Ирина Андреева - Мечты о счастье

***

Придя в себя, оглядела комнату: по крашеным стенам и белому потоку, догадалась, что нахожусь в больнице, под капельницей. Рядом со мной сидят мама и папа. Это сколько же я находилась без сознания, если они успели приехать?

— Доченька! — обрадовались родители, оба соскочив со стульев и бросившись ко мне. — Как же ты нас напугала.

— Что с Глебом? — едва шевеля пересохшими губами, вымолвила я.

— Да всё в порядке с твоим Глебом, — ответила мама, он в соседней палате, тоже под капельницей.

— Что у вас произошло? — строго спросил отец.

— Тише ты, — пресекла его мама, слегка толкнув в бок. — Не сейчас. Потом расскажет.

Посмотрев на папу, я вспомнила про Светлану.

— А со Светой что?

Мама с отцом помрачнели. Ответил папа:

— Она тоже в больнице, только в тюремной. Мужика что ли с ней не поделили?

— Ты что, совсем? — опять вступилась за меня мама. — Твоя горе-сестрица, чуть нашу Мариночку не убила, а ты такие вещи говоришь.

Папа стал ещё смурнее:

— Не сестра она мне. Никогда её не признавал и не признаю, тем более после случившегося.

— Почему она такая? — спросила я, больше обращаясь к папе.

— Да кто её знает, — ответил он. — Петровна говорит, кстати, это она тебя спасла, об стенку эту маньячку приложила, сделав ей сотрясение. По мне, так лучше бы она совсем сдохла.

— Ну что ты опять такое говоришь? — снова возникла мама.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Всё правильно я говорю. Так вот, — продолжил он, — Петровна рассказала, что Света эта всегда была самолюбивой и стервозной, с самого детства. Она ведь очень поздний ребёнок у матери. А так, как бабка твоя, долго без детей была, то очень уж её баловала, исполняла любую прихоть. А Света эта только помыкала ей всё время. Она же по-началу росла в богатом доме, где твоя бабка работала и нянчилась с сыном хозяина. Долгое время Светлана считала себя принцессой, а Глеба — братом. Даже хозяина дома называла папой. Мать её в этом не переубеждала, думая, что так будет лучше, ведь настоящий-то отец умер, ещё до её рождения. Да и отцу Глеба было всё равно, что чужая девчонка его так называет, не относился он к ней серьёзно. Но когда правда всё-таки дошла — она очень изменилась, стала замкнутой, иногда агрессивной. Матери даже пришлось на какое-то время отправить дочь в пансионат, а затем — в интернат, забирала к себе по выходным, в свой дом, доставшийся от мужа.

В замке в следующий раз она появилась уже будучи подростком и начала крутить роман с Глебом. Тот легко поддался, так как оказывается, был с детства в неё влюблён…

— Всё, остальное можешь не рассказывать, дальше я знаю, — прервала я родича, так как неприятно слышать, что Глеб её когда-то любил, а может и любит до сих пор.

Отец вышел из палаты, со мной осталась мама.

— Ну что ты так погрустнела? — ласково заговорила она со мной.

— Я боюсь мама. Вдруг он до сих пор её любит, а со мной, только потому что я на неё очень похожа. Вдруг он сам этого не осознаёт?

Мама по-доброму рассмеялась.

— Да нет же, не любит он её. Хочешь секрет расскажу? — приблизившись ко мне ближе, продолжила. — Когда Глеб без сознания был, он бредил. И знаешь чьё имя называл?

Приподняв голову с подушки, я затаила дыхание и выжидающе смотрела на мать во все глаза. Мама, видя мою реакцию, снова по-доброму рассмеялась и продолжила:

— Марина, он говорил — Марина.

— Ты не врёшь? — почему-то не поверила я.

— Чем хочешь могу поклясться. Лично своими ушами слышала, когда зашла к нему, посмотреть, как он.

Уронив голову обратно на подушку, я сделала облегчённый вдох-выдох и заплакала. Мама принялась меня успокаивать, что совершенно напрасно, ведь это слёзы радости. Она, сама того не понимая, сняла у меня с души огромный камень, даже стало легче дышать. Да! Мне реально стало легче дышать! Вдох-выдох, вдох-выдох… как же хорошо!

Выписывались из больницы мы вместе. Глеб крепко держал меня за руку и ни на минуту не отпускал, а я и не против. Жили пока у меня в доме, на это раз Глеб отнёсся к моему отказу переехать к нему, с пониманием. Ведь после случившегося, мне неприятно находиться в той квартире. Он сделал лучше — купил другой дом, правда об это мне не сказал, решив сделать сюрприз.

Сюрприз получился, сразу после свадьбы, а была она у нас летом и скромной — только самые близкие, даже Наташа с Гришей присутствовали. Глеб, попросив меня закрыть глаза, привёз в новый дом и внёс в него на руках, как в лучших традициях. Открыв глаза, я ахнула от восторга! Как тут красиво! Светло, просторно и всё по-современному, ни какого тебе рококо и викторианской эпохи — похоже, что Глеб сам не любит старинную обстановку. Пробежавшись по первому этажу, я вышла в сад, со множеством кустов цветущих белых роз — даже это он учёл! Как он понял, что я люблю белые розы? Ведь я об этом не говорила, наверно помнит, как я на них смотрела, когда впервые гуляли в саду, в его замке. Из сада мощёная дорожка со ступеньками спускалась прямо к морю. И это он предусмотрел! Чтобы каждый день мы могли спокойно любоваться морем, даже плавать в нём при желании.

Обойдя весь дом, я остановилась у бассейна.

— Ну это уже пожалуй перебор, так я скоро начну чувствовать себя настоящей богачкой и задеру нос, — произнесла я вслух.

— Ты? — удивился Глеб. — Никогда не поверю… А если станешь такой, то я быстро тебя охлажу.

— Как?

— А вот так, — он взял меня на руки и прыгнул вместе со мной в бассейн.

Я только и успела взвизгнуть. Полностью намокнув, мы стояли в воде и смеялись.

— Вот так я и буду делать, чтобы тебя развеселить.

— Лучше не надо. В следующий раз будет не смешно.

— Хорошо, тогда придумаю другой способ.

— Не надо ничего придумывать, — я повисла у него на шее, погладила его отросшие чёрные волосы и поцеловала в губы. — Просто будь самим собой.

Наталья справилась с болезнью, правда теперь восстанавливается от последствий химиотерапии и ещё надо будет регулярно проходить обследование. Но она готова к этому, ведь рядом — Гриша, во всём её поддерживает и стимулирует. Из Германии они вернулись и живут теперь в доме, доставшийся мне от бабушки. Тимоша находится с ними, а по соседству — их заботливая Петровна.

Узнав, кем была Петровна до пенсии, я перестала удивляться её боевому нраву и физической подготовке. Оказывается, она — полковник в отставке. В молодости участвовала в операциях по задержанию. Благодаря её профессиональному чутью я и была спасена. Она видела Светлану, как только та появилась в городе и околачивалась у наших домов, разговаривая с соседями, выуживая про меня информацию. Только с Петровной она не общалась из личной неприязни, да и чтобы не засветиться.

Но как известно — бывших полицейских не бывает. Связавшись с бывшими коллегами, Петровна установила слежку за Светой и требовала отчёт о каждом её шаге. Когда ей сообщили, что объект наблюдения находится в квартире Глеба, причём довольно долго и потом туда ещё заявилась я и тоже долго не выхожу — почувствовала неладное. Лично отправилась к Глебу, ещё и прихватила с собой пару бойцов.

Светлана сама открыла дверь, не зная, кого впускает, а ждала она своего давнего знакомого с интерната. Этот знакомый уже несколько раз был в отсидке и поддерживал с ней связь. К нему-то Света и обратилась за помощью, когда я не повелась на её спектакль. Просто волосы встают дыбом, когда представлю, что они намеревались со мной сделать. До сих пор не могу забыть её зловещее лицо и шприц в руке. Просто нет слов, как я благодарна Петровне. Она не только спасла меня, благодаря своей подозрительности, но и лично приложила Свету головой об стену, чем восхитила молодых ребят из спецназа.

Светлану осудили на приличный срок, доказательств её вины было предостаточно. Загремел и её подельник. Отец Глеба вышел сухим из воды, благодаря адвокатам, прямого приказа меня убить от него не исходило. Но иногда мне кажется, что его вполне устроил бы и такой способ избавиться от меня. Хорошо, что это дело произвело шум в прессе. После такой огласки, теперь он будет опасаться предпринимать что-либо против меня.