– Ничего, Да́ша, – поправился Марко.
– Я просто хочу понять, Марко, с чего вы взяли, что я собираюсь шантажировать Андре и требовать с него денег?
– Как вам сказать, – задумчиво протянул Марко. – Видите ли, жизненный стиль и предпочтения моего брата…
– Потому что подобное уже случалось со мной, и Марко был вынужден разгребать все это, – сказал вдруг Андре, повернувшись ко мне. – Вполне логично, когда дело касается меня. Я же ненормальный, и ты прекрасно знаешь, о чем я говорю.
– Вот оно что, – пробормотала я, и многое встало на свои места. Значит, у Андре была девушка, которая вытягивала из него деньги. Час от часу не легче.
– Ты не ненормальный, – возразил Марко, строго посмотрев на Андре. – Сексуальные предпочтения – это личное дело каждого, пока речь идет о чем-то, что нравится обоим.
– И добровольное, конечно, – хмыкнул Андре, со злостью откручивая крышечку бутылки с холодным чаем.
– Так вот, как адвокату Андре, я хочу сказать вам кое-что. Я ходила в полицию вовсе не за тем, чтобы заявить об изнасиловании или о чем-то еще, связанном, как вы говорите, с нашими сексуальными предпочтениями, – отчеканила я достаточно громко, чтобы это могли услышать и Марко, и Андре, и даже несколько человек за соседними столиками. Пойдут, как свидетели, если что. – Я могу дать письменные показания или еще какие, если вам надо.
Мои слова произвели замечательный эффект. Андре подавился своим холодным чаем, пара человек на террасе посмотрели на нас с явным интересом, а Марко застыл с бутылкой минералки в руке.
– Но, Даша, тогда зачем вы туда ходили? – спросил он очень тихо.
– По поводу исчезновения моего парня, Сергея Варламова, – сказала я, намеренно опустив слово «бывшего». Андре прикусил губу, склонил голову и посмотрел на меня по-другому. Еще злее.
– Значит, снова твой Сережа? Какие-нибудь новости? Решила вернуться к нему?
– Я бы и рада, да только вот он пропал, как ты знаешь.
– Пожалуйста, только не стоит снова рассказывать мне сказки, которые придумывает твоя мама.
– Хорошо, – кивнула я. – Не буду. Вместо этого лучше расскажи мне о драке, которую ты от меня скрыл. О той самой, в которой ты повредил руку и после которой Сережа пропал.
– Что? Откуда ты…. И вообще, какого черта? Не было никакой драки, – возмутился Андре.
– Не было? Странно, а на видео, которое мне показал комиссар Трену, она есть, – пожала я плечами.
– Андре, о чем речь? Я не понимаю, о какой драке мы тут говорим? – спросил Марко изменившимся тоном. – Как же так, ты ничего не говорил мне об этом!
– Сюрприз! – улыбнулась я. – Мне он тоже ничего не сказал! А ведь это касается меня напрямую.
– Андре, это очень серьезно, ты слышишь? – пробормотал Марко.
– Глупости. Ничего серьезного, – помотал головой Андре, хмурясь. – Так ты не писала на меня заявления?
– Я уже сказала, – ответила я, бледнея. Все это было выше моих сил. – Можешь быть спокоен на этот счет. А вот по поводу Сережи ты бы лучше побеспокоился. Впрочем, смотри сам, это уже не моя проблема.
Я встала из-за стола и, зажав в руке конверт, пошла прочь по выложенной брусчаткой улице. Моя жизнь была разбита, все, что было до моей поездки в Париж, казалось сном, а будущего я не видела. Словно чудовищное землетрясение разломило мой континент, сорвало его с привычного места, и я теперь не знала координат. Мне придется собирать себя заново, но я знала, что справлюсь. Надеюсь, что справлюсь.
– Андре, нет, не надо! – услышала я крик Марко за спиной, но не стала оборачиваться, просто шла и шла вперед.
– Отвали, Марко, – крикнул Андре, а затем что-то громыхнуло. Наверное, стул. Через несколько секунд Андре нагнал меня, и его рука вцепилась в мое плечо. Он остановил меня, наверное, уже в сотый раз за день.
– Отвали, Андре, – сказала я, в точности повторив его интонацию.
Гроза началась раньше, чем обещал Марко, задолго до наступления вечера. Она принесла с собой темноту, налетев так быстро, что никто не успел сориентироваться. Ветер поднимал со столиков кафе салфетки, пластиковые стаканчики и надорванные бумажные пакетики с разовыми порциями соли и сахара. Я упрямо шла по незнакомым улицам, не желая останавливаться и слушать Андре, а он шел за мной, не собираясь оставлять в покое. Мы шли так уже довольно долго, и ни дождь, ни ветер не могли остановить нас.
Перепуганные официанты складывали зонтики, убирали скатерти и меню с улиц, кто-то затаскивал внутрь обитые тканью стулья. Париж суетился, бежал в метро, впихивался в автобусы в надежде успеть до начала дождя, а я хотела, чтобы вода полила стеной, остановила Андре, моего молчаливого преследователя, разорвала связь, которой я теперь тяготилась.
Тяжелые, холодные капли, принесенные северным ветром, упали мне на лицо. Редко когда погода меняется настолько быстро за такое короткое время. Париж накрыло ненастье, но я продолжала идти из последних сил, не обращая внимания на холодный ветер, не зная, что еще могу предпринять.
– Ты простудишься! – крикнул Андре, но я только припустила пуще прежнего, подставляя лицо льющейся с неба воде.
Я не видела его, но знала, что он за спиной, отстает лишь на несколько шагов, идя следом. Когда Андре снова попытался остановить меня, я принялась кричать и вырываться, и чем сильнее я злилась, тем яростнее становился дождь. И тут я обнаружила, что стою посреди бушующей стихии на какой-то старинной площади и что кроме меня и Андре здесь больше никого нет. Мы стояли и смотрели друг на друга, разделенные не более чем тремя шагами.
Вдруг ударила молния.
– Ты свихнулась? Зачем бежать через весь город? – воскликнул Андре, пытаясь перекричать ливень.
– Чтобы удрать от тебя, милый, – крикнула я в ответ. Голос почти полностью тонул в грохоте стихии, обрушившейся на нас с небес. Одежда на нем промокла и липла к телу, волосы спутались, мокрая челка упала на лоб.
– Мне так жаль! – воскликнул он. – Я не должен был слушать его.
– Кого, внутренний голос? Он так ошибался? – истерично рассмеялась я.
– Неважно. Я не собираюсь ни на кого сваливать то, что сам натворил. – Андре покачал головой и подошел ко мне почти вплотную.
Я была такой уставшей и измотанной, что снова убегать у меня просто не было сил. Кроме того, я вопреки всему была уверена, что Андре больше не причинит мне вреда.
– Прошу тебя… это просто глупо, стоять здесь и мокнуть. Тебе нужно переодеться. Птица, я прошу тебя…
– Не называй меня так! – Это слово ударило меня будто током. – Никогда, слышишь? Я говорю тебе, уходи, Андре! Повернись и уйди прочь, оставь меня. Запомни меня такой и уйди, вернись в свою жизнь, к своим привычкам и желаниям. Я не хочу больше ничего о тебе знать.
– Я не могу, – покачал он головой. – Я не хочу возвращаться туда, где не будет тебя.
– Ты говоришь как персонаж из дешевой мыльной оперы! Это просто смешно. Не ты ли сказал мне, чтобы я убиралась?
– Я все равно не дал бы тебе уйти. Я остановил бы тебя, Даша. Ты не понимаешь. У меня ведь никогда никого не было, кроме тебя.
– Ты что, хочешь мне сказать, что я лишила тебя девственности? – Я, против воли, улыбнулась, и на лице Андре тоже мелькнула лукавая улыбка, которая так дьявольски шла ему.
– Этого я не говорил. Но у меня никогда не было того, что происходит у нас с тобой. – Он отвернулся, посмотрев сквозь пелену дождя на бушующее, темно-серое небо, словно решаясь сказать что-то, о чем я не имею ни малейшего понятия. – У меня никогда не было девушки, пти… Даша. Это правда. Я не говорил тебе, но ведь я и подумать не мог, что у нас все зайдет так далеко. Просто я не из тех, кто мечтает о буржуазном счастье, гриле по выходным и разговорах за завтраком…. Я сделан из другого теста, и вместо отношений в моей жизни были только проблемы. Я грешен в этом, я виноват перед тобой в том, что ждал их с самой первой минуты, когда ты вошла в мой кабинет. Ты, наверное, не помнишь, вы разговаривали тогда с матерью, думая, что никто не поймет вашей русской речи. Я слышал, как ты пыталась отговорить ее от операции, зная, что это совершенно бесполезно. Но никому еще не удавалось отговорить актрису, даже если операция грозит риском для жизни. Ты не представляешь, на что способны пойти люди ради внешней красоты. А ты… у тебя нет таких навязчивых потребностей. Ты смотришь гораздо глубже, и временами кажется, что ты способна заглянуть мне прямо в сердце.