— Да-да, — сухо молвила девушка. — Да, я люблю тебя. Можешь гордиться. Ты победитель. Но будущего у этой любви нет, не было и быть не может. В этом я никогда не обманывала тебя, не кривлю душой и сейчас, хотя сейчас все иначе. Сейчас я строю новую жизнь — для себя и своей дочери. Я потеряла гору времени. И обязана восполнить этот страшный пробел. Ради Франчески. Я едва не опоздала. Как сладко, просто и легко было бы сдаться, уступить, выйти за тебя замуж. Но, отдав первенство ей, я устояла как личность. Это было самым трудным, самым мучительным, самым трагическим решением в моей жизни. Но пусть лучше страдаю я, чем она — у нее есть мать. Только мать, но это лучше, чем иметь двоих родителей, которым она не нужна. А награда мне будет — ее счастье.
— Карла, но я…
— Позволь мне закончить! Я выжила, Джек, я справилась. Более того, я вновь обрела дочь, я работаю, имею успех, деньги, покой. Всего этого я добилась без тебя. И ничего теперь не отдам, ни от чего не откажусь. Если ты думаешь, что можешь явиться и перепахать мою жизнь, переломить меня, то ты ошибаешься. Однажды ты уже подмял меня под себя, но я выбралась. И поумнела, если хочешь. Я стала зрелой женщиной. Я в состоянии осознать и выполнить свои обязательства. Я не смогу теперь думать только о себе. Ты понял бы меня, если бы имел ребенка.
— Так дай мне в руки этого ребенка! — выкрикнул он в порыве эмоций. — Впусти в мою жизнь Франческу, впусти меня в ее жизнь! Что заставляет тебя пребывать в уверенности, будто бы я не способен любить ее — твою дочь? Всю жизнь я подавлял в себе любовь, Карла, стыдился ее, жадничал. Ни толики любви я не потратил за много лет, держал ее в глубине, пока не встретил тебя. Пойми, во мне хватит любви на вас обеих. И не пугай меня Франческой. Я не боюсь. Зато боишься ты. Что, беспокоишься, что она осложнит мне жизнь? Да я жажду этого, потому что чем труднее, тем мне легче и радостнее. Для меня в этом смысл всего! Никогда я не думал, что наш брак может быть безмятежным, даже когда не знал о Франческе. Иного я и не хотел. Я обожаю риск, вызов, дерзость — забыла? И не свинцом залиты в этой игре фишки, а только любовью. Пусть Франческа выгонит меня, пусть скажет, что ненавидит — выдержу. Но я должен услышать это сам. Должен сам убедиться, что проиграл. Но я, Карла, докажу тебе обратное. Ты только позволь.
Карла оцепенела. Силы покидали ее. Она не была готова к этому. Она устала сопротивляться Джеку. Хуже того, она уже не хотела сопротивляться. Она хотела сдаться.
— Ты прирожденный делец, Джек, — пробормотала она.
— А что, купишь товар? — вскинул голову Джек. — Вот он, перед тобой. Я, Джек Фитцджеральд. Плох? Не гожусь? Убеди меня в этом, докажи. Сколько у тебя контраргументов — десять, сто, тысяча? Но не жди, что я стану поддаваться. Сделка века. Слишком много я поставил, чтобы отступить.
— Если я скажу «да», ты будешь разочарован. Как бы тебя надули… — задумчиво сказала Карла.
— Вот-вот! — неожиданно повеселел Джек. — Скажи «нет». И вперед!
Он сел, развалился, вытянул ноги, будто почувствовал себя в своей тарелке. Уверенным видом он напоминал фокусника, у которого монетка-то в рукаве. Но Карла не дрогнула — ему не отговориться сегодня!
— Изволь, — жестко бросила она. — Ты сам напросился. Все очень просто. Первое. Ты по природе своей закоренелый холостяк. То есть тебе претит быт, домашние обязанности, ты ненавидишь путы, узы любого толка. Ты не в состоянии даже жить на одном месте.
Джек, казалось, задумался.
— Верно, — через минуту согласился он без намека на раскаяние.
— Второе, — продолжала Карла. — Ты любишь праздничную сторону жизни, развлечения, разнообразие. Ты вечный странник — мотаешься по свету в поисках новых лиц, новых мест, новых стимулов.
Фитцджеральд, поразмыслив, снова согласился.
— Возразить нечего.
— Третье, — неумолимо излагала Карла. — Ты живешь исключительно сегодняшним днем. Рискнул — выиграл, ты весь в этом. Для тебя немыслимо строить планы на будущее, ты не нуждаешься в надежном завтра.
Он поджал губы, подумал и над этими обвинениями.
— А ты неплохо знаешь меня, — со вздохом заметил он. — Но полагаю, я уже не в том возрасте, когда можно изменить жизненные принципы. Поздно.
Карла озадаченно смотрела на него. Она ожидала, что Джек будет возражать, скажет, что давно решил успокоиться, осесть, начать размеренную жизнь, объявит своим идеалом трубку, тапочки и халат, примется горячо убеждать ее, что отныне и навсегда он другой человек — сама надежность и рутина. Короче, идеальный муж и идеальный папаша для Франчески.
— В таком случае, говорить больше не о чем, — пробормотала Карла. Плечи ее поникли. Она растерялась. — Добавлю только, что Франческе нужен нормальный дом, нормальный отец, иными словами, здоровая семья. Ради своей любви я не стану жертвовать ребенком.
— Ясно, — жестко произнес Джек. — Ты высказалась? Теперь моя очередь.
— То есть?
— Теперь моя очередь расставить все акценты. Око за око. Исправь меня, если я ошибусь. Ребенку нужен режим, надежный дом, устоявшийся образ жизни, так?
— Разумеется.
— Ради этого все потребности родителей должны отходить на второй план, так?
— Н-ну… да…
— Мисс Де Лука, как воспримет ваша дочь постоянные переезды? — Карла вздрогнула. — Не будет ли это для нее чрезмерной нагрузкой? Оправданно ли ваше решение всюду возить ее с собой. И если оправдано, то чем?
Молчание.
— Быть может, — безжалостно продолжал говорить Джек, — дети гораздо гибче, чем мы, взрослые, думаем о них? Быть может, она предпочтет иметь счастливую и довольную мать, чем унылую жертву и мученицу, которая кусает себе локти, сокрушаясь о потерянном? Быть может…
— Прекрати! — крикнула Карла. — Ты передергиваешь мои слова!
— Нет, дорогая, я цитирую их! Все, абсолютно все, что ты только сказала здесь, все разоблачения и обвинения можно с тем же успехом применить и к тебе. Что, страшно признаться в этом? А зря, это очевидно. Первое доказательство — твоя работа, карьера. Еще не имея ролей, ты категорически отреклась от «нормальной» работы — контора, стол, жалованье. Вместо этого ты металась в поисках интересненького, ты бросалась на любой вызов, жаждала риска и высоких ставок — точь-в-точь как это всю жизнь делаю я. Теперь возник этот проклятый телесериал. Какие же блага тебя ждут? Я скажу — бесконечные переезды, дикий съемочный график, суета, гонка на износ. Вот она — твоя размеренная жизнь. Но ты в восторге от нее. Как же — такая партия в игре! Такой вызов! Выбраться из этого ты можешь кинозвездой, верно, но есть и другие варианты, не дай Бог, конечно. Провал — и все твои лучшие сцены окончат дни в мусорном ведре монтажной. Шоу-бизнес никому не дает никаких гарантий. Вот она — твоя уверенность в завтрашнем дне. Ты хоть на минуточку задумывалась, что будешь делать в этот же день через год? Наивный вопрос. Так далеко ты не заглядываешь, потому что тебя интересует только то, что происходит в настоящий момент, сегодня, сейчас. А знаешь почему? Потому что тебе нравится так жить, более того, ты иначе не можешь. Собственный адреналин — наркотик для тебя, ты начинаешь загибаться, если нет постоянных выбросов его в кровь. Ты давно на этом крючке — точь-в-точь как я. И не морочь голову себе и другим, будто бы мечтаешь о спокойной, тихой жизни почтенной мамаши и супружницы. Ты далека от этого, так же как и я. Тебе никогда не приходило в голову, как мы с тобой похожи? — потребовал ответа Джек, до боли сжимая ее руки.
Похожи? Они с Джеком похожи? Что за вздор! Карла спешно подыскивала слова, чтобы начать негодующую речь, но тщетно… не было таких слов. И она вдруг поняла, что долго и гневно обличала в Джеке то, что давно замечала в себе. Замечала, но не решалась признать.
— Да… но, — неуверенно заговорила она, — но ты же… мужчина!
— Неужели ты обратила на это внимание?
— Я хочу сказать… то есть… о господи, да, да, я сама себя обманывала. И обманула. Я вообще не имею права называться матерью. Театр для себя я поставила на первое место, бедная Франческа далеко-далеко позади. Всю жизнь я только и занималась тем, что ищу самооправдания. Мне нужно было утихомирить угрызения совести — и все. Да, да, да, я как всякая актриса эгоистична до безумия.
— Минуточку. Ты актриса, но не «всякая». Ты талантлива. Ты самобытна. Ты искренна. Так за это и держись и никогда не извиняйся — тебе есть чем гордиться. А Франческа… ты просто верь ей. Она ради тебя вынесет еще не такое. Не совершай больше ошибки, какую уже сделала с неким Фитцджеральдом. Любовь способна на многое. Дочь любит тебя.