они всегда говорили, что именно у нас все получится, что именно мы особенные. Мы
часто слышали лекцию о том, что только на нас ответственность за будущее, и мы сможем
добиться то, о чем только мечтали мама и папа. Вот так мы и росли с братом…
Вспоминая родителей, я думал, как там они сейчас без меня? Сильно ли
переживали, о том, куда я пропал? Как объяснили родственникам, что я сбежал со
свадьбы, о чем говорили с Розой и вообще общались ли они с ней все это время, пока я в
другой стране, на краю света.
Родители всегда меня поддерживали, и я знал, что когда вернусь к ним, после
«Снежного Феникса» они поймут и примут меня. Я был уверен в этом. Они всегда
прощали меня и всегда принимали таким, какой я есть. Они и только они меня
поддерживали. Они войдут в мое положение, должны войти…
Я начал во всем обвинять Розу, ведь именно она была виновата, что где-то в моей
стране, мои родители сильно переживали за меня. Я ругал себя за то, что мог желать
связать свою судьбу с человеком, который заставляет страдать моих родных? Я ненавидел
Розу. Мне захотелось к маме.
Неожиданно, для себя, я вспомнил слова отца, сказанные как-то вскользь, случайно,
нам с братом. Он говорил, что в жизни главное уничтожать и никому не давать пощады.
Тогда эти слова настолько сильно застряли в моей голове, и, я подумал, что только после
этих случайно брошенный фраз, я стал тем, кем был в свои тридцать четыре года.
Мои мысли опять вернулись в те времена, когда я был маленьким. Не скажу, что
нам с братом было сложно в семье, но на нас постоянно сбрасывали ответственность за
все. За то, что именно из-за нас у семьи не получилось с бизнесом, именно из-за нас мать
работает пекарем, а отец не поступил в университет и, теперь, обычный продавец. Нам
говорили, что именно из-за нас родители отказались от своей мечты и вынуждены
отдавать сейчас все, что у них есть, чтобы у нас все было.
Мне стало грустно, эти мысли настолько прочно сидели в подсознании, настолько
хорошо были забыты и спрятаны, но так неожиданно выбрались именно сейчас, в момент,
когда я собирался стать другим человеком. Мне стало противно и неловко в один момент.
Я жил с этими мыслями, жил долго, все это время до этого момента. Как они отразились
на мне? Поверьте не очень хорошо…. А ведь я стал тем, кем хотели мои родители.
И, вот, стол на вершине горы и смотрел на территорию отеля, в который я приехал,
чтобы измениться. «И пусть вам это не понравится, но в скором времени к вам приедет
совершенно другой человек. Это будет не тот сын…» – сказал я себе и направился к краю
ската, чтобы спуститься с горы.
Я резко оттолкнулся двумя палками и полетел вниз, смотря, как картина вокруг
быстро меняется, а я сам приближаюсь подножью, с которого совсем недавно поднимался.
Перед глазами поплыли картинки, я сбрасывал всю тяжесть прошлых лет, все
переживания по-поводу родителей, их мысли, их мечты, и страх не оправдать их
ожидания. Я сбрасывал все это, я чувствовал, как мне было легко. Летя на лыжах на
огромной скорости вниз, я становился другим человеком, совершенно другим. Новым!
Живым! Я теперь не зависел от претензий родителей и не чувствовал свою вину за то, что
они лишились своей мечты из-за меня, я был другой, я рождался заново в этом холодном
заснеженном месте.
Наверное, это было бы так, если бы я умел кататься. Нет, те мысли, которые были
изложены выше, может, и были моими, но скатиться быстро и красиво я не смог. Я не
держал равновесие, растерял палки, еще до спуска, несколько раз потерял лыжи, сидя на
снегу, надевал их с трудом на свои ботинки, вставал и опять падал. Немного катился и
опять падал. Мой полет был не грациозным, а скорее смешным и неумелым. Я уже
чувствовал себя круглым шариком, набитым снегом с ног до головы, который просто
катился вниз, не используя ни палки, ни лыжи. Но мне было смешно.
Когда я оказался внизу я не чувствовал себя новым человеком, я не был
перерожденным Фениксом. Но я был весь в снегу. Кататься во – второй раз мне не
хотелось, я громко смеялся, когда шел в сторону строения, где можно было сдать лыжи, я
громко смеялся, когда заходил за своей курткой и летними кроссовками.
Я громко смеялся, когда молодой человек, тот самый что выдал мне комбинезон и
обувь, мило улыбаясь мне, спокойно спросил «Вы я вижу, уже чувствуете, что здесь не
самый несчастный человек?». Но я ничего не отвечал, я просто громко смеялся.
Выйдя из домика, я пошел по той же тропинке, по которой пришел сюда. В
комбинезоне было тепло, и я подумал еще некоторое время погулять по улице,
наслаждаясь своим одиночеством и дыша свежим воздухом.
Сейчас я мог быть на улице столько, сколько нужно было мне. Как оказалось, еще
на горе, я был в очень красивом месте, гуляя после катания на лыжах, я в этом убедился
еще раз. Я прошел по тому мосту с которого вчера в своих мыслях упал в озеро и
направился в сторону того маленького парка в который собственно и шел вчера.
Зайдя в него, я некоторое время побродил, осматриваясь вокруг, вскоре я
почувствовал голод, но решил пока не идти домой. Я сел на скамейку, смотря на сосновые
насаждения передо мной. В одной руке я держал свою легкую куртку, в другой руке были
мои кроссовки. Мне дышалось легко этим свежим зимним воздухом.
Я закрыл глаза и представил как в моей стране сейчас очень тепло, как люди сидят
на пляже или купаются в воде. «Что сейчас делает мой брат?» – неожиданно я услышал
свой внутренний голос. Если на меня осуждения родителей действовали в качестве
стимула к самосовершенствованию, то у брата обстояли дела совсем по-другому. Их
брошенные слова, в детстве, сильно ранили моего брата, в результате чего человек потерял
всякую веру в себя, еще до момента взросления.
Он плохо учился в школе, за что его сильно ругали, а после школы попросился к
отцу в магазин, работать в том же отделе. Его не приняли, и брат устроился в том же
месте, но только в отделе мужской одежды.
Что можно было сказать про него сейчас? Ему тридцать девять лет, он по-прежнему
живет с родителями. Сейчас, брат потерял всякую веру в себя, боится выходить из дома,
кроме как на работу, боится общаться с людьми, боится ходить на свивания. У человека
нет планов и стремлений, человек приходя домой закрывается в своей комнате и старается
не попадаться на глаза ни маме, ни папе.
Родители очень часто его осуждают при мне, когда я приезжаю в их дом. Родители
часто при брате хвалят меня, приводят в пример. Я пытался помочь с чем-то своему
родственнику, но тот просто улыбался и тихо говорил, что ему уже ничего не надо. Мне
было жаль его. Мне было жаль его и сейчас.
«Его можно отправить сюда?» – подумал я, осматриваюсь вокруг. Есть захотелось
сильнее, что сразу привело меня в чувство и вывело из своих мыслей. Я встал со скамейки
и отправился в сторону своего дома. Вскоре я поднимался по лестнице в строение под
номером тридцать семь.
Я зашел в помещение, разулся и поставил свою обувь (зимнюю и летнюю) так же
справа от двери, на возвышении. На столе не было ничего. Моя соседка спускалась,
очевидно, пообедала, и убралась после меня.
Я снял зимнюю куртку и повесил на вешалку, рядом с курткой моей соседки легкую
куртку я решил спрятать в комоде у себя в комнате. Я прошел в сторону лестницы
поднялся на второй этаж. Некоторое время постоял около двери, зачем-то смотря на
запертую дверь, что была напротив моей комнаты, но вскоре быстро зашел к себе.
Первым что я увидел – это заправленную кровать. Меня это удивило: или это
сделала моя соседка, или пока меня не было дома, кто-то приходил и убирался в моей
спальне. Если это было так, то только за чистоту я мог поставить этому отелю высший
бал. Я не видел персонала, (очевидно и потому что не видел фирменной символики) они
мне не мешали и не портили настроение, не считая конечно первого дня, но сегодня я был
полностью доволен всем. Этой погодой, и пусть она была холодная, тем юношей, что
сегодня работал со мной, лыжами и пусть я не смог нормально спуститься с горы. Своей