стола, подливая себе воды из чайника, я тоже несколько раз сменил кофе, но мы так и не
сказали друг другу, ни слова. Продуктов съели мы не много, возможно я и Метель, так и
просидели бы до ужина, если в один момент, на мне не закончилась горячая вода в
чайнике. Когда девушка увидела, что воды больше нет, встала из-за стола, прошла к
раковине и поставила свою кружку в раковину, развернулась к столу и, не говоря мне ни
слова, стала убирать тарелки со стола в холодильник.
Я же прошел к раковине и стал мыть кружки, помогая девушке убираться после
обеда, когда я все помыл, и развернулся, то увидел что стоял один на первом этаже,
девушка уже убежала наверх. Я удивился тому, что на этот раз, не услышал её.
После того как посуда была помыта я поднялся в свою комнату хотя некоторое
время все же постоял и посмотрел на дверь за которой находилась девушка. Мне хотелось
зайти и предложить поговорить, с ней о чем угодно! Можно было взять мой телефон и
проболтать с ней всю ночь, только я и она. Завтра я уже уезжаю из этого места, но совсем
не знаю о ней ничего, даже её имени, я не знаю, как смогу найти её. Стало страшно, что
неужели послезавтра уже все будет потерянно? Абсолютно все? Эти милые ярко-синие
глаза, эти длинные красные волосы, эти вкусные булочки по утрам. Неужели уже
послезавтра я не буду получать ту самую выпечку по утрам, к которой так уже привык, от
которой был зависим?
Мне не хотелось терять связи с моей соседкой, вернее я думал, что если она
исчезнет, то я буду об этом жалеть, я буду об этом жалеть сильно, долго. Каждый раз
вспоминая этот отель, эти тяжелые ночи и эту выпечку наутро я буду жалеть, что просто не
нашел в себе силы, чтобы подойти и спросить её имя, ведь я должен был узнать контакты.
Я должен был знать, как с ней связаться, когда она мне понадобится, а она мне
понадобится за пределами «Снежного Феникса». В этом я был уверен.
Но смущение было сильнее меня, и опять наступил страх, я побоялся постучать в
дверь, зайти в комнату к Метели и спросить, как её зовут. Я вел себя как маленький
мальчишка, странно я таким неуверенным никогда не был. Поэтому не найдя в себе сил
начать первым разговор, я зашел в свою комнату. Хотя мне хотелось покинуть это
помещение, но я не придумал что делать, за пределами своей комнаты. Я подошел к
телефону и проверил, не искал ли меня кто-то. Телефон показал что ни сообщений, ни
звонков не было.
Я лег на кровать, не зная, что делать до ужина. На улице было слишком холодно,
чтобы на нее еще раз выходить. Дома слишком одиноко. Я задумался, как часто я
чувствовал себя одиноким и никому не нужным? И не мог вспомнить ни одного момента в
моей жизни, когда я испытывал то же что испытывал все эти дни в отеле. Я пытался
вспомнить, когда у меня было острое желание поговорить с людьми? А еще был вопрос:
когда же я так желал знать, как не в тот момент, что я нужен хоть кому-то?
Меня всегда любили, я всегда мог найти себе компанию. Я всегда был в центре
внимания. А сейчас, находясь далеко от своей страны, я не заслуживаю даже звонка и
простого сообщения с вопросом: «Как дела?» и «Куда ты пропал на неделю».
Меня не было уже почти семь дней в моей стране, и никто не интересовался, что
происходит со мной. Я понимал, что Роза обижена и уже, наверное, с другим мужчиной.
Лола? С Лолой в последнее время мы не общаемся настолько тесно и часто, чтобы она
искала меня. Но брат? Почему его не интересует где его младший брат? Ведь он мне часто
звонил мне и постоянно жаловался по-любому поводу. И я всегда ему рад был помочь и
днем и ночью. Почему же когда он мне так нужен, его нет? Хотя если с другой стороны
посмотреть, у брата и так полно проблем, может у него очередной момент затяжной
депрессии. Хорошо, но какое тогда оправдание я смогу придумать для родителей? Ведь я
же их сын, какой бы ни был, я их родная кровь, но им не важно, где я и с кем пропадаю.
Почему я не появляюсь уже неделю и не даю о себе никаких вестей?
В голове опять появились вопросы, которые не первый день меня беспокоили:
Почему сейчас на шестой день моего нахождения в отеле родители не могут просто взять
и позвонить мне? Просто позвонить и спросить у своего сына как у него дела? Неужели я
им был не нужен? Неужели они настолько обиженны, что я сорвал свою свадьбу, что
готовы отречься от меня? Но, к сожалению, ни на одни эти вопросы у меня не было
ответов.
Я неожиданно вспомнил, как я когда-то обижал людей. У меня возникло мнение,
по-поводу того, что я испытывал, а вернее это было одиночество, которое тяготело надо
мной – это просто наказание за все издевательства над людьми. Отель меня наказывал,
еще недавно он меня менял, а теперь наказывал. Сильно, больно и жестоко.
Я несколько раз поднимался с кровати подходил к комоду и думал собрать вещи, я
не знал, в какое время я должен был завтра покинуть отель? Что если работники придут
неожиданно постучаться в дверь и дадут мне всего только пять минут на сборы. А если я
не успею, то сразу же окажусь на улице без теплой одежды и возможности вернуться
обратно, чтобы собрать все необходимое.
Я решил найти билет, в котором может быть указана время вылета. Попутно
успокаивал себя, что меня не будут выгонять раньше этого времени. Билет лежал в
спортивной сумке в одном из боковых карманов, я его не аккуратно сложил, в результате
чего он смялся, но не сильно при этом испортился.
На билете было время час дня. Я примерно посчитал, и у меня получилось, что
улетать из аэропорта буду примерно в восемь вечера. Что же я уезжал завтра поздно
вечером, поэтому до этого времени мог спокойно насладиться еще раз прекрасной
выпечкой моей соседки, возможно, скатиться с горы, погулять по парку и благополучно
уехать из этого места, которое изменило меня. Хотя это было возможным, если мне не
нужно будет до обеда сдать свой ключ, а потом оставшееся время сидеть в аэропорту и
ждать, когда я смогу, наконец, полететь в свою страну. Конечно, нежели надумывать себе
что-то или гадать, мне было бы проще сходить до администрации и спросить когда нужно
будет сдать все вещи и покинуть это место.
Свой шестой день, после обеда я провел, практически так же как все дни до этого,
лежа на кровати, изредка вставая, по-своим делам. В голове крутились все те же мысли и
вопросы, которые я не мог решить, почему я так одинок, как начать разговор с самой
прекрасной девушкой, что живет напротив моей комнаты. И когда мне завтра выехать…
Когда уже наступили сумерки, или на улице началась вьюга, мне лежа на кровати
было не понятно, комната девушки открылась она громко вышла в коридор и пошла на
первый этаж. Услышав это, я быстро поднялся с кровати и спустился вслед за ней. Она
стояла на кухне и собиралась вскипятить воду в чайнике. На ней было надето тоже, что и в
обед, разве что только волосы собранны в пучок на затылке. Я, молча, прошел к стулу, на
котором сидел сегодня, в обед, и сел так же спиной к лестнице. Увидев меня, девушка
немного смутилась, прошла к холодильнику и по-очереди стала доставать и ставить на
стол тарелки, на которых было уже все нарезано, еще с обеда.
Когда все необходимое для ужина уже стояло на столе, девушка с красными
волосами, села напротив меня и взяла булочку, которую испекла сама, этим действием
показав, что начала ужинать. Я последовал её примеру. Вскоре закипел чайник, громко, на
всю комнату, издавая свист, девушка поднялась со стула, нашла в кухонном шкафу две
чашки и налила нам кофе.
Мы ели так же, как и в обед, молча, она смотрела на стол, не поднимая глаза на
меня, я смотрел на нее, желая уже, чтобы разговор начал кто-то кроме меня, поскольку я
не мог. Мне было страшно испортить в тот момент всю, романтику между нами, поэтому я
только смотрел на девушку, которая мне нравилась, и ел её выпечку, а дальше было уже
простое и привычное действие. Мы, так же как и на обед выпили всю горячую воду в
чайнике, а когда она закончилась, я поднялся, помыл кружки и некоторые освободившиеся