– Проверь свои сообщения, Айла, – говорит он, протягивая мне мой телефон. – Разговор, который у тебя был с Гарретом по телефону, казался важным.
Я киваю, проводя пальцем по экрану, чтобы открыть свое почтовое приложение. Сразу же нахожу нужное сообщение и, как только открываю его, то мои глаза сканируют текст, очень внимательно вчитываясь в каждую строку.
– Ты выглядишь обеспокоенной. – Его рука касается моего голого колена, когда он садится рядом со мной на край кровати. Когда он вышел из комнаты, чтобы встретить Чарльза, я завернулась в простынь, но мои ноги все еще были обнажены.
Я прислоняюсь спиной к спинке кровати, пока телефон лежит на моем бедре.
– Это всего лишь кое–какие семейные дела.
– Семейные дела? – Он наклоняется вперед, его пальцы подхватывают прядь волос с моей щеки, заправляя ее за ухо. – Хочешь поделиться этим со мной?
Я хочу. Я очень хочу это сделать, но то, что происходит между нами слишком приятно, чтобы смешивать с моей семейной драмой, мои проблемы лишь будут все отягощать. Это изменит энергетику между нами.
– Я могу с этим справиться.
– У меня нет сомнений в том, что можешь. Иногда помогает, когда ты обсуждаешь свои проблемы. Уменьшает груз.
– У тебя тоже есть семейные дела? – полушутя спрашиваю я.
– Моя семья это сплошной долбанный беспорядок. – его брови подпрыгивают. – Ты должна об этом знать. Все это можно прочитать в таблоидах.
– Я знаю лишь то, что твой папа женится на какой–то сумасшедшей высокой модели.
– Ключевое слово здесь «сумасшедшая», Айла. – Он закатывает глаза. – Она абсолютно шизанутая.
Я смеюсь вслух.
– Люди знают, что ты очень забавный?
– Какие люди? – Он придвигается ближе ко мне. – Ты же не собираешься рассказать этим людям, что я не только забавный, но и до смерти боюсь высоты?
– Я так и знала. – Я шлепаю рукой по его обнаженному плечу. – Я знала, что ты боишься высоты.
Его глаза всплывают из–за красной отметины, оставшейся на его коже.
– Ты только что шлепнула меня? Скажи мне, что этого не происходило.
Я слышу небольшое изменение в тоне его голоса в тот момент, когда вижу интенсивный блеск в его глазах.
– Мне жаль?
– Тебе жаль? – повторяет он в ответ. – Это должно быть утверждение, а не вопрос.
– Правда?
Призрак ухмылки играет на его губах, когда он срывает с меня простынь, кидает мой телефон на кровать и переворачивает меня на живот.
Его руки скользят по моей ягодице за считанные секунды до того, как я чувствую резкую боль от его руки, когда он шлепает меня по тому же самому месту. Я кричу, и еще раз, когда его рука соединяется с моей плотью, на этот раз чуть сильнее.
Я толкаю свою попку в воздух, желая большего, испытывая не только жажду боли, но звука, который срывается с его губ, когда он слышит мою реакцию. Это глубокие низкие слова проклятий.
– Пожалуйста, – говорю я в простыни. – Еще раз, пожалуйста.
Единственный ответ, который я слышу, это безошибочный звук разрывания упаковки презерватива и стон, когда его руки скользят по моей киске.
Он дергает меня за бедра обеими руками, прежде чем потереться широкой головкой своего члена вдоль моих складок.
– Твое тело готово для меня. Ты мокрая, такая мокрая.
Я толкаюсь лицом в простынь, когда чувствую, как он проскальзывает внутрь.
– Боже, Айла. – Он толкается в меня, дюйм за восхитительным дюймом, растягивая меня. – Ты очень узкая. Это уже слишком.
Я толкаюсь своей попкой назад, желая большего. Делаю глубокий вдох, чувствуя, что он проскальзывает в меня на всю длину, болезненный укус настолько интенсивный, что я едва могу двигаться.
Используя свои руки на моих бедрах, он контролирует наш ритм. Сначала ритм медленный, сдерживаемый потребностью моего собственного тела приспособиться к его размеру и к его управлению моим удовольствием.
Я начинаю двигаться, толкаясь назад, чтобы встретить каждый его толчок. Он увеличивает скорость своих погружений, ставит свою правую ногу на кровать, это предоставляет ему возможность погружаться еще глубже.
Я кричу от интенсивности того, как он снова и снова ударяется в меня, я едва слышу свой собственный голос, кричащий его имя, когда я кончаю вокруг его члена, прежде чем он тянет меня за волосы, и объезжает меня, приближаясь к своему оргазму.
Глава 30
Габриэль
В тот момент, когда я впервые увидел наручники на столе, пока она рылась в своих вещах, пытаясь найти свой телефон, мне следовало сделать признание. Существовала одна вещь, которая терзала меня с тех пор, как я поцеловал ее в ту первую ночь в машине.
Я видел ее в Skyn. Я наблюдал за ней через стекло и должен ей об этом сказать.
Моя совесть считает, что мне нужно рассказать ей правду.
Мудрые и опытные извилины в моем мозгу говорят мне о том, чтобы я, к чертям, забыл об этом. Она здесь, в моей постели, спит, пока ее обнаженное тело прижимается к моему. Я ее пробовал, я ее трахал, и я не собираюсь останавливаться.
С тяжелым сердцем решив ей ничего не говорить, потому что знание о том моменте в ее прошлом, лишь смутит ее и снова подтолкнет к тому унижению, которое она чувствовала в гостинице, когда я проигнорировал ее просьбы о большем.
У меня нет никаких оснований возвращаться в тот клуб, и я сделаю все. Чтобы быть чертовски уверенным в том, что и она туда не вернется. Я дам ей все, что она хочет и в чем нуждается. Абсолютно все.
Она слегка шевелится, ее мягкие груди упираются в мою грудь.
Прямо сейчас я мог бы взять ее снова. Если бы она дала мне разрешение, то я бы перекатил ее на спину, чтобы проскользнуть своим членом в ее влагалище, так чтобы я мог чувствовать влажность и гладкость ее кожи вокруг меня. Это было тем, что я делал лишь один или два раза, когда был подростком, с женщинами, чьи имена я не могу вспомнить. Ощущение было хорошим, приятным, но я знаю, что с Айлой будет намного лучше.
Но она этого не хочет. Она осмотрительна, осторожна, внимательна по отношению к самой себе.
Я не буду на нее давить. Мне бы хотелось добиться большего, чем она готова и желает дать, но именно она задает темп тому, что между нами происходит. И все будет двигаться так быстро, как она захочет. Мне не нужно ей об этом говорить, она это чувствует. Я чувствую, что ей нужно именно это.
– У тебя есть мороженое?
Ее тело дрожит, когда моя грудь вибрирует из–за сильного смеха.
– Ты говоришь во сне, или ты хочешь мороженое?
– Ты такой накачанный и у тебя нет ни единой унции жира, держу пари, что ты никогда не ешь мороженое.
Я переворачиваюсь вместе с ней, прижимая ее руки к простыням над ее головой. Ее волосы находятся в беспорядке, губы все еще опухшие после того, как несколько часов назад я трахал ее рот.
– У меня есть шоколадное и клубничное. – я медленно раздвигаю ее бедра своим коленом. – Если ты хочешь мороженое с другим вкусом, то я пришлю Чарльза, чтобы он его купил.
– Ты бы отправить его, чтобы он купил мне мороженое?
– Я пойду сам, если тебе этого хочется. – Я смотрю на ее тело. Оно прекрасно.
Она кружит своими бедрами, выгибаясь на кровати.
– Я не хочу, чтобы ты куда–либо ходил.
– Я останусь здесь навсегда, если именно этого ты хочешь.
Ее глаза смягчаются, когда она смотрит в мои глаза. То, как она это делает, практически причиняет боль. В ее взгляде чистота, невинность, которая резко контрастирует с тем человеком, которого она играет на публике. Здесь, рядом со мной, она не использует никакого фильтра для своих улыбок и взглядов.
– Я достану для тебя мороженого любого вкуса, который ты захочешь, после того как займусь с тобой любовью.
Ее глаза медленно скользят вниз по моему лицу к моей груди, и движутся дальше.
– У тебя есть еще один презерватив? Я принесла несколько с собой. Они находятся на столе у двери.