— Спасибо, — ее тягучий голос стек ему в уши, как мед.
В ее глазах и улыбке было признание, что он ей по вкусу.
— Вижу, без инструктора не все получается, — сказал он.
— Да, Ярослав помогал мне со всеми этими приспособлениями, — сказала она и перевела дыхание.
— Пока его нет, если понадобится, — улыбка вот-вот была готова появиться на его лице, — можете обращаться.
Она заулыбалась, показав ровные белые зубы. Она и Ольга были одного роста, и фигуры у них были похожи, даже размер груди был приблизительно тот же — как раз, чтобы накрыть его большой ладонью. Только эта казалась здоровее, атлетичнее. Обе были безупречны, только эта — ярче, как выглянувшее солнце; а красота Ольги была спокойнее, на нее дольше надо было смотреть, чтоб ослепнуть.
Он отошел и продолжил заниматься, совершенно потеряв к этому интерес. То и дело, поглядывая в ее сторону и изобретая новый повод, чтобы подойти. Прошло несколько минут. Он делал разведение гантелей в наклоне. Перед его глазами возникли стройные ноги в белых кроссовках.
— Мне надо делать жим на наклонной скамье. Поможете?
Он поднял скамью на нужный угол, опустил гриф. Она села и довольно широко, не стесняясь, поставила ноги, взяла гриф и сделала несколько повторений. Ее руки не по-женски твердо держали гриф. У нее были крепкие ногти, покрытые красным лаком.
— Зачем тебе это упражнение? — спросил он, когда она опустила гриф.
— Для груди. Чтобы грудь была выше, — она немного растерялась, показала рукой, как приподнимется грудь.
— Ты делаешь его так, что грудь будет ниже.
— Ниже?!
— Не до пола, конечно, — он усмехнулся.
— Мне его показал Ярослав.
— Упражнение хорошее, просто ты неправильно делаешь.
Она сложила губы и подняла брови.
— Не туда опускаешь гриф. У тебя работают плечи — передние дельты. А чтобы работала грудь, надо опускать сюда, — он коснулся ее межключичной впадины.
В этом было что-то решающее. Их тела коснулись, опрокинув заградительные рубежи, выставленные природой и ей самой. Он взял ее врасплох, проигнорировав ее прямой взгляд.
Внешне ничего не изменилось, просто он понял, что путь открыт. Если б он сейчас начал ее лапать, она бы не знала, что делать, просто не смогла бы сопротивляться.
— Попробуй еще раз.
Она опустила гриф к ключицам, выжала вверх. Ее локти качнулись.
— Так труднее.
— Зато правильнее.
Она отпустила гриф и села.
— Ты каким спортом занималась?
— В общем-то, никаким, если не считать физкультуру в школе и институте.
— А выглядишь как мастер спорта.
— Какого?
— Гимнастики, легкой атлетики и синхронного плавания.
Она улыбнулась.
— Папа с мамой постарались, — она выпрямилась, уронив руки между широко поставленных ног.
— Тебя как зовут?
— Настя.
— Меня — Роман. Настя, зачем тебе это? У тебя, если мои придирчивые глаза меня не обманывают, все отлично, — он окинул взглядом ее фигуру.
— Хочу убрать лишнее.
— В каком месте у тебя лишнее?
— Не важно, — она ломалась и делала это с удовольствием.
— Да что такое! Сейчас каждая видит у себя лишнее, даже если у нее только кожа и кости.
— У меня… несколько килограмм.
— Ради этого ты дышишь испорченным воздухом и платишь за это?
— Я хочу похудеть.
— Я научу тебя, как это сделать. Надеваешь спортивный костюм, кроссовки, плейер, выходишь на улицу и бегаешь.
— Не люблю бегать.
— Бег можно заменить на секс.
Она смутилась, надо было рассердиться, а она рассмеялась. Ей нравилось, как он держится. А он думал: как она кончает? Чувствовал, что она умеет кончать.
Он припарковал Рейндж Ровер так, чтобы был виден вход в спортивный комплекс. Наконец, она вышла. На ней была светлая спортивная куртка, рюкзачок и джинсы такой пестрой расцветки, словно были сшиты из цветов — цветочный бриз, — очень по-весеннему. Она надела солнцезащитные очки и достала наушники.
— Настя! — окликнул он.
Она повернулась. Он тоже был в солнцезащитных очках, как терминатор.
— Наши ножки не устали?
— Устали.
— Тебе куда?
— Водный стадион.
Он кивнул на пассажирское сиденье.
— А ревнивая жена? — улыбнулась она.
— Моя жена еще только мечтает о принце на белом коне.
Она пошла к нему, покачивая бедрами.
— Предлагаешь подвезти? Просто так, бескорыстно?
— Почему же бескорыстно, корысть есть.
— Какая же?
— Вдруг че-нибудь обломится, — он ухмыльнулся.
— Не обломится, — она остановилась, но продолжала покачивать бедрами.
Через черные стекла было удобно любоваться их очертаниями.
— Не сегодня, так в следующий раз.
— Ни сегодня, ни в следующий раз ничего не обломится, — как же ей нравилась его наглая физиономия.
— Ну, когда-нибудь.
— Долго придется ждать.
— Но начать-то с чего-то надо.
— Может, у меня парень есть.
— Парень — не муж. Каждый устраивает свою личную жизнь, он по-своему, я по-своему. Потом дашь знать, у кого лучше получилось.
Она обошла машину и села, поместив себя в салон плавным движением — нога, попа, плечи. И осмотрелась, оценила. Салон наполнился сладким дурманом. Зудин спросил кивком: круто? Она улыбнулась. Черные очки разговаривали с черными очками. Он завел двигатель и тронулся.
Он подвез ее к подъезду, протиснувшись между тесно припаркованными машинами. Перед тем, как попрощаться, он попросил ее оставить номер телефона. Она продиктовала номер, сказала: «Спасибо» и вышла, взглянув на него напоследок, теперь уже не пряча глаза за черным стеклом очков.
Утомленный после тренировки, он рано лег и быстро уснул. Его разбудил звонок. Он удивился, увидев ее номер.
— Роман, извини, что так поздно, просто мне не к кому больше обратиться. Мне нужна помощь.
Он напрягся. Даже обиделся. Неужели, он выглядит таким простаком, которого можно развести в первый же день знакомства. Но в ее голосе была неподдельная дрожь. Или она говорила правду, или была прекрасной актрисой.
— Что случилось?
— У меня под дверью стоит мой бывший парень и не хочет уходить. Уже часов шесть. Я просто не знаю, что делать. Я снимаю квартиру и не хочу, чтобы меня выселили. Соседи уже выходили.
— Что ему надо?
— Чтобы я вернулась к нему.
— Может, он не бывший?
— Мы уже год не встречаемся. Я познакомилась с ним на отдыхе в Испании. Ну, курортный роман, все такое. А когда вернулись, он стал мне не нужен. Я ему так и сказала. Мы даже больше не виделись. Он звонил несколько раз, говорил, что хочет возобновить отношения, все такое. А сегодня заявился. С цветами. Боже, зачем я дала ему адрес!
Зудин зевнул.
— Извини, не хотела тебя напрягать. Просто, мне больше некому позвонить.
— Все нормально. Чего он хочет?
— Говорю же: чтобы я вернулась.
— А ты?
— Да не нужен он мне сто лет в обед!
— Уверена?
— Да!
— Что мне сделать, убить его?
— С ума сошел!
— А чего ты хочешь?
— Не знаю! Сделай что-нибудь, чтобы он ушел. Поговори с ним.
— Мм… - он снова зевнул.
— Извини, что побеспокоила, — она бросила трубку.
Он посмотрел на часы. Было полпервого ночи. Он набрал ее номер.
— Алло.
— Не злись. Дай мне проснуться. Что он сейчас делает?
— Ничего, просто стоит или сидит на ступеньке.
— И хочет, чтобы ты поехала с ним в загс?
— Чтобы я впустила его. Если я это сделаю, он так и будет ездить. Возомнит, что я дала ему шанс.
— Что он из себя представляет?
— Ничего. Мой ровесник, студент. Ты поможешь?
— Да. Сейчас приеду.
Если б на ее месте была любая другая, он и разговаривать бы не стал, послал бы ее куда подальше и бросил трубку. Но отказаться от такой девушки как Настя, он не мог. Риск, что его ловят на живца, безусловно, был, но он верил ей, прокручивал в памяти их разговор, ее интонацию, и верил.
В туалете в шкафу, где проходил стояк, был тайник, в котором он хранил пистолет. Он принес его в комнату, сел в кресло и осмотрел его. Пистолет был сухим, излучающим спокойное матовое свечение. Он подержал его на ладони. Казалось, что пистолет такой тяжелый не потому, что из металла, а потому может вершить человеческую судьбу.