— Пивка? — предложил Зудин.
— О, это потом, — Сергей улыбнулся, как бы извиняясь. — Пока паришься, спиртного — ни-ни. Вот после — другое дело.
Завязалась беседа. Сергей держался и говорил просто, улыбался и, на что обратил внимание Зудин, совсем не употреблял матерных слов. Зудин даже не сразу это заметил. В мужской компании принято свободно выражаться. Зудин и сам любил ввернуть перченое словцо. А Сергей говорил просто и в то же время без такой обычной для мужского разговора приправы. Причем в нем не было позерства, просто он обходился без этого, и все.
— Если желаете попариться, парилка готова, — сказал банщик, просунувшись в дверь.
Молча согласившись, они натянули войлочные шляпы и отправились в парную.
— Плаванием занимался? — Сергей почтительно кивнув на торс Зудина, когда они расположились на нижней полке..
— Да.
Сергей снова кивнул, как будто ожидал такой ответ.
После парилки Зудин вышел в раздевалку, позвонил знакомой проститутке Маше и сказал, что ждет ее с подругой через час.
Когда они снова сели за стол, Зудин сказал:
— Так как Артура нет, сегодня только попаримся, а о деле поговорим в другой раз?
— Почему же, Артур уполномочил меня. — Сергей махнул рукой, как будто речь шла о пустяке. — Да чего говорить-то? Корпус видел?
— Да.
— Предварительная цена устраивает?
— Да.
— Вот и поговорили, — Сергей опять улыбнулся. — Я скажу юристу, чтоб подготовил договор.
Зудин сдержанно улыбнулся и протянул руку. Они парились еще трижды, по-настоящему, с горячим паром и вениками, так, что когда выходили из парилки, у них перед глазами плыли круги, и, ныряя в бассейн, они чувствовали не обжигающий холод, а освежающую прохладу.
Они вернулись за стол, налили пива, чокнулись и сделали по несколько больших глотков.
— Теперь можно и попьянствовать, — засмеялся Сергей, вытирая с усов пену.
Вскоре банщик принес горячий шашлык.
— А под шашлык пиво не солидно! — сказал Сергей.
Через полчаса они уже выпили полбутылки и съели по шампуру мяса.
— Хорошо! — Сергей не скрывал удовлетворения, сверкая из бороды веселой улыбкой.
— Скоро еще лучше будет, — кивнул Зудин, — сейчас приедут девочки…
— Какие девочки?
— Безотказные. — Зудин поднял глаза и увидел, что улыбка исчезла с лица Сергея.
— А может, ну их, девочек?
— Ты серьезно?
— Лучше выпьем.
— Одно другому не мешает.
Улыбка спряталась в бороде Сергея. Они как раз допили бутылку, когда приехали девушки. Сергей изменился, застолье больше не доставляло удовольствия. Его что-то беспокоило. Зудин открыл новую бутылку, они выпили.
Девушки появились уже раздетые, в одних простынях. Они вошли, шлепая тапками, поздоровались и сели за стол.
— Давайте знакомиться. Я Маша, а это Оксана, — сказала та, что была постарше.
Маше было лет тридцать; это была шатенка выше среднего, с короткими волосами и обычным русским красивым лицом. Обернутая вокруг ее тела простыня выдавала аппетитные выпуклости. На груди у нее была небольшая татуировка — ангелочек с крыльями. Маша смотрела на мужчин смело, зная, что платить ей будут не за скромность.
Оксана была гораздо моложе, лет двадцати. Стоило кому-то из мужчин перехватить взгляд ее больших светлых глаз, как она тут же прятала их за черным, как вороново крыло, каре. Она была очень милой, ладной, стройной и бледной. У нее тоже были татуировки, надписи на английском на обоих предплечьях, смысл которых никого не интересовал.
Над столом поплыл аромат духов. Девушки были весьма достойные, но не из высшей лиги. В другой ситуации Зудин не обратил бы на них внимания, но сейчас, когда они сидели перед ним почти голые и горели желанием отдаться за определенное вознаграждение, он чувствовал, как внутри у него началось брожение, каким всякий раз сопровождалось предвкушение скорой близости.
Машу он знал давно, а Оксану видел впервые, поэтому она интересовала его в большей степени. До Ромашки и Ольги обеим было дальше чем до космоса, но и та и другая прекрасно подходили, чтобы снять напряжение.
А Сергей занимал себя тем, что разглядывал стол и закуски. Сидел и молчал, уставившись в мутное нефильтрованное пиво, побалтывая его в бокале.
— Мальчишки, — улыбнулась Маша, — нам выпить хочется, поухаживаете?
— Что будете? — спросил Зудин.
— Я — виски.
— А мне вина, — сказала Оксана.
Зудин наполнил их бокалы и рюмку Сергея, который продолжал изучать остатки пива в своем бокале. Зудин взял рюмку, чокнулся сначала с Сергеем, потом с девушками. Когда выпили, Оксана сказала, обращаясь к Зудину:
— Что-то твой друг какой-то невеселый.
— А был веселый! — усмехнулся Зудин.
— Что не так?
Сергей молчал, явно стараясь не смотреть на девушек. Зудин пожал плечами.
— Может, дело в этом? — Маша кивнула на обручальное кольцо на его руке.
— Серега, ты — ни-ни? — спросил Зудин.
Сергей чуть склонил голову, как бы признав, что догадка оказалась верной.
— Да брось ты, — усмехнулся Зудин.
— Сереж, знаешь, когда мужчина проводит время с другой женщиной, он еще охотнее возвращается к своей. Такие встречи освежают чувства, полезно для супружеских отношений. — Маша ждала, когда он поднимет на нее глаза, но он предпочитал смотреть на стол. — Самые крепкие семьи те, где у мужа есть любовница или нечастые встречи на стороне. Это факт.
— А мне нравятся мужчины с бородой, — неожиданно сказала Оксана; она говорила с южно-русским акцентом, растягивая слова.
Сергей молчал, лицо его, красное от пара и водки, выдавало, что он напряжен.
— Ты ж мужик, — сказал Зудин.
— Сереж, может, у тебя давно не было другой женщины? — осторожно поинтересовалась Маша.
— У тебя вообще после свадьбы была женщина кроме жены? — как топором рубанула Оксана.
— Я, пожалуй, пойду, — сказал Сергей.
— Тебе трудно это переступить, — сказала Маша.
— Надо же когда-то начинать, — улыбнулась Оксана, но улыбка тут же слетела с ее лица.
— Начинать что? Изменять? — Сергей поднял на нее глаза. Это вырвалось у него резко, с сердцем. — Да кто вы такие, чтобы об этом говорить!
— Ну конечно, твоя жена лучше всех! — нервно отреагировала Оксана, Маша стукнула ее под столом по ноге.
— Лучше! В миллион раз лучше!
Зудин, чтобы разрядить обстановку, налил.
— Давай выпьем, — он подвинул Сергею рюмку.
— Погоди, — сказал Сергей, хоть и взял рюмку. — Я кое-что расскажу. Я давно коммерцией занимаюсь, с девяностых. Когда-то у меня было все, но потом в один момент я все потерял. Что было, продал, и еще остался должен. Я был в такой жопе, что не хотел жить. Друзья отвернулись, да какие друзья, так, собутыльники. Мать умерла, не могла видеть мои мытарства. Единственным человеком, который остался со мной, была жена. Как мы выкарабкивались из этой задницы, страшно вспоминать. Бандиты меня били у нее на глазах, говорили ей: «Если он не вернет деньги, придется нам с тебя взять, ты ведь ему жена». Два года прожили в Якутии на приисках. Я — в артели, она — в поселке в бараке с сортиром на улице, без горячей воды, без ванны, с соседкой алкашкой, которая у нее белье воровала. А могла бы вернуться к родителям в московскую квартиру, начать новую жизнь. Красивая, тогда еще совсем молодая, она бы легко нашла другого, получше меня. А она, — он на секунду запнулся, — прошла со мной все. Потом понемногу жизнь наладилась. Сейчас у нас двое ребят, все хорошо. Она по-прежнему меня любит, терпит мои пьянки, мой характер… Я не могу ее предать.
— Тебе же никто не говорит предавать, — сказала Маша.
— Если я изменю, я предам.
— Просто надо делать так, чтоб она не узнала.
— Измена — не предательство! — воскликнула Оксана, от выпитого вина ее щеки раскраснелись.
— Это как раз самое настоящее предательство, неужели не понятно?
— Что ей будет плохого, если она не узнает? — Маша пожала плечами. — Будет так же тебя любить и все у вас будет хорошо.
Она взглянула на него с улыбкой, словно окутала доверием и покоем.
— А как же я? Я буду иметь кого-то на стороне, потом приходить домой и, как ни в чем не бывало ложиться с женой, обнимать ее. Со спокойной совестью. После той, да? Но должно же быть что-то святое, что не разменивается! Когда мы вместе, это только наше и ничье больше. И нисколько, ни капли этого не должно доставаться кому-то другому, — закончил он с жаром.