Александр Вольф - Мгла

В дверь постучали, и появилась Светлана Владимировна.

— Оль, зачем тебе чемодан на три дня? Возьми спортивную сумку.

— Мам, мы еще не знаем, куда пойдем. Я не собираюсь в театр и в клуб идти в одном и том же, — сказала Ольга.

— Зачем ветровку-то надела? Тепло.

— Посмотри в окно. Тучи.

— Роман, а где ваши вещи?

— В машине.

Они вышли из комнаты. Она надела на плечо сумочку, он взял чемодан.

— Надо попрощаться с бабушкой, — сказала она и пошла в комнату, Зудин пошел за ней.

Бабушка спала, зияя беззубым ртом.

— Бабуль! — Ольга подошла к ней.

Бабушка с трудом подняла морщинистые веки.

— А?

— Мы с Романом уезжаем на выходные в Питер. Пока.

Бабка долго соображала.

— Чего ж натощак…

— Бабушка, уже вечер!

— А, ну… куда ж вы?

— В Питер!

— Куда?

— В Пи-тер. В Ленинград!

— А. Ну, если он там чего… сразу звони…

— Бабушка! — Ольга топнула ногой.

Напоследок старуха погрозила Зудину костлявым пальцем. Светлана Владимировна и Геннадий Петрович пошли их провожать, заодно взяли Чарли. Рейндж Ровер мигнул фарами, с приятным шипением поднял крышку багажника. Геннадий Петрович сдержанно крякнул. Зудин поставил чемодан и захлопнул багажник, словно щелкнул перед носом будущего тестя золотой зажигалкой.

— Где собираетесь оставить машину? — спросил Геннадий Петрович.

— В Домодедово на стоянке. Где же еще.

— Дорого.

— Не так уж. Не люблю такси, — улыбнулся Зудин.

Стали прощаться. Родители были больше взволнованы, чем счастливы. Светлана Владимировна стиснула Чарли, который рвался на землю.

— Да отпусти ты его! — Ольга чмокнула его в мокрый нос, стала целовать родителей.

Зудин пожал руку Геннадию Петровичу и кивнул Светлане Владимировне.

— Позвони перед вылетом и после посадки. Сразу же! — сказала Светлана Владимировна, когда они сели в машину.

Потом все было как в фильме. Аэропорт, полет в Дубаи, транзитная остановка, ужин в Старбаксе, и дальше в Бангкок. В самолете было прохладно. Ольга даже не поняла, откуда Зудин вытащил одеяло, не то, которое предлагала стюардесса, а свое, которое он предусмотрительно взял. Он укутал ее озябшие плечи.

— Откуда ты его взял? — воскликнула она.

Он только улыбнулся. Она положила голову ему на плечо и закрыла глаза. Ей никогда не было так хорошо.

В Бангкоке в аэропорту было ужасно душно. Влажная одежда прилипла к телу. Ольге хотелось спать, она следовала за Зудиным, который держал ее за руку как ребенка. Потом был еще один перелет, короткий, не больше часа. Потом их вез таксист таец. Ольга ехала, положив голову Зудину на плечо. Таец был с немытой головой, с короткими, будто свалявшимися волосами. Ей казалось, что от него дурно пахнет. Но вскоре в открытые окна автомобиля ворвались ароматы джунглей и развеяли неприятное ощущение.

Таец уехал, и они остались вдвоем перед покрытым сухими листьями небольшим домом, одна стена которого стояла на берегу, а противоположная — на сваях в воде. За домом ослепительно, до рези в глазах, синело море. Мелкие пенистые волны шелестели о берег. Они вошли в небольшую уютную комнату, Ольга разделась и упала на кровать. На большую двуспальную кровать.

19

Она проснулась с тяжелой головой, как это бывает, когда нарушается привычный режим, и конечно сказался перелет на другой конец света. Когда Ольга раздевалась, она была такой уставшей, что совершенно забыла о мужчине, пусть и не чужом, который был рядом. Она натянула простыню до подбородка и огляделась. Двери и окна были распахнуты, по комнате гулял морской ветерок, пропитанный незнакомой свежестью.

Было слышно, как совсем близко плещется море и шумят пальмы, словно вздыхают. А где же он? Она поглядела на себя под простыней. Выпуклый лобок, обтянутый мягкой голубой тканью, и холмы грудей, поднявшиеся над линией живота и бедер. Ольга была уверена в своей внешности и все-таки волновалась. Она удивилась, что разделась до трусов, когда Роман был поблизости. Может, он уже всю ее видел? Где же он?

Ольга села. Постель была помята явно ей одной. Вторая подушка лежала ровно, гладкая как сугроб. Ольга взяла очки, встала, потянулась, надела шорты и повертелась перед зеркалом. Да, попа — что надо, с этим не поспоришь. Не очень большие круглые груди целили из зеркала как боеголовки. Она собрала волосы на затылке и сделала пару пружинистых танцевальных движений. Да, она не просто хороша, она очень хороша! Так от чего же тогда она волнуется?

Ольга подошла к зеркалу, сняла очки и тряхнула головой. Темно-каштановые локоны упали на лицо, рассыпались по плечам. Черные глаза смотрели иначе, со страстью. Она чуточку раскрыла губы и испугалась страстной дивы, которая смотрела на нее в зеркале. Сердце забилось, и она отвернулась.

Ольга уже бывала там, где пальмы, море и песок, и ей это, конечно, нравилось, но не сводило с ума. Чудом было не то, что она видела, а то, как неожиданно здесь оказалась.

Ольга вышла на веранду, которая была чем-то вроде балкона без перил или широкого мостика в метре над водой. Справа возле стены была лестница. Рядом с дверью стояли два шезлонга. Вокруг было море, чудное, невозможно красивое для человека с севера. Вблизи оно было прозрачным, потом зеленело, вдали делалось голубым, и затем у горизонта синим, как бы постепенно становясь самим собой. Глазам Ольги предстала маленькая бухта, слева и справа в море уходили две каменистые гряды. Над крышей нависала пальма, словно тянулась к морю.

Из комнаты донеслись какие-то звуки. Она обернулась и увидела Зудина. Он был во всем белом, в майке и просторных штанах, и улыбался. Прядь смоляных волос упала на бровь, взгляд и улыбка были переполнены нежностью. Ольга тоже заулыбалась, счастливо, широко.

— Как спалось? — спросил он.

— Отлично, — сказала она, продолжая смотреть ему в глаза.

— Прекрасно. Как тебе наше бунгало?

— Это — бунгало? Я думала, бунгало это что-то наподобие шалаша. А это настоящий дом со всеми удобствами!

— Дом, шалаш — не важно. Главное, что на эти дни он наш. Ну что, пора завтракать.

— Дай мне чуточку времени, я еще не умывалась.

Зудин подошел, посмотрел на нее, потом на море. Ему безумно шли эти белые штаны, сидящие на бедрах, когда он стоял и смотрел вдаль, щурясь от солнца. Он не был загорелым, но и не был бледным, к его матовой, немного смуглой коже хорошо приставал загар.

— Умыться можно здесь, — он кивнул на море.

— Мне нужно переодеться, — пробормотала она, пряча лицо, еще не освободившееся от сна.

Зудин скрылся в прохладной тени бунгало, Ольга проводила его взглядом, с удовольствием отметив, как его плечи едва уместились в дверном проеме. Она достала купальник, разделась, посмотрела на себя в зеркало. Этот черный купальник она еще не надевала, он был очень открытым. Теперь он был как раз к месту. Она надела его, поправила резинки. Четыре черных треугольника, наполненных ее тяжелым как капли телом.

Ольга убрала волосы, надела солнцезащитные очки и спустилась по лестнице в море. Волна лизнула ее теплым языком. Ольга поплыла. Ощущение чуда вновь вернулось. Она чуть не завизжала от радости, как в детстве, когда они приезжали на море. Хотелось кричать, плескаться, беситься.

Ольга отплыла метров тридцать и встала на песчаное дно. Вода доходила до плеч. Она видела свои ноги с накрашенными ногтями, камешки, мелких рыбок. Вдали по синей глади скользили яхты. Она вернулась к бунгало и хотела повторить свой короткий заплыв, и вдруг услышала топот по дощатой веранде-мостику, и через секунду ее окатило каскадом брызг. Могучая спина вынырнула как субмарина и руки-лопасти взмыли над водой. Зудин стремительно удалялся, оставляя за собой бурлящие волны.

Ольга смотрела, как сверкают мускулистые лопатки, унося его вдаль. Он вернулся так же быстро, как удалился. Подплыл, поднялся из воды, как морское чудовище, фыркая и отряхивая воду с волос. Желание принадлежать ему и страх смешались в ней. Ольга тоже встала, расправив плечи, и выставив грудь, словно оружие, и смотрела на него сквозь темное стекло очков.

— Если бы мухи были такими же большими, как люди, я бы сказал, что ты самая прекрасная из них, — он сверкнул белозубой улыбкой и показал пальцем, что имеет в виду ее очки.