Осознание постыдных итогов минувшего вечера и явилось главной причиной поспешного бегства из гостеприимного дома хозяев. Быстренько, не дожидаясь, пока проснутся подружки и вернутся рано ушедшие на охоту мужчины, она рванула на автостанцию. Для Яны нашлось вполне правдоподобное объяснение: охотники вернутся неизвестно когда, а ей пораньше надо попасть домой, прошерстить Интернет, новостные каналы TV. Да и в понедельник с утра пораньше придется потрудиться в поте лица — еще до планерки успеть просмотреть сообщения информагентств.
«…Еще эти сны… Столько лет спала спокойно… Мама вообще впервые приснилась. К чему бы все это? — тупо уставилась Катя в мокрое стекло. Всколыхнувшаяся было от резких движений боль утихала, тошнота отступила, в голове прояснилось. — О чем ты хотела меня предупредить, родная? Поздно, мамочка, поздно. Твоя дочь, можно сказать, оступилась. Как же мне без тебя плохо…»
Вспомнила мать-И сразу захотелось расплакаться, приласкаться к ней, услышать ее голос.
Сколько Катя себя помнила, в самые значимые периоды своей жизни она всегда видела яркие, цветные сны с совершенно необыкновенными персонажами — злыми и добрыми. В детстве сновидения были настолько реальными, что в них она могла вслух разговаривать, хохотать, плакать, а потом пробуждалась от страха, с плачем бежала в спальню к родителям и только рядом с ними засыпала.
«Не волнуйтесь, у вас просто очень впечатлительный ребенок, — успокаивали маму доктора, когда та консультировалась у них по поводу ночных проблем дочери. — Учится прекрасно, развитие выше среднего, никаких аномалий в поведении. Так что перерастет или… станет великой писательницей! У вас очень талантливая девочка! А какие стихи пишет!»
А ведь правда: в детских газетах (однажды в «Пионерской правде»!) Катя печаталась с шестого класса, повзрослев, три года подряд становилась призером областного конкурса сочинений. Гордость родителей, гордость района, гордость школы… А уж как радовалась ее победам мама, преподававшая русский язык и литературу!
Чувствуя, как предательски увлажнились глаза, Катя отвернулась к окну. Вовремя. Словно повторяя очертания дождевых капель на стекле, косыми дорожками по щекам побежали слезы. Снова разболелась голова, пришлось выпить очередную таблетку…
Вот так, в слезах и переживаниях, и доехала до автовокзала.
Уже добравшись до дома и расплатившись с таксистом, она поднялась на четвертый этаж, открыла дверь квартиры, на автомате отключила сигнализацию, сбросила в прихожей верхнюю одежду, добрела до спальни и упала на кровать поверх покрывала. Сил не осталось ни плакать, ни думать. И если уж быть совсем точной, после лекарств в голове не осталось ни единой мысли, одна гулкая пустота. Будто устав бороться со своей неразумной хозяйкой, организм в целях самозащиты решил заблокировать сознание и наглухо закупорил вместилище всех ее чувств и эмоций.
«Начало пятого… Пора включаться в работу», — спустя какое-то время зацепилась взглядом за часы на стене Катя.
Словно по мановению волшебной палочки квартира моментально наполнилась звуками: снизу упражнялись в игре на пианино, на застекленном балконе едва слышно гудел вентиляционный блок, в прихожей требовательно тренькал мобильник.
Невероятным усилием воли она заставила себя сползти с кровати, добралась до прихожей и откопала на дне сумки телефон.
— Да… — устало опустилась она на банкетку.
— Привет, Котенок! — жизнерадостно поприветствовал голос из трубки. — Ну все, вынырнули! Полчаса назад благополучно завершилось последнее погружение, завтра день отдыха, послезавтра домой. Надеюсь, меня там по-прежнему ждут… Катюнь, ты чего молчишь? — насторожился Виталик. — И почему к телефону так долго не подходила? Я только с третьего раза дозвонился. Пришлось Ленку набирать: они на Минск еще не выехали. А ты почему не с ними? Ведь выходной.
— Это у людей выходной, а у меня — газета, — не без труда справившись с вырвавшимися из заточения эмоциями, выдавила она в трубку. — Выпускающий редактор. А ты знаешь, что это такое: читай, смотри, думай. Много работы. Плюс статью журналу обещала, а никак не могу закончить. Скоро отовсюду выгонят.
— Ну и пусть! Вот сгребу тебя в охапку в следующий раз, оторву от компьютера и увезу на край земли!
— Сгреби и увези…
— Катюнь, ты что, плохо себя чувствуешь? — уточнили после паузы.
«Плохо, очень плохо!» — едва не сорвалось с губ.
— Нет, что ты… — проглотила она комок в горле. — Просто задремала у телевизора. Еще не проснулась как следует. Виталик, приезжай поскорее, а? Пожалуйста… Мне без тебя так плохо.
Глаза вопреки воле постепенно наполнялись слезами.
— Ты что, плачешь? — в голосе мужа зазвучали виноватые нотки. — Не плачь, Котенок, ну не плачь, пожалуйста. Я больше никуда без тебя не поеду, честное слово! Слышишь, не плачь! Если бы ты знала, как я соскучился!
— И я… соскучилась… очень, — прилагая неимоверные усилия, чтобы не разреветься, выдавила она.
— Не скучай! Хочешь, заинтригую? У меня есть сногсшибательная новость! Не успел рассказать перед отъездом.
— Расскажи сейчас.
— Нет, не хочу по телефону. Приеду — расскажу, свожу, покажу. Только, чур, не расспрашивай сейчас ничего! Это сюрприз!
— Хорошо, не буду… Я тебя встречу в аэропорту.
— А вот этого делать не надо! — вернулся к игривому гону Виталий. — Ты же знаешь, что чартером летим. Лучше я раньше примчусь и буду ждать тебя дома. Вот представь: ты возвращаешься из своей редакции, а я встречаю тебя у двери, кормлю собственноручно приготовленным ужином, на руках несу в кровать… Я люблю тебя!
— И я тебя… люблю…
— Как-то неуверенно звучит. Ну-ка повтори!
— Я тебя люблю.
— Еще раз!
— Я тебя люблю, я тебя очень люблю! — с надрывом вырвалось у Кати.
— Теперь верю! Ну все. Жди. Осталось всего ничего: две ночи и один день. Целую, Котенок. До встречи!
— Целую…
Вытирая слезы, Катя долго смотрела на погасший дисплей телефона, а в голове крутилась единственная мысль: какая же она все-таки дрянь!
Пора было включать телевизор…
Понедельник начался для Проскуриной с того, что она элементарно проспала и вместо семи, как планировала, вскочила с кровати в восемь. Она даже не помнила, слышала сквозь сон звонок будильника или нет. А еще пока примет душ, пока соберется, пока доедет…
Пожертвовав утренним макияжем (ничего страшного, можно накраситься в туалете на работе), минут через сорок с пухлой папкой газет под мышкой Катя влетела в помещение редакции и с ходу бросилась к компьютеру.
— Привет! — один за другим здоровались появлявшиеся в редакции коллеги. — Не выспалась? Какой-то у тебя нездоровый вид, — сочувственно качал головой каждый второй.
— Катерина Александровна, доброе утро!.. Что-то случилось? Вы заболели? — это уже стажерка Стрельникова озаботилась ее самочувствием.
Как таковых стажеров в штате редакции не было, но периодически перспективных новичков прикрепляли к наиболее опытным журналистам, чтобы те учили их профессии. Дело это больно хлопотное: мало тебе своей писанины, так еще читай, перечитывай, приводи в божеский вид то, что накропали всякие там практиканты. А поскольку Проскурина имела статус одного из самых востребованных, а потому загруженных журналистов, такой «чести» она давно не удостаивалась.
Однако полгода назад настал и ее черед. Главный редактор самолично приставила к ней хорошенькую, миниатюрную, как Дюймовочка, Олечку Стрельникову.
Училась Оля в БНТУ на маркетолога, но была из тех, кто с детства спал и видел свою фамилию под громкими статьями популярного издания. Ее настойчивости следовало отдать должное: едва выучившись писать, она принялась засыпать газеты заметками. Но на журфак после школы поступать не захотела. Аргументировала тем, что писать она и так научится, а вот расширить свои познания и получить реальную специальность куда важнее. Большинство великих журналистов никаких журфаков и не заканчивали!
Надо сказать, в этом была большая доля истины: две трети коллег Проскуриной действительно не имели никакого отношения к журфаку, и в дипломе о высшем образовании в графе «специальность» у них значилось что угодно, если пресловутый диплом вообще был в наличии. В общем, едва став студенткой технического вуза, Оля выбрала «ВСЗ» как самое известное, вполне соответствующее ее амбициям издание и третий год подряд исправно ходила в редакцию как на работу: то письма рассортировывала, то в магазин бегала, то отправлялась куда-то с поручением. При этом она постоянно что-то строчила и приносила главному редактору.