Так и случилось.
— И последнее сообщение, на котором следует заострить особое внимание: распределены премии неофициального конкурса «Хит-храп-парад масс-медиа». Единодушным решением жюри Гран-при присужден сотруднику нашей редакции, отцу-героину Вениамину Потюне. Аплодисменты!!! — неожиданно ловко он переместил свое грузное тело ближе к фотографу и постучал того по плечу пальцем-сосиской.
Временно находящийся в разводе, но имеющий за спиной энное количество официальных и неофициальных браков и троих детей (за что и был наречен все тем же Росомахиным отцом-героином) Потюня вздрогнул, разлепил веки и с трудом сфокусировал взгляд на выпускающем редакторе.
— Нам непременно надо сфотографировать победителя — и на первую полосу! Желательно в самом что ни на есть рабочем антураже. И обязательно аплодирующие коллеги на заднем плане, — на полном серьезе принялся описывать задачу Росомахин. — Ну, вы меня понимаете, вы же профи!
Не до конца проснувшийся Венечка быстро-быстро захлопал ресницами, машинально кивнув головой, потянулся к футляру с фотоаппаратом и недоуменно осмотрелся.
— А кого фотографировать? — уточнил он громким шепотом у сидящей рядом Кати.
В следующую секунду взрывная волна хохота пронеслась по редакции, заставив всех непричастных к этому действу с завистью посмотреть на прикрытые жалюзи совещательной комнаты. Похоже, начиналось самое интересное: сейчас Росомахин войдет в образ шоумена и доведет розыгрыш до конца. Но не получилось: в комнату заглянула озабоченная Жоржсанд, сухо поздоровалась, уточнила, есть ли вопросы, а услышав «нет», пригласила к себе Росомахина и Атрощенко.
Имея в виду то ли собственную жену, то ли главного редактора, то ли двух взрослых дочерей, Анатолий Францевич беззлобно пробубнил под нос что-то типа «все мы под женским каблуком» и, тряхнув изрядно поредевшей шевелюрой, пыхтя направился за Камоловой. Выдержав подчеркивающую достоинство паузу, Александр Петрович Атрощенко неторопливо двинулся следом.
Планерка финишировала, и большая часть улыбающихся сотрудников потянулась на крыльцо — перекурить и обсудить очередной прикол Анатолия Францевича. Заодно и индифферентность Камоловой: то ли ей действительно не к чему и не к кому было придраться, то ли мыслями главред была уже в Москве? На работу опоздала, чего за ней отродясь не водилось…
О причинах столь нестандартного поведения Жоржсанд было высказано много догадок, но все сошлись на трех основных: заболела, влюбилась, бережет силы для поездки. И еще одно главное заключение: кто-то обязательно получит по шапке в ближайшие дни. На этой безрадостной ноте и разошлись по рабочим местам.
Заготовив с помощью Интернета «рыбу» для статьи о Сосновской, Проскурина взялась за ответы на письма, присланные читателями на конкурс осенних историй. Вообще-то, судя по новым вводным, теперь это не входило в ее обязанности. Да и по старым не входило: крайне редко редакция отвечала на письма читателей. Но уж слишком трогательные порой попадались строки, а потому частенько Катя делала это по собственной инициативе. Особенно если люди писали о любви, далеко не всегда счастливой. Чувствовалось, что им нужна поддержка хотя бы словом.
…В аэропорт Катя с водителем летели на всех парах: опаздывали из-за Венечки. Так как отец-героин сразу и безоговорочно признавал всех своих отпрысков, в бухгалтерии на фамилию Потюня лежала стопка исполнительных листов. Естественно, официальной зарплаты на всех не хватало, а так как папашей он был сознательным, то подрабатывал везде и всюду, фотографировал всех и вся: фотосессии, свадьбы, юбилеи, вечеринки, дни рождения. Профессионал Венечка отменный, так что все клиенты были довольны, рекомендовали его своим друзьям, знакомым. Количество заказов постоянно росло. Сегодня, к примеру, он был заказан в роддом, так как вел фотолетопись семьи известного бизнесмена, а потому не мог проигнорировать выписку первого внука.
Всей душой переживая за материальное благополучие Вениных отпрысков, Катя с водителем до последнего ждали его у дверей роддома. Однако после того как увеличившееся на одного члена семейство бизнесмена загрузилось в два «Мерседеса», два джипа и отчалило, выяснилось, что ждали зря: заказчик потребовал запечатлеть появление младенца еще и в загородном доме.
Мысленно послав Венечку ко всем чертям, Проскурина нащупала в сумке дорожную цифровую «мыльницу», проверила зарядку и помчалась с водителем в аэропорт. Как и следовало ожидать, к указанному времени они не успели, опоздали минут на двадцать, и ни Сосновской, ни ее свиты уже нигде не наблюдалось.
Расстроенная Катя принялась носиться по длинному коридору аэропорта, совала людям в форме удостоверение прессы и задавала один и тот же вопрос: «Где найти Сосновскую?» Сотрудники с опаской поглядывали на растрепанную, раскрасневшуюся молодую женщину и лишь пожимали плечами.
Сколько бы так продолжалось, неизвестно, но, на свое счастье, в одном из баров она наткнулась на мирно попивавших кофе коллег, а также бригаду телевизионщиков одного из каналов. Как выяснилось, звезда еще даже не вылетела.
В течение получаса к ним присоединились несколько журналистов. Заказали побольше кофе, покурили, проглотили по паре подсохших бутербродов, понося между делом и собственное начальство, и Сосновскую с ее продюсером, и невероятную дороговизну крохотных бутербродов. Заодно обменивались новостями и обсуждали грядущую пресс-конференцию. Скорее всего, соберут всех в одном зале, раздадут свежий пресс-релиз, позволят задать пару-тройку вопросов — и все. До следующих встреч, как говорится. Трудитесь, думайте, как родить наутро в газетах не статьи-близнецы, а нечто непохожее хотя бы заголовками.
В половине пятого с выпученными глазами в бар влетел запыхавшийся Венечка, но не успел и рта раскрыть, как стало понятно: «Прилетели!» Все рванули с места, синхронно шарахнулись сначала вправо, затем влево и, обгоняя друг друга, понеслись в сторону зала прилетов стран СНГ, пока не наткнулись наконец на довольно многочисленную свиту певицы: сопровождающие ее лица получали багаж.
Сама госпожа Сосновская, высвеченная прожектором телекамеры и кардинально сменившая имидж, стояла чуть поодаль, блистательно улыбалась и раздавала автографы столпившимся вокруг поклонникам, среди которых было немало и сотрудников аэропорта. Рядом с ней — два громилы-бодигарда, чуть впереди — продюсер Семен Губерман, отвечавший на вопросы тележурналистки. И вот вся толпа, точно неизвестная науке гусеница, медленно двинулась к залу, предназначенному для встречи VIP-персон. Там, по-видимому, и планировалось провести пресс-конференцию. Н-да… Серьезный подход. С такой помпой далеко не всех поп-звезд мировой величины встречают.
Открылись двери, и на входе появилась крупная рыжеволосая барышня в очках. Черные брюки, тяжелые, почти армейские ботинки, грубой вязки длинный свитер грязнорыжего цвета, ремень приблизительно в том месте, где у других бывает талия, — все как нельзя лучше гармонировало с выражением ее лица: мисс неприступность. А еще лучше — непреодолимая Китайская стена. Пропустив поп-диву, продюсера и бодигардов, она сделала шаг вперед, плотно забаррикадировала проход своей мощной фигурой и рявкнула:
— Стоять! Первыми заходят телевизионщики. Должны быть три группы, — заглянула она в зажатый в руке список. — Раз, два… Две вижу, где третья?… Нету третьей? Вычеркиваем… — демонстративно провела она линию на бумажке. — Теперь радио: пять станций… Все здесь? Разверните удостоверение… Так… Так… Так… А такой в списке нет… Отойдите, потом разберемся… Четыре, пять…
Молодая девушка, представлявшая отсутствующую в списке радиостанцию, вытерла навернувшуюся слезу и покорно отошла в сторону.
«Я в ее годы была зубастей», — прокомментировала про себя Катя.
— Теперь пресса. Пока войдут только журналисты, фотографы подождут. Для них будут особые инструкции.
Обменявшись в Венечкой многозначительным взглядом, Проскурина протянула грозной даме удостоверение, протиснулась мимо нее в дверь и тут же бросилась устанавливать на столике, рядом с которым припудривали и причесывали звезду, диктофон. Так как свободного пространства было немного, а всякого рода техники предостаточно, пришлось побороться за место под солнцем, а заодно и за место, где можно было «приземлиться»: пустыми оставались лишь последние ряды.
«И все-таки зря не настояла, чтобы отправили Стрельникову, — с иронией наблюдала за происходящим Катя. — Вот кому бы весь этот цирк был за счастье, я им уже сыта по горло!»