Так уж получилось, что ответов на эти вопросы Вадим так и не нашел. Зато выстроил для себя четкую классификацию не только самих представительниц противоположного пола, но и своего к ним отношения. К примеру если вдруг возникал интерес к какой-то даме, то первым делом пытался понять: что не дает ему покоя? Если только те части женского тела, которые и должны будоражить мужское воображение, значит, ее можно смело отнести к разряду обыкновенных сексуальных объектов. К слову, самой обширной категории и самой кратковременной.
Если же цепляло не только это, то старался разобраться, что именно его влечет и какую задачу ставит перед собой очередная пассия. Продолжительность встреч с такими барышнями зависела от их поступков. Как только поведение становилось понятным и прогнозируемым, интерес к исследуемому объекту пропадал сам собой. Как правило, весь процесс занимал не более трех месяцев.
Но все это было после Валерии Гаркалиной…
Оценивая с высоты прожитых лет период влюбленности в нее, Вадим понял свою ошибку: слишком доверился чувству, слишком на него полагался. Слишком ему доверял. Иначе говоря, жил сердцем, а не умом, который время от времени подавал сигналы опасности. И не зря. Его просто использовали и легко предали в сложный жизненный момент.
Рана оказалась настолько глубокой и болезненной, что для простого выживания ему пришлось наглухо заблокировать чувства. Иначе не победил бы в другой жизни, которую выбрал для себя после полного краха той, первой, когда был мягок, доверчив, а потому открыт и уязвим.
«Человек напоминает дичь, — увлекшись охотой, провел он аналогию. — И на него несложно охотиться, когда он жаждет любви или ослеплен страстью. Чтобы не стать чьей-то добычей, всегда нужно быть настороже».
И тут же придумал для себя два несложных правила: во-первых, не привязываться к женщине самому, во-вторых, не позволить ей привязаться к себе. Сказано — сделано. Специально для коротких встреч он сначала снимал, затем купил однокомнатную квартирку в тихом местечке неподалеку. Своим же любовницам сразу давал понять, что ни на какое совместное будущее рассчитывать им не стоит. Соответственно, ни с кем долго и не встречался.
Одни относили такое его поведение к холостяцким чудачествам, другие считали это нормой и даже пытались копировать. Но, слава Богу, никто не стремился докопаться до сути, даже близкие друзья — Андрей Заяц и Саня Клюев. Конечно же, в их кругу женская тема никогда не была запретной, но так как вместе собирались они нечасто, времени на нее практически не оставалось. Да и друг к другу в душу без спросу никто не лез. Разве что Андрюха знал о жизни Вадима чуть больше: чаще виделись, поскольку вместе охотились.
Мама, Андрей, Саня… Вот, пожалуй, и все, кто был посвящен в его прошлую жизнь. С ними он мог позволить себе быть прежним. Новое же окружение, сложившееся за десять лет, знало его как жесткого бизнесмена с идеальной деловой репутацией или же как пижона, ехидного остряка, завсегдатая ночных клубов, человека, у которого невесть что на уме.
Все это Ладышева более чем устраивало, и со временем он научился легко переключаться с одной роли на другую. Материально он был обеспечен, привитые с детства хорошие манеры и знание психологии помогали сглаживать острые углы в отношениях с людьми, так что врагов, по сути, у него не было. Разве что женщины с разбитыми мечтами и, возможно, сердцами, которых он научился не брать в расчет.
Он, можно сказать, закоснел в подобном состоянии. И все же, пора было что-то менять…
«Нет, только не Кира! Вот уж чьей добычей быть не хочется! И за разбитое девичье сердце здесь можно не беспокоиться!» — непроизвольно нахмурился Вадим и снова глянул в иллюминатор: наконец-то закончили обрабатывать самолет.
«Надо вспомнить, что там у меня сегодня по плану, кроме дня рождения Андрюхи, — решил он переключиться. — Хорошо, что вчера успел заглянуть в охотничий магазин, подарок в чемодане… Итак… Елки-палки! Встреча с Проскуриной! Н-да, погорячился в понедельник, не подумал… Придется перенести… Однако любопытно, что ей удалось сделать: ни разу не позвонила, не задала ни одного вопроса. Самоуверенность? Или решила отказаться? Да, это вам не байки в газету строчить, это — анализ рынка! — усмехнулся он. — Ладно, увижу — решу, что с ней делать… А пока спать. Хотя бы часок», — приказал он себе после того, как самолет наконец-то вырулил к взлетной полосе.
…Пограничный и таможенный контроль Ладышев прошел одним из первых: ничего лишнего, только ручная кладь с кучей проспектов да пара пакетов из магазина duty-free. Едва он успел завести «Range Rover» и отпустить тормоз, как позвонил именинник:
— Привет, бродяга. Ты на какой земле?
— На родной. Вылет задержали, только что приземлился, — опустив стекло, Вадим закурил. — С днем рождения!
— Не забыл, — удовлетворенно хмыкнул Андрей.
— Тебя забудешь! Как жизнь? Все в порядке?
— А что ей станется? Это у тебя вечные катаклизмы, а у нас все по графику: отработал, отдежурил — и домой, в постель. Вот, проснулся, битый час с боку на бок ворочаюсь и думаю: ни звонка, ни поздравления, ждать тебя сего-дня, не ждать?
— Как это не ждать? Я, можно сказать, из-за тебя сегодня вернулся! А ты «не ждать»… Что наметил? Куда пойдем?
— Пока не знаю, — шумно выдохнул Андрей. — В клуб неохота, дома — тоже как-то не катит, убираться надо… А не махнуть ли нам на дачу?
— Так ведь холодно. Да и дорогу, поди снегом замело.
— Тебе на твоем «броневике» никакой снег не страшен. Протопим печку, камин. Баньку, опять же, вытопим. В студенческие годы, помнится, тамошние холода тебя не пугали.
Дача в Крыжовке досталась другу в наследство от деда-академика. Ох, сколько она, бедная, вынесла в те времена, когда внук был студентом!
— А почему бы и нет? Подписываюсь!
— Тогда через пару часов выдвигаемся.
— Нет, не успею, — бросил взгляд на часы Вадим. — Еще в офис надо заскочить по делам, потом к матери. Буду часам к шести, не раньше.
— Как ты нам надоел со своим бизнесом! — деланно проворчал Андрей. — Ладно, когда появишься, тогда появишься. В магазин по пути заглянешь?
— Конечно. Виски уже в наличии. Что-то еще прикупить?
— Все, на что глаз ляжет. Ладно, я пошутил. Лучше спальник возьми и одеяло. Да, еще… прихвати кого-нибудь. Со мной Ирка поедет.
— Это маникюрша, что ли? Та, с которой ты к Сане на день рождения приходил?
— То была Зоя, прошу не путать. Ира — медсестра, выезжала с нами в конце лета на Ислочь.
— А-а-а-а, — сделал вид, что вспомнил Вадим. — Честно говоря, мне абсолютно все равно, кто там с тобой будет. Я, как всегда, один.
— И не скучно тебе? Удивил бы, привез кого, порадовал друзей.
— Шлюх в гости к друзьям я не вожу, — резковато ответил Вадим. — Ты же знаешь мой принцип.
— Ну да… Я, кроме шлюх, рядом с тобой никого и не видел, — хмыкнул Заяц. — Праведник ты наш, свихнувшийся на сексе и бизнесе.
— Могу Киру пригласить, — предчувствуя реакцию друга, провокационно предложил Ладышев.
Знал, что Андрей ее терпеть не может. Надо сказать, неприязнь была взаимной. Андрей сразу разгадал намерение девушки окрутить Вадима, и, конечно же, та не могла ему этого простить.
— Еще чего! Я эту дорогостоящую соску и в обычный день видеть не желаю, а уж в собственный день рождения — и подавно! — возмутился Заяц и вдруг предложил: — Слушай, а пригласи… эту… как ее… ну, ту, что на охоте у Михалыча. О, вспомнил: Катя! Ты тогда здорово распетушился, и дамочка вроде веселая, без прибамбасов.
— Андрюха, давай прямо, — неожиданно оборвал Вадим. — Если у тебя там какие-то грандиозные планы и надо, чтобы я был не один, так и скажи. Тогда мне лучше вообще не ехать.
— Ты что? Обиделся? — растерялся друг. — Из-за бабы? Ты чего такой злой? Ладно, мне, по сути, пофиг: один ты будешь или с кем. Главное — приезжай. Дорогу найдешь?
— С завязанными глазами.
— Ловлю на слове. Все, пока.
«Надо же, и ему Проскурина в душу запала! — усмехнулся Ладышев. — Даже имя вспомнил… А впрочем, почему бы нет? Можно как-то компенсировать сегодняшнее недоразумение со встречей. Буду действовать по обстановке», — принял он решение.
В ночь с пятницы на субботу, обложившись проспектами, статьями, распечатками и двумя диктофонами, Катя просидела за ноутбуком почти до пяти утра. С одной стороны, информации набралось много, с другой — она никак не решала поставленные задачи. Даже несмотря на то, что в некоторых медицинских центрах прекрасно знали и «Моденмедикал», и самого господина Ладышева, делиться эксклюзивной информацией, составлявшей коммерческую тайну, никто не хотел. Что и требовалось доказать. Оставалось анализировать рекламные проспекты, разложенные для посетителей на стендах или выложенные в Интернете, сравнивать стоимость услуг, указанную в прейскурантах. Других цифр не было, только предположения.