Ангелина Алябьева - Микаэль. На острие разума и чувств

Микаэль. Тот, о котором просто невозможно запретить себе не думать. Его глубокий голос с едва различимым акцентом, выговаривающим каждое слово четко на английском языке, при этом ощущалось, что он — итальянец. Это придавало какое — то магнетическое очарование. Как он произносил звуки...В ушах до сих пор слышно «Моя Хорошая».

Моя. Будто он уже поставил на ней отметину, кому она принадлежит. С первой встречи. Прикосновения. Дал уяснить, что Лина Альби не просто для него пациентка. По крайней мере, нужно быть полной идиоткой, чтобы не обращать внимания на блеск в темно — карих глазах. На эмоции, которые плескались в глубине его зрачков, хоть и видно, что Микаэль пытался скрыть не от нее правду. А от себя самого. Упорно прилагал усилия быть исключительно стоматологом, соблюдая установленные границы, и все — таки желание внутри одолевало его. Если ты безразличен человеку — он не будет искать повода или возможности с тобой связаться. Зачем? Ты для него не представляешь интереса.

А если ты произвел на кого — то неизгладимое впечатление и проник в его размышления — ни что не будет препятствовать кому — то связаться с ним или только услышать что — то о желанном объекте.

Почему так странно?

Возможно, именно по этому принципу и основана человеческая натура. Когда мы кем — то сильно увлечены, то любое напоминание о нем доставляет столько радости, сколько бы не принесли десять порций мороженого для маленького ребенка. Действительно, мы начинаем вести себя, как дети, жадно поглощая информацию и впитывая каждое предложение, которое касается этого человека. Вовсе не беспокоимся, как выглядим со стороны. Натура.

И Лина была уверена, что Микаэль Клекчани звонил ее матери не только в качестве лечащего врача. К чему ему это, если у него сотни подобных случаев? Тонко, не выдавая намерений, он находил зацепку, чтобы услышать ее имя. Узнать о ней. Просто знать…

Нервно теребя заплетенную наспех утром косу, Лина мимолетно посмотрела на разговаривающую по телефону мать.

Интересно, а какое впечатление вызывает у него то, что она приходит на прием не одна, а с матерью, будто — маленькая девочка?

Нельзя исключать возможности, что последнюю Микаэль и видит в ней. Ребенка. И она ошибочно воспринимает снисхождение и жалость, как двусмысленные знаки.

От приведенного мысленно умозаключения внезапно захотелось расплакаться. От досады. Он — то уже состоявшийся мужчина, а ей нет и восемнадцати лет.

Однако Лина мгновенно выпрямилась, приглушив глупый порыв. Подобное поведение доказывает лишь ее ребячество. С чего вообще она решила, что между ней и Микаэлем существует невидимая связь? Идеалистка по знаку зодиака с чересчур больным воображением, иначе не назовешь ее. Из — за придуманных вещей Лина несколько дней не сосредотачивается на музыке, потому что нет охоты поднять крышку пианино и приняться играть. Погрузиться в более реальную обстановку, чем мечтать о неизвестности.

- Доктор Клекчани ждет Вас, - миловидная хрупкая блондинка появилась на пороге распахнувшейся неожиданно двери. Лина поднялась, положив так и не прочитанный журнал на столик, и прошла внутрь. Заметила, как усмехается хитро вслед дочери Тина Салли. Смутно осознавала ситуацию, тем не менее принимала типичную позицию. Не вмешивалась, пока Лина сама не открывалась ей, а в чистосердечном признании не сомневалась, ведь мать и дочь — лучшие и незаменимые подруги.

В его кабинете витал запах медикаментов. Стерильности и чистоты, и хоть она заходила сюда не впервые, Лина неуверенно остановилась. Замешкалась на долю секунды, оглядываясь по сторонам в поисках Микаэля. Неужели его нет?..Тогда бы ее не пригласила войти и…

- Меня ищешь? - Она резко обернулась, встречаясь с довольной улыбкой на тонких губах. Ею можно любоваться целую вечность, потеряв счет времени. Красиво очерченные и неприкрытые материей его губы, сложенные ниточкой, манили до них дотронуться. Нежные? Мягкие?

- Добрый день, - с трудом выдавила ответную улыбку Лина и привычно разместилась в кресле. - Нет, я думала, что Вас нет.

- Но я же есть, Лина!

Она пыталась отвести взгляд от мужского профиля, склонившегося над ней. Сердце ускоренно билось, будто вот -вот готово вырваться из груди. Черный волосы зачёсаны назад, открывая лоб. Белая вновь появившаяся маска скрывала, как всегда, часть лица. Так много всего хотелось спросить. Полюбопытствовать. Поинтересоваться, но Лина продолжала разглядывать его, прекрасно понимая, что вряд ли от него укроется, куда сконцентрировано все ее внимание. Точнее - кто вожделенный объект…

- Ты занимаешься спортом? - нарушил недолгое молчание Микаэль.

- Да, но только не фитнес -зал, - кивнула Лина.

- Ух, - слегка присвистнул Микаэль, и знакомые морщинки, выдающие его улыбку, появились возле век. - А борьбой не увлекаешься?

- Конечно нет!

- Думаю, вдруг ты занимаешься боксом или вольной борьбой и пригласишь меня на соревнование, - Лина застыла, слушая его игривый тон. - Я буду болеть за тебя и кричать: "Лина, давай"!

- Вы шутите? - воскликнула она, непроизвольно ощущая, как на губах заиграла веселая улыбка.

- Я раньше занимался танцами, - осведомил её Микаэль. Расширила глаза, словно он сообщил ей нечто из ряда вон выходящего. Что - то настолько необычное, отчего зрачки едва не выскочили из орбит.

- Танцы? - память вмиг услужливо пробросила картинки вчерашнего сна. Мысленно очутилась в безлюдном месте, окружённом растительностью. В тьме, разбавленной лунным светом, где две фигуры сплетались в яростных движениях. Под восточную медленную музыку их тела не соединялись, но сливались.

- Раньше ходил, - отложив в сторону бормашину, сказал Микаэль. - Мне нравятся парные танцы, например.

И в глубине его темно -карих глаз засверкали странные огоньки. Подозрительно покосился на неё, будто ожидал продолжения от Лины. Словно прокрался в её затуманенное сознание, узнав тщательно скрываемые тайны. Выманивал, как змей -искуситель, преследуя и в реальности. Не давая покоя и во сне.

- Вы закончили? - Щеки предательски запылали, поэтому единственным верным решением оставалось поспешно ретироваться. В противном случае, ей не избежать вопросов Микаэля. А подходящие и правдоподобные ответы найти очень сложно. Почти непостижимо, учитывая, как пронзительно смотрят на нее его глаза.

- Подожди! А ты любишь танцы? - Напряглась, ожидая от него этого предложения. Скрестив руки на груди, Микаэль слегка изогнул бровь, и Лина отряхнула невидимую пыль с джинсов. Невозможно. Ей кажется многое. Откуда бы ему стало известно, что ей приснилось накануне? Обычное совпадение.

- Я не очень большой любитель танцев, - честно откликнулась Лина, попытавшись обойти его и выйти. Не вышло. Перегородил дорогу, не позволяя убежать посередине разговора. - Что не так? Можно выйти?

Прошло мгновенье, прежде чем Микаэль отпрянул, открывая ей дверь. Однако этого момента хватило. Сейчас Лина готова была поклясться, чем

угодно, что он, на самом деле, не хотел ее отпускать. Задержать и провести дополнительные несколько часов в совместной компании. Очевидно, судя по отразившемуся сожалению во взгляде, когда Лина уходила.

Вдруг происходящее не игра ее бурного воображения? А действительность, о которой она грезила, изливая мечты в ноты…

Темное небо заволокло тучами, а приближающиеся раскаты грома предсказывали, что вот — вот разразится ненастье. Ночной ветерок колыхал листья кустов, а шум реки привлекал внимание к кристально — чистой воде, освещенной слабым светом луны.

Арабская мелодия, на сей раз Лина точно определила, какая именно, раздавалась в безлюдном месте, окруженном слегка склоняющимися от резких порывов ледяного ветра к земле деревьями.

Вновь она наблюдала за собой со стороны. Теперь жадно улавливала любое движение мужчины в расстегнутой нараспашку черной рубашке. Видела себя в темно — синем восточном одеянии, обратив внимание на тонкий платок, обвязанный на талии. Браслеты, украшающие кисти рук, звенели при каждом взмахе.

Ее голые ступни осторожно вступили в прохладную воду. Не сводя затуманенного взгляда с опустившегося по пояс в речку Микаэля, от которого ее разделяло несколько шагов, она приподняла ногу. Брызнула в него несколько капелек воды пальцами, с удовольствием наблюдая, как по голому торсу мужчины они скатываются. Медленно проделывают дорожку к низу, к поясу шаровар, скрываясь в обертках ткани.