— А пока, мисс Джейн, я напоминаю вам, что, согласно старому завещанию, мисс Бренда имеет право на половину усадьбы вашего отца.
— Плюс то, что припрятала Хелен!
— Не глупи, Джейн. Мама бы не сделала ничего подобного. И Пол бы ей не разрешил…
— Не верю! Папа тебя любил, не представляю только почему. На свадьбе ты выглядела таким маленьким, слабеньким существом. Я поверить не могла, что ты старше меня. Но папу именно это и привлекло. Он был словно большой ребенок. Возможно, ты напоминала ему эльфа из сказки. Я даже подумала, что он из-за этого и женился на твоей матери.
Мистер Фаррер сорвал очки и принялся остервенело их протирать. Но его глаза, не защищенные стеклами, блестели теперь еще холоднее, а улыбка стала похожа на лезвие ножа.
— Должен признать, мисс Джейн, ваш отец был своевольным человеком. Вы очень похожи на него, но, в то время как у мистера Хейстингза была просто очень сильная воля, причиной вашего упрямства является слабость характера. Нет, не перебивайте меня. Не имеет смысла продолжать этот разговор. Если у вас возникнет желание выставить Уэст-Уиндоуз на аукцион…
— Продать Уэст-Уиндоуз? — вскричала Джейн. — Ни за что на свете! Лучше пусть он обрушится мне на голову! Повторяю: Уэст-Уиндоуз не продается.
Мистер Фаррер водрузил очки на нос.
— Вы слишком взвинчены, мисс Джейн. И это неудивительно. — Он почти мурлыкал, и я бы на месте Джейн уже тряслась от страха. Но Джейн никогда не забивала свою прелестную головку заботами о чувствах других людей.
Надеюсь, у вас не сложилось впечатления, что Джейн мне несимпатична. Я ее очень люблю и восхищаюсь ею. Она первый по-настоящему безжалостный человек, повстречавшийся мне на пути, но только она этого не понимает. Просто она всегда, с самого раннего детства, считала себя центром вселенной, а все окружающие должны были выполнять малейшую ее прихоть.
Но мистер Фаррер знал Джейн намного лучше меня.
— Послушайте, мисс Джейн, мне кажется, эта утрата очень сильно на вас повлияла. Мой вам совет: поезжайте куда-нибудь отдохнуть.
Джейн закрепила сигарету в нефритовом мундштуке и извлекла из сумочки золотую зажигалку.
— Отдохнуть? — насмешливо фыркнула она. — По-моему, в нашей семье и без того было достаточно бед от этого отдыха. Никогда в жизни не поеду в Швейцарию. А что касается Ментоны…
Улыбка мистера Фаррера стала болезненной, а мешки под глазами натянулись от напряжения.
— Я имел в виду другой отдых, — промурлыкал он. — Может, стоит провести пару деньков в Уиткоме?
И тут я не выдержала:
— Да, Джейн, поезжай в Уитком! И меня возьми с собой.
— Это идеальный выход для вас обеих, — заключил мистер Фаррер. — Отдохнете, подышите морским воздухом и вернетесь к делам. А я к тому времени уже получу последнее завещание вашего отца.
В дверь постучали, через секунду она распахнулась, и в кабинет вошел молодой человек. По крайней мере, мне он показался молодым, но с такими чудовищными усами он мог быть любого возраста.
— Джейн, милая! — промычал он. — Только что узнал. Ужасная трагедия! Мои соболезнования, детка, и все такое.
Не обращая внимания на меня и мистера Фаррера, он зашагал к Джейн, прижал ее к своей розовато-лиловой жилетке, и его пальцы, похожие на отростки кактуса, обхватили ее изящные плечи. Потом он поцеловал ее в макушку. Мне это всегда казалось отвратительным, до тех пор, пока я не влюбилась в Дэвида. Теперь этот поцелуй растрогал меня, и в глубине души шевельнулась зависть, потому что никто не целовал меня в макушку и не прижимал к своему плечу.
Молодой человек поднял глаза, и наши взгляды встретились.
— Прошу прощения, — пробормотал он. — Мне кажется, мы незнакомы. Или все-таки знакомы?
Мистер Фаррер собрал бумаги, сунул их в портфель и покинул кабинет. Джейн освободилась от объятий молодого человека и повернулась ко мне:
— Гарри, милый, это дочь Хелен, Бренда. Она была на свадьбе, помнишь? Бренда, это мой жених, Гарри Флетчер.
Его усы задрожали, и он разразился не очень вежливым хохотом.
— Теперь я тебя вспомнил, Бренда.
Он не стал ничего объяснять, но я поняла, что смеется он надо мной. Над забавным маленьким эльфом, которого Пол пригласил на свою свадьбу.
После этого они перестали обращать на меня внимание. Когда мы с Дэвидом были на людях, то вели себя более сдержанно. Гарри гладил волосы Джейн, ее шею, плечи…
Фу! Если бы эти пальцы-сосиски прикоснулись ко мне, меня бы стошнило. И он был такой большой, такой толстый. Его затылок вываливался из воротника, словно кусок мяса.
Но Джейн, казалось, обожала его. Возможно, мое отвращение было всего лишь завистью, потому что Дэвид обманул меня, и теперь я чувствовала себя еще более одинокой, познав и потеряв первую любовь.
Откуда мне было знать, что все это лишь игра, что Джейн ведет себя так со всеми своими поклонниками?
Я не могла поверить своим ушам, когда вечером, зайдя пожелать ей спокойной ночи, услышала ее душераздирающие рыдания.
— Милая, что такое? — беспомощно спросила я.
Ее глаза широко раскрылись и стали похожи на две промокшие под дождем фиалки.
— И ты еще спрашиваешь!
Я обняла ее. Джейн вела себя так мужественно, весь день принимая соболезнования, и вот теперь, оказавшись наедине с собой, не выдержала и дала волю слезам.
Я обнимала Джейн до тех пор, пока ее рыдания не стихли, и когда наконец она позволила уложить себя в постель, как ребенка, мне пришлось пообещать, что я проведу лето в Уэст-Уиндоуз вместо того, чтобы возвращаться в колледж.
Именно в то лето я по-настоящему узнала свою сводную сестру. Я ни разу не была в доме, подобном Уэст-Уиндоуз. Огромная усадьба, до потолка набитая антиквариатом, с которым обращались так небрежно, словно это были дешевые безделушки. Роскошный сад и множество людей, нанятых за ним ухаживать. И Джейн, пытавшаяся быть приветливой после постигшего нас удара. Ей очень хотелось сделать так, чтобы я являлась к ней по первому ее зову, но у нее плохо получалось.
В октябре Джейн вернулась в свой пансион в Хеджуэйс, а я — в колледж святой Анны. Я бы предпочла поселиться в общежитии, но Джейн и слышать об этом не хотела.
— Это все равно что добровольно сесть в тюрьму. Такие же удобства.
— Вообще-то в нашем общежитии довольно мило. У нас отдельные комнаты.
— Но гостиная и столовая, наверное, общие?
— Конечно. И общая ванная.
— Ужас какой-то!
— Иногда это кажется довольно забавным.
— Может быть, иногда. Но, милая моя, после нашей жизни в Уэст-Уиндоуз твое общежитие покажется тебе просто ужасным. Кроме того, моим родственникам не понравится, что ты прозябаешь в общежитии, а я живу в свое удовольствие в папиной квартире. Это будет мой последний семестр в пансионе, так что ты должна жить со мной.
Я согласилась. Гарри был у нас частым гостем, и если мне так и не удалось привыкнуть к их любовным сценам, то к его снисходительному тону я все-таки привыкла. Когда перед Пасхой я слегла с гриппом, он приносил мне книжки и юмористические журналы, словно я по-прежнему была тем самым смешным эльфом, которого он встретил два года назад на свадьбе Пола.
Думаю, Джейн я мешала. Но как только отпала надобность в услугах нанятой ею сиделки, она вся преобразилась и была само участие. Мне кажется, ей было меня жалко, так же как было бы жалко бездомного щенка.
— Мы вернемся в Уэст-Уиндоуз за моими вещами, а потом я отвезу тебя в коттедж.
— Где это?
— Конечно же в Уиткоме! Когда ты сможешь туда поехать?
— В любой день.
Однако на свой звонок в Уитком Джейн так и не получила ответа.
— Ты могла бы послать открытку, — предложила я.
— Зачем посылать открытку, чтобы сообщить, что приезжаешь домой? Надо просто ехать, и все. Так и сделаем. Завтра утром.
— Письмо дойдет в это же время.
— Верно, тогда едем сегодня.
— Сегодня?
— Прямо сейчас. Чем быстрее доберемся до побережья, тем скорее ты поправишься. Боже, у меня опять разболелась голова! Ты даже не представляешь себе, насколько это ужасно — всегда притворяться такой веселой и жизнерадостной, в то время как голова просто раскалывается.
— Джейн, я не знала. Почему бы тогда нам не подождать до завтра?