Пенелопа Уолш - Милая Бренда

— Что еще за Джейн?

Он так весело улыбался, что я поняла — он надо мной смеется. Но мне было не смешно. Я еще слишком живо помнила Дэвида, чтобы спокойно разговаривать даже с самыми милыми мужчинами. Поэтому я развернулась и изо всех сил хлопнула дверью.

Когда я наконец выбралась из лабиринта коридоров и закоулков и вошла в комнату Джейн, вид у меня был вполне нормальный.

— Джейн, Нэнси там нет. Есть только Филипп, и он задает вопросы…

Джейн лежала, откинувшись на подушки и томно прикрыв глаза. Однако при упоминании имени Филиппа она вскочила словно ошпаренная:

— Что за Филипп?

— Просто Филипп. Каммерсон, наверное. Говорит, что здесь живет. Но на рыбака не похож.

— Передай мой халат. Я ему покажу!

Джейн откинула одеяло и облачилась в пеньюар, в котором напоминала героиню голливудского фильма.

— Он на чердаке, в кровати, — пробормотала я.

— В кровати, говоришь? Я его вытащу оттуда!

— Не стоит так переживать, милая дама. Я уже встал.

Джейн распахнула дверь. Признаю, я испытала минутный восторг, когда наша искушенная, опытная Джейн растерялась от смущения. Но это продолжалось недолго.

— Полагаю, вы Филипп Каммерсон? — ледяным тоном спросила она.

— Каммерсон?

— Вы сын Каммерсонов? Иначе что вы здесь делаете?

Он смотрел на нее своими серыми глазами, и уголки его губ подергивались в улыбке.

— Я здесь живу, — объяснил Филипп.

— Вижу. Но Каммерсоны могли и спросить, прежде чем поселять в дом жильца. Где ваши родители?

— В Борнмуте.

— В Борнмуте? Ужас какой-то! Почему они вдруг отправились в Борнмут и оставили дом без присмотра, чтобы кто угодно мог… — Внезапно Джейн переменила тактику. — Я и не знала, что у Каммерсонов есть дети. Не помню, чтобы я видела вас в доме.

— На каникулах я жил в основном у бабушки с дедушкой.

— Вы учились в интернате?

— Конечно.

— Не знаю, сколько платил им папа, но, должно быть, он проявлял излишнюю щедрость, раз они могли позволить себе отправить вас в интернат. Боюсь, если бы папа узнал, что у них есть сын, ваши родители лишились бы места.

— Почему?

— И вы еще спрашиваете? Естественно, что мать прежде всего заботится о своем ребенке. А работа по дому требует полной отдачи сил. Неудивительно, что они оставляли вас у родственников.

— А теперь вы хотите, чтобы я покинул дом?

Джейн гордо вскинула голову:

— Почему это? Но, надеюсь, ваши родители вернутся. Не думаете же вы, что я сама буду заниматься домом? Вы умеете готовить?

— Конечно, но…

— Если они оставили вас присматривать за коттеджем, значит, на вас можно положиться. Иначе бы они не имели права покинуть дом.

— Конечно нет, но…

— Вы получили мою телеграмму?

— Телеграмму?

— Да. Вы ведь знаете, что это такое? Разумеется, вы ее получили! Иначе не оставили бы нам бутерброды и кофе. Спасибо, конечно, но…

— Нет!

С горестным воплем Филипп бросился вниз по лестнице.

— Эй! — крикнула Джейн. — Немедленно вернитесь! Куда вы? Я еще не закончила.

Но Филипп не обращал на нее внимания. Мы услышали, как его тапочки прошлепали по коридору в кухню. Нам оставалось только последовать за ним.

Филипп, не веря своим глазам, глядел на пустой термос:

— Мой завтрак!

— Ваш?

— Конечно, мой! Для кого еще я мог его приготовить? По утрам ужасно хочется есть. Я всегда готовлю завтрак с вечера. Это экономит время.

Мы с Джейн переглянулись. Смятение на ее всегда спокойном лице показалось мне смешным, и я расхохоталась. Джейн была в ярости. Но я продолжала хохотать, и Филипп вторил мне, пока Джейн не залепила ему пощечину.

Она собиралась ударить и меня, но, увидев лицо Филиппа, я сама замолчала.

— Простите. Мы подумали, что кофе и бутерброды оставили нам.

Филипп пробежал рукой по волосам, потом коснулся щеки, и выражение его глаз вдруг стало нежным.

— Я еще не проснулся как следует, мисс…

— Джейн Хейстингз, — тихо прошептала я.

— Можно подумать, он не знает! — с насмешкой в голосе воскликнула Джейн.

На лице Филиппа отразилось такое смущение, что я не могла поверить, будто он притворяется, в чем, без сомнения, была убеждена Джейн.

— Давайте внесем ясность, — предложил он. — Назовите хотя бы одну причину, по которой я должен был перед сном оставить для вас тарелку с бутербродами и кофе.

Джейн топнула ногой, но не добилась нужного эффекта, поскольку на ней были мягкие тапочки.

— Вы получили мою телеграмму?

— Телеграмма… — В серых глазах мелькнуло озарение. — Вспомнил! Да, я получил телеграмму.

— Вы ее читали?

По губам Филиппа скользнула легкая улыбка.

— Нет.

— Можно узнать почему?

— Конечно. Когда посыльный принес телеграмму, я попросил положить ее на стол, потому что у меня были грязные руки. Я менял колесо. Должно быть, ее сдуло ветром. Совершенно позабыл о телеграмме.

Джейн посмотрела на часы — все в драгоценных камнях, которые стоили, наверное, целое состояние. Я бы не посмела надеть такие дома.

— Считайте, что я наняла вас на должность слуги, — произнесла она. — Уже половина десятого. Обед должен быть готов к часу. Купите все, что нужно, но, если опоздаете, мне придется нанимать новых слуг. Я не потерплю беспорядка. Бренда мне сказала, что в доме почти нет еды. Одевайтесь и идите в магазин. Я оставлю на кухне деньги.

Джейн развернулась и величественным шагом покинула кухню. Ее пеньюар развевался, словно крылья, а аромат духов витал в воздухе еще долго после того, как она закрылась в ванной.

Филипп стоял неподвижно, глядя на то место, где только что была Джейн, и по его красивому лицу блуждала довольно глупая улыбка. Меня затошнило. Я почувствовала себя очень старой и несчастной. Наверное, Филиппу было лет двадцать пять. Я уже поставила крест на мужчинах, но все равно мне было его жаль. Он прочно попался к Джейн на крючок. Он выглядел таким растерянным, что, кажется, даже не замечал моего присутствия.

— Может, помочь вам сделать покупки? — наконец предложила я. Если он сейчас же не пойдет в магазин, Джейн разозлится, а мне не хотелось, чтобы это опять вызвало у нее приступ головной боли.

Филипп вновь коснулся рукой щеки, растерянно покачал головой и медленно пошел наверх. Этот жест напомнил мне о несправедливо побитой собаке. Не думаю, чтобы он вообще слышал меня.

Поэтому я не стала дожидаться, пока Джейн выйдет из ванной, и, не желая попадаться ей на глаза, отправилась на прогулку.

Рыбаки в гавани странно глядели на меня — видимо, потому, что я была чужой в этих краях. Возможно, они спорили, захочу ли я выйти на экскурсию в море на рыбачьей лодке. Вообще-то я люблю море, но для рыбалки слишком чувствительна.

Откуда-то с набережной долетел запах рыбы и жареной картошки, и только тут я поняла, насколько сильно проголодалась. Мой завтрак состоял всего лишь из одной чашки чаю. И если мне хочется есть после бутербродов Филиппа, то каково ему? О Джейн я не беспокоилась. Она никогда не завтракает и вообще встает поздно.

Я зашла в лавку зеленщика, чтобы купить яблок. Покупателей не было, но в глубине дома раздавались голоса и смех. Я уже собиралась постучать по прилавку, потому что не желала тратить на ожидание бесценные минуты, в которые можно было наслаждаться солнцем и прохладным морским ветром.

Но моя рука повисла в воздухе, когда я услышала голос Филиппа:

— Только попробуйте что-нибудь сказать, и я вам покажу…

Вслед за этими словами раздался взрыв смеха, и я с ужасом поняла, что Филипп рассказывает зеленщику о Джейн.

Они не должны были узнать, что я подслушала их разговор, поэтому я развернулась и вышла на улицу. Купив в кондитерской пирог, я позавтракала на скамье на вершине утеса.

И вновь мне захотелось быть похожей на Джейн. Но мне никогда не стать такой самоуверенной, как она. Был уже час дня, и я могла бы съесть даже лошадь, если бы ее как следует приготовили. По дороге мне попалось симпатичное кафе, а в прибрежной гостинице был свой ресторан. Но стоило мне заговорить об этом с Джейн, как мы услышали звук гонга.