Алена хотела было достать стремянку, чтобы для очистки совести исследовать плафон в коридоре и пространство над кухонными полками, но тут сон сморил ее. Наверняка там, под потолком, ее ожидали все те же слои мягкой серой пыли, от которой она уже изрядно успела начихаться.
Проснулась она после полудня, и, как всегда бывает, очень удивилась своей вчерашней ночной активности. «Ну да, была у него женщина – и что такого?.. Теперь-то он точно любит меня!»
Алена собралась в магазин, но по дороге вдруг решила заглянуть в районную библиотеку – она бывала здесь, в нотном отделе. К счастью, читательский билет лежал внутри паспорта, а паспорт Алена всегда таскала с собой.
Только в этот раз Алена зашла не в нотный отдел, а в тот зал, где рядами вдоль стен стояли многочисленные энциклопедии.
Это было что-то вроде наития, внезапного вдохновения – когда Алена решила искать совсем в другом месте, причем заранее зная, что ничего не найдет. Но сделать это было необходимо – для того, чтобы окончательно успокоиться.
Алена перерыла все – и Большую советскую энциклопедию, и Малую советскую, и какие-то справочники с именами деятелей науки, культуры и искусства… Революционер по фамилии Калясин нигде не упоминался.
– Может быть, вам помочь, девушка? – любезно обратилась к ней пожилая библиотекарша, бабушка «божий одуванчик»… В буквальном смысле одуванчик – на голове у той торчали в разные стороны желтые кудри.
Алена объяснила.
Библиотекарша задумалась, а потом изрекла, что большинство книг о советском прошлом безвозвратно списаны за полным отсутствием интереса к ним со стороны читающей публики.
– Впрочем, погодите, я сейчас схожу в книгохранилище, там у нас кое-что осталось…
Вернулась через пятнадцать минут – и с гордостью протянула Алене внушительный трехтомник под названием «России красные сыны». Это была краткая летопись революционных лет, и там, в конце третьего тома, располагались имена в алфавитном порядке.
– Кабанов, Каверьянц, Каганович… Калясин! – Алена глазам своим не поверила. Революционер по фамилии Калясин существовал на самом деле! Хотя какой от этого толк, что жил когда-то на свете товарищ с такой фамилией, Алена пока не знала. – «Калясин Павел Григорьевич, смотри том второй, страница двести семьдесят шестая…»
Алена лихорадочно зашуршала страницами. На указанной страничке шел коротенький текст. Из него можно было заключить, что Калясин родился в семье слесаря вагоноремонтного завода, всю жизнь испытывал нужду и лишения, в восемнадцатом году вступил в партию, а в двадцать первом его злодейски изрубили шашками белогвардейцы, когда случился мятеж в городке Векшине, что не так далеко от Москвы. Его именем названа центральная улица Векшина (можно поспорить, что ей уже вернули историческое название).
И все.
Алена с недоумением смотрела на страницу, испытывая страшное разочарование. Ни подсказок, ни зацепок – ничего. Правда, кто сказал, что они должны быть?..
Алена с помощью библиотекарши нашла справочник подмосковных городов и выяснила, что Векшин – старинный город, который по праву принадлежит к жемчужинам русского зодчества, есть в нем такие-то и такие-то достопримечательности, и т.д и т.п.
«Наверное, Рома был когда-то там, например – с экскурсией… – сделала предположение Алена. – Ходили по всяким достопримечательностям, в том числе и по старинному кладбищу. Запомнил могилу революционера. Иногда память хранит в себе такое… А потом – в снах или наяву – выдает это, а человек воспринимает картинки из прошлого как нечто мистическое, зловещее – как некий знак!»
Алена сделала этот вывод потому, что с ней самой было нечто подобное – в ее памяти долгое время хранились воспоминания о неком прекрасном храме. Потом, когда они с Борисом поехали в Питер, то Алена поразилась – это же Спас на Крови! Позже выяснилось, что, когда ей было года четыре, они с родителями ездили в город на Неве и этот самый Спас она видела наяву.
Вечером Алена очень мило беседовала по телефону с Селетиным. У нее была мысль – спросить про Векшин, но потом она передумала. В конце концов, какое это все имеет значение… Тем более что Роман заговорил все о том же:
– Ты подумала? Послушай, я серьезно…
– Ты о предложении? – смутилась она. – А что, ты действительно серьезно?..
– За кого ты меня принимаешь! – возмутился он. – Ладно, завтра я весь день на объекте, а в половине одиннадцатого заеду к тебе! Алена…
– Да?
– Ну я хоть немного нравлюсь тебе? – спросил он шутливо.
– Очень. Моя подруга Серафима утверждает, что ты похож на Ричарда Гира.
– На кого?! И вообще, когда она меня видела? – удивился он.
– Она видела тебя из моего окна! Помнишь – ты же каждую неделю приезжал в наш парк.
– Надо же… – проворчал он. – Вообще я не удивляюсь, что с такого расстояния я представился ей Гиром.
– Вот-вот, я о том же ей говорю, но она такая упрямая!..
После разговора с Селетиным позвонила Сима – точно чувствовала, что ее имя только что упоминали. Алена принялась с хохотом пересказывать ей этот разговор, потом в том же юмористическом ключе поведала о своем сегодняшнем расследовании. Сима ничего не поняла, но смеялась с охотой.
– …погоди, а зачем тебе этот революционер понадобился?
– Да сон, понимаешь – я хотела Ромочкин сон разгадать!
– Ромочкин! – передразнила Сима, заливаясь хохотом. – Ой-ой-ой, какие нежности!
Они обе – и Алена, и Сима – были в прекрасном настроении. Потому что счастливы.
– Слушай, Алена… – вдруг возбужденно произнесла Сима. – У меня идея!
– Какая?
– Ты ведь завтра свободна?
– Да, но только до вечера, потому что вечером Рома обещал заехать…
– Отлично, до вечера мы управимся, – сказала Сима. – Завтра, в десять утра. Отправимся в твой Векшин.
– Куда?!
Подобного бесшабашного авантюризма Алена от Симы не ожидала.
И вообще она с трудом узнала свою подругу, когда на следующий день села в Симкину «Оку».
Сима была свежа, в первый раз за долгие годы прилично одета и – похудевшая. Как уже говорилось, толстушкой Сима никогда не была, но тем не менее округлые щеки словно сдулись…
– Николя сегодня занят, – сообщила Сима. – А я не могу сидеть без дела. Знаешь, у меня словно крылья за спиной выросли…
– Николя… – пробормотала Алена. – Все ясно.
Они выехали на дорогу и с довольно приличной скоростью помчались по шоссе. Это тоже было удивительно – поскольку раньше Сима быстрее чем тридцать километров в час никогда не ездила. Алена сидела с картой в руках – она была штурманом.
– Ничего тебе не ясно! – спокойно произнесла Сима. – Теперь у меня новая жизнь. Другая.
– Симка, ты и раньше неплохо жила…
– Нет. Ты сама мне об этом говорила! – возмутилась та. – Я не жила, я существовала. Размеренное бытие между рождением и смертью. А когда я увидела Николя, со мной что-то случилось. Ведь он не просто красив – он прекрасен!
– Может быть… Может быть, я не вижу того, что видишь ты, – печально согласилась Алена.
– Так вот, в тот самый памятный вечер, когда увидела его, я поняла – передо мной два пути. Или все будет как раньше – я избегаю всего и всех, или иду туда, где еще никогда не была. Ты ушла тогда – помнишь? – а я осталась сидеть в своей машине. И думала… Ведь рано или поздно я все равно умру, а мне даже не о чем будет вспомнить!
– Сейчас налево.
– Мерси… Хотя бы немного страсти – для того, чтобы почувствовать себя живой! – возвысила Сима голос. – Ты знаешь, Алена, я тут недавно читала одну статью, так там говорится, что чаще сходят с ума благоразумные люди, а не те, кого считают сумасбродами…
– Неужели?
– Я тебя уверяю! И я тогда решила – будь что будет. Я ведь даже рисовала только так, как меня учили, а не так, как хотелось мне самой…
– Вы теперь вместе с Николя?
– Да. И мне плевать, что он младше, и вообще…
– Сима, все в порядке. – Алена положила ей руку на плечо. – Я не собираюсь тебя осуждать, я боюсь только одного – что он тебя обидит.
– Ну и пусть обидит! – закричала Сима. – Меня давно уже никто не обижал…
– Сейчас, по-моему, надо на мост.
– Я села на диету, – с вызовом сообщила Сима. – Заметно?