Рене Карлино - Милая

День в кафе тянулся медленно. В пять часов я пошла в магазин и купила то, что люблю больше всего: вино, сыр, клубнику и шоколад. Я собиралась помузицировать и побаловать себя в одиночестве. Когда я вошла, Уилл, вскочив с кушетки, протянул руку, чтобы взять у меня сумки.

– Давай я помогу тебе.

– Когда ты уходишь на работу? – спросила я, передавая ему продукты.

– Я не работаю по пятницам, за исключением тех случаев, когда у нас выступления, а сегодня вечером ничего нет.

– Ого, никаких шатаний по барам с парнями?

– Я работаю в баре, Миа, и играю в барах. Приятно иногда вечером и дома побыть. – Помолчав, он спросил без тени сарказма: – Все в порядке?

– Да, разумеется. Тогда ты, возможно, захочешь спокойно провести время и завалиться спать, а?

– На самом деле я думал выпить с тобой кофе. Знаешь, просто как друзья.

– У меня есть вино, – сказала я.

– Еще лучше.

Я начала нарезать клубнику и сыр и разложила деликатесы на большом блюде вместе с шоколадом, миндальным орехами и печеньем.

– Ням-ням, великолепно, – пробормотал Уилл, пристально глядя на блюдо.

– Да, это отлично идет под вино.

– Это отлично идет подо что угодно. Было бы замечательно под текилу.

– Не пробовала.

– Нет, серьезно? Я тебе. Покажу. – Он исчез в спальне, а потом появился снова, фланируя по коридору с бутылкой «Patrόn».

Я оглядела Уилла. Он был одет в мешковатые полинялые синие бриджи с заниженной талией, подпоясанные обычным ремнем, и однотонную белую майку с V-образным вырезом. На груди были видны редкие волоски. Босоногий и небритый, он выглядел очень сексуально.

В первом же кухонном шкафу он нашел стаканы. Налил нам обоим, взял с блюда кусочек сыра и засунул его в рот. Проглотив, поднял вверх свой стакан, подмигнул мне и опрокинул его.

– Восхитительно! Теперь твоя очередь.

Взяв кусочек сыра, я разжевала его, а потом выпила текилу, уверена, медленнее, чем он советовал мне. – Жесть! Какая гадость! Твоя идея – полный отстой, Уилл.

– Я знаю. Просто мне показалось, что нам нужно было снять напряжение.

Я закатила глаза, а он игриво подтолкнул меня локтем.

Открыв бутылку с красным вином, я налила нам по бокалу. Уилл поставил пластинку Мадди Уотерса из отцовской коллекции. Я стояла в кухне, а он сел у бара с другой стороны стойки.

– Я бы никогда не смог найти комнату за такие деньги, особенно такую, где я мог бы играть на гитаре. Я только хотел еще раз поблагодарить тебя. Я правда очень ценю твое предложение.

– Добро пожаловать! Приятно иметь компанию, и Джексону тоже нравится. Кстати, ты не мог бы его выгуливать, когда меня нет?

– Разумеется, с радостью! Я люблю собак. В детстве мне всегда хотелось иметь собаку, но родители не хотели кормить еще один рот, понимаешь?

– Да, еще бы!

Некоторое время мы продолжали болтать. Я пошла в свою комнату, чтобы переодеться в спортивные штаны и любимую старую, полинялую майку с принтом группы «Clash». Когда я вернулась, он улыбнулся и сказал:

– Ты классная. Это будет что-то вроде тинейджерской вечеринки с ночевкой, а?

Я закатила глаза.

– Не совсем.

Мы допили вино, и я потянулась за второй бутылкой. Я сомневалась, правильно ли я поступаю, но мы, кажется, действительно неплохо справлялись, обходясь без интима, поэтому я решила – почему бы и нет. Пока мы слушали песню «I’m Your Hoochie Coochie Man», Уилл, достав из кармана губную гармонику, прекрасно подыгрывал. Будучи в подпитии, я, почувствовав вдохновение, села за пианино, и, пока звучала песня, играла медленные буги-вуги. Он подошел ко мне, словно собираясь сесть рядом, и я развернула скамейку к инструменту, давая ему возможность сесть у меня за спиной. Очень трудно играть, когда кто-то совсем рядом со мной сидит за пианино. Мы сидели спина к спине. Когда песня закончилась, я начала играть попурри из знаменитых блюзовых песен, а он аккомпанировал мне на гармонике. Мы продолжали допивать вторую бутылку вина, сидя на кушетке.

Взяв обычную гитару, он сел рядом со мной и сказал:

– Эта песня называется «Маленькая Миа». Потом он очень широко улыбнулся. Как только он начал играть, я поняла, что это песня «Маленькая Марта» группы «Allman Brothers».

Я засмеялась.

– Ты жулик. – Он подмигнул мне, меня быстро увлекала его игра. Опустив глаза, я смотрела на татуировку с крылом ангела, пока он перебирал гитарные струны. Я видела, как шевелятся мышцы его предплечья, его сильные и точные пальцы играли безошибочно. Он все время сосредоточенно смотрел на меня, пока я размышляла о том, на что еще способны его умелые руки.

Когда он закончил играть, я почувствовала напряжение в груди и ощутила знакомую боль, которую испытывала в его присутствии.

– Сыграй что-нибудь для меня, – предложил он.

– Мне кажется, я слишком пьяна.

– Самое то.

– Ладно. – Споткнувшись о пианино, я села на край все еще перпендикулярно стоявшей скамьи. У меня все плыло перед глазами, когда я начала неловко шарить по клавишам. Постепенно стала складываться мелодия песни Тори Эймоса «Icicle», и я наклонилась вперед, чтобы сконцентрироваться. Я громко и наугад играла навязчивую мелодию. В полном забытьи я начала бормотать отдельные слова из песни, словно пропуская их через себя. Так и есть – я пропускала их через себя. Я пропускала их через себя, сидя на краешке скамейки, до тех пор, пока не поняла, что Уилл таращит на меня глаза. Казалось, он совершенно остолбенел, а потом широко улыбнулся. Я почувствовала, что у меня пылает лицо и сильно бьется сердце.

Я немедленно прекратила играть и сказала очень твердо:

– Я иду спать. Спокойной ночи, Уилл.

– Спокойной ночи, – затаив дыхание, прошептал он.

Когда я поднялась, мои слабые ноги заплелись друг за друга, и в коридоре я шлепнулась лицом вниз.

– Ой! Мать твою! – Через секунду он оказался рядом со мной. Встав, я заметила, что он смотрит на меня с любопытством. Взяв меня за подбородок указательным и большим пальцами, он приподнял мне голову.

– Ты в порядке, малыш? – пробормотал он с кривой, самонадеянной ухмылкой. Ох уж эта сексапильная ухмылка. Я даже не могла ничего ответить. Я просто уставилась на него. Закрыв глаза, он наклонился и попытался поцеловать меня, но вместо губ ткнулся губами в мою ладонь.

– Господи Иисусе, Миа, я просто хотел поцеловать тебя.

– Нет, Уилл, именно этого и не надо делать. Мы должны остаться друзьями.

А потом случилось это. С моих губ сорвалось то, о чем я пожалела в ту же секунду:

– Кроме того, ты не в моем вкусе!

Казалось, он был уничтожен и ошарашен. Я удалилась в свою комнату, чувствуя тошноту и смятение. Но больше всего я боялась, что без всякой на то причины обидела его.

На следующее утро я проснулась оттого что ко мне на кровать тяжело плюхнулась Дженни. Я натянула на лицо одеяло, защищая глаза от света.

– Миа, здесь воняет алкоголем.

– Да, я немного выпила вчера вечером, – пробормотала я со стоном.

– Это потому что Уилл попытался поцеловать тебя?

– Что? – Я спрыгнула с кровати и тут же повалилась обратно из-за невыносимой головной боли.

– Кто тебе сказал? Как ты здесь оказалась?

– Уилл впустил меня, а потом ушел. Он оставил тебе записку на стойке.

– Куда он ушел? – Я нахмурилась.

– Не знаю, но в костюме он смотрится стильно.

– Уилл надел костюм? – Этот вопрос я задала самой себе. – Я должна увидеть его записку.

Я рванула на кухню. Я поняла, как глупо вела себя вчера вечером. Я испытывала не только физическую боль, я страдала главным образом от морального похмелья. Я не должна была вести себя с Уиллом так грубо, я могла бы сказать ему, что готова была целовать ему руки, когда он играл на гитаре, или о том, как меня манили его губы тогда, в коридоре. Я могла бы сказать ему о том, что чувствовала, а потом объяснить, что не хочу ничего усложнять, и поэтому мы не можем спать вместе. Вместо этого я повела себя как ничтожество.

Записка Уилла лежала на кофейном фильтре и была написана безукоризненными печатными буквами.

Я почувствовала облегчение, но, как ни странно, была разочарована, оттого что его практически не задел мой отказ. У меня в голове моментально возник образ Уилла, который таскает в свою комнату женщин – их лиц я не видела. Меня чуть было не вырвало, но я понимала: если мы хотим остаться только друзьями, мне придется согласиться с тем, что он будет водить домой подружек. Мой мозг терялся в догадках: куда же любезный Уилл мог отправиться утром, надев костюм? Дженни, подойдя ко мне, вывела меня из этого состояния.