– Если честно, до кафе «У Келли» я никогда не работала, мои родители и бабушка с дедушкой содержали меня, пока я училась в колледже. До того как умер отец, я готовилась к экзамену в магистратуру, правда, я давала уроки игры на пианино, но это несерьезно. – Он кивнул. – Почему ты не стал поступать в колледж, Уилл?
– Не знаю. Видно, не судьба. Мой брат и кое-кто из сестер учились в колледже, но моим родителям приходилось туго. Я прослушал кучу лекций в колледже в Эдриене, так что получил кое-какое бесплатное образование.
– Каких лекций?
– Музыка, звукозапись, медиатехнологии и несколько других из той же области.
– Круто, а я-то гадала, откуда ты так много знаешь об этом.
Включив погромче радио, мы прибавили скорость, и я откинулась назад, подставив лицо солнечным лучам. Он тепло улыбнулся мне, и несколько минут мне казалось, что мы оба совершенно счастливы.
Мы затормозили у красивого дома в колониальном стиле, окрашенного в ярко-желтый цвет, на табличке было написано: ГОСТИНИЦА «СЧАСТЛИВЫЙ ПУТЬ». Дом был очаровательным и веселым, чего совсем нельзя было сказать о лице Уилла. Казалось, его вот-вот стошнит.
– Хочешь, я пойду и заберу твои вещи? – осторожно спросила я.
– Нет, я сам. Черт бы побрал Мистера Ложку и Мисс Шлюшку, – сказал он.
– Да, совершенно согласна. Тебе получше?
– Да. Ты все-таки хочешь пойти со мной?
– Конечно.
Войдя через парадную дверь, мы поднялись на небольшую лестничную клетку. Женщина, которую я приняла за хозяйку гостиницы, пристально посмотрела на Уилла, а он улыбнулся и помахал рукой, как будто не происходило ничего особенного. Когда мы подошли к номеру, он, прежде чем постучать, пригладил руками волосы. Никто не ответил. Выудив из кармана ключ, он открыл дверь и вошел внутрь. Просторная комната была украшена пестрыми цветочными узорами. По огромной кровати были разбросаны одеяла и подушки. Мне показалось, Уилла чуть не стошнило, когда он подошел к окну и выглянул из него.
– Вон они. Загорают за мой счет… сволочи, – прошептал он. Стоя у него за спиной, я посмотрела в окно, туда, где на одном шезлонге лежали у бассейна Одри и Дастин. Я обняла Уилла сзади и крепко прижала к себе. Он поднес мою ладонь к губам и поцеловал. Развернувшись, он, подхватив свою сумку, пошел к двери, так и не отпуская моей руки. Мы держались за руки всю дорогу, пока шли до джипа. Когда мы отправились обратно в город, я закрыла глаза и задремала под шум ветра в волосах.
Я проснулась, только когда Уилл, неся меня на руках, прошел уже половину лестницы, ведущей к нашей квартире. Закинув руку ему за шею, я не сопротивлялась тому, что он несет меня наверх. Он посмотрел на меня и улыбнулся:
– Привет, соня. Ты была в отключке.
– Да, я очень устала.
Поставив меня на пол, он открыл дверь.
– Я отвезу джип к родителям Дженни. Давай ложись спать. Увидимся утром, – сказал он и стал ждать, что я отвечу. Секунду я колебалась, думая, что было бы отлично подойти и поцеловать его, но понимала, что это размоет границу между нами, поэтому не стала.
– Хорошо. Спасибо тебе. Уилл, ты молодец.
Он подмигнул мне и стал быстро спускаться по лестнице.
На следующее утро, услышав, что Уилл принимает душ, я встала с кровати и пошла на кухню. Налив себе чашку кофе, я, прислонясь к барной стойке, просматривала журнал New Yorker и подпрыгнула, когда он, подойдя ко мне сзади, обхватил меня руками.
– Спокойно, прыгучая кошка, я просто хотел пожелать тебе доброго утра. – Он поцеловал меня за ухом.
– Доброе утро. Почему ты так рано встал?
Он налил себе чашку кофе.
– У меня встреча с Фрэнком.
Повернувшись, я, одетая, как обычно, в спортивные штаны и майку, вспрыгнула на стойку. На Уилле не было ничего, кроме полотенца. Оно низко висело, оставляя открытыми резко очерченные линии внизу живота. Я в изумлении смотрела на него до тех пор, пока не заметила, что он наблюдает за мной. Склонив голову набок, он ухмыльнулся.
– Привет, подружка.
Встряхнув головой, я глубоко втянула в себя воздух.
– Ты сообщишь мне о том, что скажет Фрэнк?
– Безусловно. Следующие пять дней я работаю, но в субботу вечером позволь мне устроить здесь ужин, и тогда мы сможем немного поимпровизировать. Что скажешь?
– Да, давай. – Подойдя ко мне, он встал рядом и провел ладонями по моим бедрам. Глубоко вздохнув, я убрала его ладони.
– Мне нужно принять душ, – прошептала я.
– Как насчет того, чтобы вместе принять ванну? – сказал он, вскинув брови.
С робкой улыбкой я покачала головой.
– Тогда желаю тебе приятно провести день. До скорого. – А потом он поцеловал меня в губы, а я наклонилась и чмокнула его.
– Тебе тоже.
Он снял меня со стойки, а потом шлепнул по мягкому месту. Я возмутилась, притворяясь оскорбленной, в то время как безуспешно пыталась скрыть не сходившую с моего лица улыбку.
В среду днем мне позвонила пьяная от счастья Дженни, проводившая медовый месяц на Косумеле[25]. Она желала узнать, что сталось с Уиллом после свадьбы, поэтому я обо всем подробно рассказала ей.
– Что? Ты шутишь? С Дастином? О чем, черт побери, думает эта девица? Ладно, по крайней мере, для тебя теперь дверь открыта, можешь бросаться на него. – Она говорила невнятно.
– Не собираюсь я на него бросаться, Дженни. Мы – друзья, и очень близкие. Я хочу, чтобы все так и оставалось… подольше.
– Ладно, подружка, как скажешь. Мы с Тайлером тут пытаемся сделать ребенка, так что готовься стать тетей, – заявила она. На заднем плане был слышен голос Тайлера, требовавшего закругляться.
– Целую вас, ребята. Веселитесь!
В субботу, когда я пришла домой из кафе, Уилл уже готовил. Мою любимую пасту. На стойке я заметила вино. Приглушенно звучала музыка – один из отцовских альбомов Ника Дрейка. Мы сели за стол и начали есть, одновременно делясь новостями за неделю. Когда я сидела с ним вот так, у меня было ощущение, что я дома. У Уилла всегда находились забавные истории из бара, и он охотно делился ими. Я рассказала ему о том, что Дженни и Тайлер собираются сделать ребенка.
– Потрясающе. Они так любят друг друга, – сказал он. Ему это казалось таким же простым, как Дженни и Тайлеру.
– Да, но они встречались всего несколько месяцев, они даже не жили вместе, – возразила я.
– Послушай, моя сестра с мужем прожили десять лет, прежде чем решили завести ребенка. Через три месяца после его рождения они развелись. Никогда не угадаешь. Это прыжок в неизвестность.
– Да брось, – сказала я, криво усмехнувшись.
– Как ты можешь так говорить? Ты не в силах предсказать, как люди поведут себя в определенных ситуациях.
– Причина и следствие. Решения, которые мы принимаем по поводу себя, оказывают самое большое влияние на то, что будет с нами дальше. Твоя сестра должна была заметить симптомы. Возможно, она замечала их и поэтому ждала десять лет, не решаясь родить ребенка. Это не прыжок в неизвестность. Тревожные звоночки появляются задолго до того, как мы совершаем так называемый решительный шаг.
– Твоя теория никуда не годится. Ты считаешь, будто все способны судить того или иного человека. Решительный шаг дает возможность не перекладывать свои проблемы на других потому, что ты сам боишься провала. – В первый раз Уилл серьезно разговаривал со мной о жизни, и, хотя мы говорили не о себе, я понимала, что он намекает на меня.
– Ладно, а о себе что скажешь? Почему ты еще не заключил контракт? – спросила я, вскинув брови.
– Я рад, что ты вспомнила об этом. На следующей неделе я собираюсь пойти в студию, чтобы сделать нарезку для демоверсии. Ты сможешь в четверг наложить ту фортепианную фонограмму, над которой мы работали?
– Да, безусловно, – сказала я. – Вперед, Уилл. Так держать.
Прищурившись, он склонил голову набок. На секунду мне показалось, что я обидела его, а потом он сказал:
– Завтра вечером у меня концерт в «Посадочной площадке», хочешь прийти и сыграть? Он смотрел на меня с надеждой, но был готов к отказу. Я выждала двадцать секунд, прежде чем дать ответ.
– Хорошо, – сказала я низким голосом.
– Правда? – Спрыгнув со стола, он обхватил мое лицо обеими ладонями и крепко поцеловал взасос.
– Уилл! – возмутилась я.
– Остынь, Миа. Пойдем порепетируем.
Мы музицировали почти до рассвета, исполнив чуть не весь концертный репертуар. Прежде чем отправиться спать, я решила принять душ. Через матовую занавеску я видела, как Уилл вошел в ванную комнату, почистил зубы, а потом, повернувшись, прислонился к столику. Скрестив ноги и руки, он опустил голову, принял свою любимую позу проявляющего уважение.