*** «Плюс»
Опустошенная и потерянная, Женя приехала домой после работы и, не зная, что делать и как занять себя, просто слонялась по своей спальне, отчаянно путаясь под ногами у своей сестренки, которой вздумалось собрать целую железную дорогу на полу, и даже не имея сил поддерживать беседу, слова не шли… В восемь за ней приедет Паша.
Раздавленная, размазанная, чувствуя себя униженной, грязной, хотя еще даже ничего не случилось, Женя заперлась в ванной, пустив воду и тупо уставившись на свое отражение в зеркале: да… бледное лицо, темные круги под глазами, глаза… Глаза блестят отчаянием, усталостью, болью…
В омерзении к себе, Женя сунула руки под ледяную воду и просто смотрела, как краснеют ее пальцы под холодной струей, как вода шумит, сливаясь в раковину и распадаясь на отдельные струи и капли… Как ее душа, разбившаяся на осколки…
Ну почему? Почему сирень подарил не Сережа??? Ей все не верилось, что это не он, и почему ее сейчас так волновал этот вопрос? Вот же дурочка, к сирени, зачем-то, привязалась… Воспоминания о Сергее вызвали в ней новый всплеск болезненного, колюще-режущего и разрывающего изнутри, непонятного чувства, Женя поморщилась и глубоко вздохнула.
Она посмотрела на себя: розовая блузка та же, та же юбка с разрезом… Переодеться? Нет. Какая разница, что на ней надето, все равно снимать… Женя передернула плечами и, выдохнув, едва шевеля ногами, поплелась на кухню.
Мама что-то активно строгала ножом на деревянной досочке, и, судя по ее мокрому от слез лицу, это был лук. Женя тихо уселась на стул и молча стала следить за ее быстрыми, умелыми руками, но мама, как и все люди, которые всегда чувствуют на себе чей-то взгляд, обернулась и улыбнулась Жене, вытерев плечом слезы с щеки и проговорив:
- Ты что-то уж больно неразговорчивая сегодня, Женька. Случилось что? Или новая волна депрессии из-за трагичной любви к женатому мужчине? – больше печально, чем весело спросила она, а Женя, испытывая колоссальное бессилие, как-то тяжело вздохнула, почти не понимая маминых слов, и вдруг поднялась и, выйдя в коридор, вытащила из сумки путевки, чувствуя, что при одном только взгляде на них ее живот скручивает тошнотворным узлом, но, вернувшись на кухню и почти не чувствуя рук, выложив перед мамой заветные прямоугольные бумажки, Женя едва слышно проговорила:
- Вот. Теперь вы с Полиной можете ехать в санаторий на Алтай. Это путевки и билеты на самолет туда и через двадцать один день обратно.
Мама в невероятном изумлении положила нож и, вытерев руки полотенцем, медленно взяла путевки в руки, расширенными глазами читая то, что на них написано.
Женя, ощутив бешеную слабость, прошла к столу и молча рухнула на стул, подперев лицо руками и уставившись в пространство, слыша лишь мамин ошарашенный шепот:
- …номера класса «люкс»… «Люкс»??? Двадцать один день, все включено… С двадцатого августа… Женя?!? – она села около дочери, тревожно заглядывая ей в глаза. – Откуда они у тебя??? Я даже представить боюсь, сколько они стоят! Люкс! Жень?? Скажи мне, ты меня пугаешь! – воскликнула мама, а Женя слабо ухмыльнулась, чувствуя, как ее сознание едва выплыло из-за шторки прострации.
- Не волнуйся, мама, все нормально. Фирма дала мне кредит… На оставшуюся сумму… Так что теперь вы с Полей можете спокойно ехать лечиться… Дай Бог, чтобы это помогло…
Мама внимательно смотрела на нее пару минут, а потом едва-едва улыбнулась, погладив дочь по голове и проникновенно проговорив:
- Жень?
- М-м?
- А может, это Сергей тебе купил эти путевки? – почти уверенно проговорила она и как-то странно улыбнулась, а ее глаза загорелись.
Женя даже вздрогнула, поразившись такому вопросу, и, тяжело вздохнув и почувствовав, как от напряжения у нее начала болеть голова, чуть громче, чем нужно, воскликнула:
- Мам! Ну что за глупости? С чего бы ему это делать, скажи?? У нас с ним… Короче, я же тебе сказала, на работе дали кредит, вот я и…
- Женя, дочка, скажи мне правду, пожалуйста! – мягко, но строго потребовала мама. – Какие кредиты? Такого не бывает, Женя, прошу тебя, расскажи все, как есть, иначе мы никуда не полетим!
Женя даже на спинку стула обессиленно повисла, чувствуя, как все внутри нее переполнено от боли и напряжения, как тяжело ей даже языком ворочать, как сердце медленно стучит, вызывая жаркие приливы тошноты, и как раскалывается, ужасно болит голова…
Как мама может говорить такое?? Не полетят?? Не полетят??
Это же все ради Полины, это же все для нее, эти мучения, страдания, та ужасная и глубокая грязная лужа, в которую Женя упала, согласившись обменять свое тело на здоровье сестренки… Выдохнув от бешеной боли, Женя закрыла глаза и еле слышно проговорила, умирая от отчаяния:
- Это Сергей… Да, это Сережа купил путевки… Мама… Полине нужен этот санаторий… Пожалуйста, не заставляй меня их возвращать…
Мама вздохнула и неодобрительно покачала головой, проговорив:
- Ну и зачем ты соврала? Нужно было сразу признаться, что за детские глупости, Женя?? Путевки, конечно, очень дорогие… Но… Да простит нас Господь, мы воспользуемся этим шансом. Поле очень тяжело уже много лет… Как мы можем отказаться от возможности помочь ей выздороветь и почувствовать себя полноценной девочкой??? Сергею спасибо огромное, конечно… Как же мы сможем его отблагодарить?.. – задумчиво протянула мама, нахмурившись, а Женя, услышав, как в ее комнате играет телефон, глянула на часы и, с ужасом увидев, что время ровно восемь, подскочила на ноги и, задыхаясь, проговорила:
- Не волнуйся, мама, я что-нибудь придумаю, ты, главное, спрячь путевки, чтобы не потерялись…
И она вылетела из кухни. Звонил, естественно, Павел. Женя, проглотив тугой ком в горле, выглянула в окно и с огромной обреченностью увидела его «БМВ» во дворе, пыхтящую прозрачно-белым дымом в ожидании ее…
Снова пустота и тугая вата окутали ее со всех сторон. Едва понимая, что она делает, Женя взяла сумочку и, обув туфли, посмотрела на себя в зеркало… Мда… Видок не очень… Через вату, почти не шевеля пальцами, намазала малиновую помаду на губы… Так, вроде, лучше… Да без разницы вообще… Запинаясь, она вошла в кухню и тихо, бесцветным голосом проговорила маме, которая снова взялась за укрощение лука, в спину:
- Мама… Я ухожу… Мы с… с Игорем пойдем в клуб. – снова соврала она, с трудом сглотнув и быстро подумав о том, что надо бы предупредить Сторожева, чтобы обеспечить себе стопроцентное алиби. – Я вернусь утром.
- Утром??? Мам, я тоже хочу в клуб!! – послышался сзади веселый голос, и в кухню влетела Полина, подпрыгивая на одной ножке и бросившись к маме с объятьями, а мама, странно посмотрев на Женю пытливым взглядом, лишь отмахнулась от младшей дочки:
- Полина, какой тебе клуб?!? Ты еще маленькая. Вот подрастешь… И то не факт, что отпущу. Женя. – снова со вздохом и как-то грозно сказала мама. – Что-то мне подсказывает, что ты опять врешь! И это твой виноватый вид! Женя!
- Мама! – обессиленно всплеснула руками Женя, чувствуя, как плещется в ней переполненное море, грозя разорваться гневной и отчаянной волной.
- Женька, говори правду! – пискнула весело Полина. – Мы с мамой час назад из окна видели Игу с какой-то девочкой, так что колись, колись, колись, колись…
- Женя. – мама подошла к ней и взяла ее за обессиленно повисшие руки, требовательно, но ужасно встревоженно посмотрев на нее. – Куда ты пошла? Скажи мне, скажи, дочка, ты сама не своя! С… с Сережей встречаешься? – тихо проговорила она, а по щеке Жени побежала первая слеза… Ну опять, опять о нем говорить! Нет, она не выдержит этого натиска, сломается, пропадет в пучине собственных страданий… Эх, мама, мама…
- Да, с Сережей. – шепнула она, спрятав глаза, понимая, что все вопросы разом отпадут, и она хоть на немного, но обезопасит себя от дальнейшего обсуждения данной темы.
- Ой, у вас свидание, да? Свидание??? – запрыгала вокруг Полина, а мама вдруг взяла ее за руку и осадила, посмотрев на Женю новым, сияющим, каким-то странным взглядом, проговорив:
- Иди, Женя. Будь на телефоне, если что. Поля, не приставай к ней.
Дарья Федоровна чмокнула растерянную от такого спокойного отношения мамы к тому, что она уходит на ночь, Женю в щеку и отошла к столу, а Женя, потрясенно протянув: «Пока», - медленно вышла за дверь, сгорая от ужаса того, что ей предстоит…