– Почему ты думаешь, что это они? – спросила она.

– Я не верю в совпадения. Это они, точно.

– Может, они так и будут ехать по равнине, не сворачивая с дороги?

– Они не слепые и заметят следы там, где мы с нее свернули. Земля еще слишком мягкая после дождя, так что следы видны очень хорошо.

Если бы он не был так обессилен от потери крови и лучше бы работал головой, он мог бы сообразить это раньше и постараться замести следы. Что стоило просто выбирать каменистые участки? Проклятие!

Его опасения подтвердились, когда всадники свернули с главной дороги.

– Пора отправляться. Они доберутся до плато в сумерках, так что у нас в запасе самое большее еще полдня. – А учитывая то, что силы его на глазах убывают, он не был уверен, что этого запаса им хватит.

Они еще дважды останавливались, чтобы отдохнуть и напоить лошадей. На одной из стоянок Роуз набрала земляных орехов и набила ими карманы своей юбки. И хотя Зак видел вокруг много дичи, он не рискнул стрелять в нее, чтобы не обнаружить себя выстрелами. На то, чтобы поставить капкан на зайца или белку, у. них не было времени. Так что пришлось довольствоваться земляными орехами.

К тому времени как они добрались до полянки, которую Зак помнил по прежним своим путешествиям, уже ярко светила луна. Он не мог заставить себя двигаться дальше. Если он будет насиловать себя, завтра у него просто не хватит сил встать. Он вяло соскочил с лошади.

Роуз подъехала к нему.

– Мы здесь остановимся?

– Да, тут неподалеку есть удобная расщелина между камней. Там можно устроить неплохой ночлег.

Расщелина оказалась достаточно широкой, так что можно было спрятать и лошадей. К вечеру Зак едва волочил ноги. Ему пришлось стиснуть зубы, чтобы расседлать лошадей. Когда он с этим справился, то просто повалился на землю и расстегнул ремень, на котором висела кобура.

Пожалев, что они не оставили про запас несколько маринованных яблок, Роуз вытрясла из кармана орехи, подошла к Заку и опустилась рядом с ним на колени.

– Зак, как у тебя дела? – Ее голос был полон сострадания.

– А, нормально. Мне нужно немного передохнуть. Утром я буду как огурчик.

– Я хочу развести костер, чтобы осмотреть твои раны.

– Это слишком рискованно. Ты можешь сделать это завтра утром. – Он протянул руку и нежно провел по ссадинам на ее щеках. – А как ты, сладкая моя?

– Я в порядке, Зак. Они уже больше не болят.

– Просто здорово, что Тейт пристрелил этого подонка, не то бы это пришлось сделать мне.

– Я была такой глупой, Зак. Ты же с самого начала пытался мне об этом сказать, но я совсем не хотела тебя слушать. Теперь ты ранен, и все из-за меня. – Слезы брызнули у нее из глаз.

– Я знал, на что иду, так что перестань корить себя. Но вот что я тебе скажу, любимая моя Роуз. Если ты так переживаешь, я знаю способ, как это исправить. Дай мне только очухаться.

– Ну можешь ты когда-нибудь стать хоть немного серьезнее? Я же беспокоюсь о тебе, Зак.

– Разве я тебе не говорил, что мы обязательно выпутаемся? Она прислонилась щекой к его груди.

– О, Зак, как я люблю тебя.

– Я тоже люблю тебя, Роуз. Господи, как я люблю тебя! Зак обнял ее за талию, и они откинулись на спину. Роуз положила голову ему на грудь. Зак выбросил из головы все дурные мысли. Ему не хотелось думать о подстерегающей их опасности, он позволил себе хотя бы ненадолго расслабиться и насладиться удовольствием просто побыть рядом с нею.

Ему показалось, что Роуз заснула, но через некоторое время она тихонько пробормотала:

– Зак, ты чувствуешь, что здесь'все вокруг пропитано любовью?

– Угу.

– Ты думаешь, это место какое-то заколдованное?

– Может быть. Мой отец с матерью когда-то останавливались на этой самой полянке, когда спасались от преследования индейцев. Может, это то же самое место, где между ними вспыхнула любовь.

– Ты серьезно?

– Да. Поэтому-то я и знаю эту тропинку. Мама рассказывала мне о ней, когда я был помоложе, и когда у меня выпал случай, я приехал сюда и нашел те места, которые она мне в подробностях описала. Так что это одна из тех полянок, на которых прятались мои родители.

Роуз села и стала нежно гладить его голову. Прикосновение ее руки было для него лучше целебного бальзама.

– Какая прекрасная история. Мне бы хотелось услышать ее целиком.

– Хорошо. Мой отец в молодости был, можно сказать, отшельником. Он сильно отличался от своих братьев, моих дядьев, и, насколько я могу судить по рассказам, совсем не был похож на своего отца. Дед Маккензи умер в Аламо, сражаясь за независимость Техаса.

– Значит, все твои родовые корни в Техасе, – произнесла Роуз задумчиво.

– Да, но я никогда не имел случая увидеть свою бабушку Маккензи. Она уехала в Аламо с дедом, но когда война разгорелась не на шутку, он отослал семью обратно на ранчо. Моему дяде Люку было всего два года, когда его отец погиб, моему отцу – год, а дядя Клив родился через шесть месяцев после его гибели.

– О, как это ужасно.

– Дальше будет еще ужаснее. Бабушка больше никогда не вышла замуж, и много лет спустя, когда мой отец и дяди сражались на войне Севера с Югом, банда команчей прискакала на ранчо. Бандиты убили бабушку и первую жену дяди Люка. Отец с братьями потом несколько лет выслеживали эту банду.

– А твоя мать тоже из Техаса? – спросила Роуз.

– Нет, мама родилась в Джорджии. В девичестве ее звали Гарнет Скотт. Она была вдовой и приехала на Запад после войны с караваном переселенцев. Вот так она и повстречалась с отцом.

Зака всегда охватывало чувство гордости, когда он вспоминал своего отца.

– Мой отец может читать следы лучше любого другого, поэтому он мог выследить кого угодно. Он делал это и в армии, и когда сопровождал караваны переселенцев.

– Значит, он сопровождал тот самый караван, в котором была твоя матушка? О, как романтично! – воскликнула Роуз.

– К несчастью, нет. Если бы это было так, тогда, наверное, всех, кто был в том караване, вырезали бы индейцы.

– Я ничего не понимаю. Разве ты не сказал, что именно там твои родители встретились?

– Да, но в тот раз отец шел по следу двух человек из банды Вальдена. Он как раз забрался на вершину горы где-то поблизости и увидел внизу, в долине, знаки индейцев, преследовавших караван фургонов. Он понял, что индейцы собираются атаковать, и быстро спустился в долину, чтобы предупредить караван об опасности. Он уговаривал их повернуть назад, но никто не обратил внимания на его слова, за исключением моей матери. Она развернула свой фургон и ехала вслед за Заком до этой самой полянки, и у него не оставалось другого выхода, как взять ее с собой. Им все равно пришлось задержаться, чтобы отбиться от команчей и парочки бандитов. – Зак тепло усмехнулся. – Мама рассказывала мне, что она приняла решение выйти замуж за отца с самого начала, как только его увидела. Но у него на уме было совсем другое. Зато к тому времени, когда я поспевал у мамы в животе, он все-таки должен был признаться себе, что любит ее.

Роуз улыбнулась:

– Просто чудесная история.

– Мне тоже так кажется.

– А твоя мама красивая, Зак?

– Я бы не сказал, что придаю этому большое значение; я, признаться, вообще об этом никогда не думал. Потому что она всегда для меня была самой лучшей, – пробормотал он, зевая. – Ты сильно напоминаешь ее мне, Роуз. Она отважная и искренняя, всегда готова выложить все, что у нее на душе. И у нее тоже рыжие волосы.

– А отец?

– Он – полная ее противоположность. Отец неразговорчивый, себе на уме. Но когда они вместе, то всегда горой стоят друг за друга. Они друг друга просто боготворят.

– А ты боготворишь их, – заметила она и запечатлела на его губах легкий поцелуй.

– Да, ты права. Не хочу думать, что наступит такое время, когда они подумают, что это не так.

– Зак, я кое-что не совсем понимаю. Если ты так любишь и уважаешь своих родителей, как можешь ты вести такую жизнь, которую для себя выбрал? Я не верю, что они одобрили бы ее.

У него не будет лучшего повода, чтобы выложить ей всю правду о себе.

– Вот об этом нам и надо поговорить, любимая моя. Понимаешь, честь и долг всегда были отличительными чертами нашей семьи. Этот кодекс я с самого детства привык уважать.

– Долг по отношению к чему, Зак? К стране?

– М-м... к службе.

– Службе на благо страны. Конечно, я понимаю. – Она крепко обняла его.