Руфь Уолкер - Мишель

И что, если Мишель, смущающая его своей беспредельной искренностью и чистотой, однажды узнает, в чем истинная причина его трехгодичной ссылки в Европу? Она верит каждому его слову — каково же ей будет узнать, что он лжет напропалую?

Предстояло принять несколько очень важных решений, ведь через несколько недель он заканчивает колледж. Стив составил ему расписание: летом — работа в цирке, осенью — поступление в Принстон. Между тем Мишель оставались еще год учебы в Кейботе и еще год до совершеннолетия, а значит, возможности для скорого брака не существовало.

Надо было что-нибудь придумать: не то чтобы его тянуло поскорей на ней жениться, но потерять сейчас Мишель он боялся еще больше.

За спиной зазвенел телефон. Резко обернувшись, Дэвид посмотрел на аппарат и нахмурился. Во всем мире его телефон знал один-единственный человек — Мишель, но она сегодня уехала за город с какой-то школьной экскурсией. Собственно, специально для нее он и установил здесь телефон, чтобы она могла связаться с ним и сообщить, что сегодня или завтра она опять свободна.

Телефон не умолкал, и Дэвид, решившись, поднял трубку.

— Что-нибудь случилось, Мишель? — замирая, спросил он.

На том конце провода какое-то время молчали.

— Привет, Дэвид, — услышал он наконец голос брата.

Дэвид скривился, но тут же изобразил, что обрадовался:

— Вот так сюрприз, братец! Откуда у тебя мой номер?

— Неважно. Какого черта ты позволяешь себе снимать квартиру? Ты что, забыл об уставе Сэнсана?

— Э-э, квартира, понимаешь ли… ее снимает мой приятель…

— Только не надо врать! Ты за нее платишь. И ты на пороге очень и очень больших неприятностей — куда больше тех, от которых я тебя уже однажды избавил. Чуешь, куда ветер дует?

Дэвид все понял, но гнев на время лишил его предусмотрительности.

— Слушай, Стив, мне уже двадцать, и я вполне смогу прожить без твоих советов.

— Ты, дерьмо собачье!! Почему ты не скажешь, что снял квартиру, чтобы водить туда Мишель Брадфорд?! А ведь ей… Тебе напомнить, сколько ей лет?! Шестнадцать!

— Семнадцать, — поправил он мрачно. Выходит, Стив в курсе на счет Мишель?

— Я знал, что ты ничтожество, но опуститься до того, чтобы совращать несовершеннолетнюю — это уже…!

— А что ты о ней знаешь? Ты ее всего один раз за всю свою жизнь видел…

— Два, к твоему сведению! И этого было достаточно, чтобы понять: девчонка слишком хороша для тебя. Идиот! Мы тут делаем шаги навстречу друг другу, думаем, как нам покончить со старинной враждой, и вот подарочек Майклу Брадфорду: Лэски-младший спит с его семнадцатилетней дочкой!

— А откуда он узнает?

— Я-то узнал.

— Ты — это ты… хотя кое на какие размышления это, конечно, наводит. Мишель, уверен, держит язык за зубами, я, естественно, тоже.

— Это не имеет значения. Значение имеет другое: либо ты завязываешь с девчонкой, причем немедленно, либо можешь навсегда забыть о своей доле наследства, поскольку опекун — я, и в моей власти лишить тебя всяких прав на отцовский бизнес. Все ясно?

Злоба захлестнула Дэвида, но на этот раз он сумел держать себя в руках.

— Ты все видишь в кривом зеркале, — успокаивающе сказал он. — У меня самые серьезные намерения в отношении Мишель. Я собираюсь жениться на ней.

— А на какие шиши ты планируешь ее содержать?

— Ну, начну работать. И тебе от этого прямая выгода. Не ты ли мечтал о слиянии двух цирков? А так все получится по-семейному… глядишь, удастся уломать даже этого старого хрыча Брадфорда.

— Вот и меня купил, да? Нет, братец. Я не дам тебе загубить жизнь этой девочки. Она в тебя влюблена без памяти, но с этим покончено. Твоя задача — решительно и бесповоротно порвать с ней.

— А что это ты так озабочен судьбой Мишель? Если бы все это не было совершенной ерундой, я бы предположил… А-а, вот он, ответ на вопрос! Мистер Стив Лэски умирает от страсти к семнадцатилетней школьнице!

— Ты подонок, Дэвид, и о других только по себе судишь. Чем я по-настоящему озабочен, так это судьбой цирка. Я не позволю, чтобы по вине моего брата-сопляка старая вражда разгорелась с новой силой. Майкл Брадфорд ничего не должен знать о том, что ты заморочил голову его дочери. Повторяю, либо ты немедленно рвешь с ней, либо…

— Черта с два! Я люблю Мишель, и это не мимолетная интрижка, не роман на одну ночь. Мы поженимся, и я, пожалуй, не стану ждать, пока ей исполнится восемнадцать. Что скажешь на это?

— Только то, что плакали твои денежки. Я опекун, за мной последнее слово. Даю тебе три дня на размышления. Пораскинь мозгами на досуге, каким трудом ты будешь зарабатывать себе на жизнь — тем более, что ты привык жить на широкую ногу.

— Катись к черту!!! — заорал Дэвид, но услышал в трубке лишь короткие гудки. В отчаянии бросив трубку на рычаг, он упал на кровать, в бешенстве колотя по подушке. Он еще покажет этому ублюдку, кто такой Дэвид Лэски!! Он посадит этого мистера Само-Совершенство туда, где ему положено быть, — в самое дерьмо!!!

Два с половиной года пребывания в Кейботе Мишель томилась, с нетерпением ожидая, когда же наконец она закончит школу и сможет присоединиться к цирку, потому что только в цирке ощущала себя своей. После того как она и Дэвид стали любовниками, все переменилось. Дни и недели между февралем и июнем были временем волшебства: краски словно бы стали ярче, восприятие — острее, и вся она была переполнена причудливой смесью радости и сладостной меланхолии.

Перепады настроения казались поразительными. Она без конца хохотала и смеялась, при каждом удобном случае плакала. Ее трогали, например, такие вещи, как одинокая старушка, сидящая с котенком на руках на скамейке в парке… восхищал вид играющих детей. Душа ее пела день и ночь, в ушах то и дело начинала звучать музыка, и если Мишель случалось выбраться с Дэвидом на какой-нибудь рок-концерт, ей стоило величайшего труда заставить себя не начать танцевать в проходе, как какая-нибудь малолетняя фанатка…

Она была несказанно, прямо-таки безумно счастлива. Отчасти от того, что занималась любовью с Дэвидом. Умом она понимала, что принадлежит к тем немногим женщинам, которые возбуждаются почти так же быстро, как и мужчины, а потому могла находить сексуальное удовлетворение с любым интересным ей мужчиной, но не такое, как с Дэвидом — в этом она была почти уверена. Другие девчонки в минуты искренности признавались, что терпят, а то и вовсе избегают интимных отношений с мужчиной. Но она обожала момент близости — вероятно, не меньше, чем сам Дэвид, и это придавало их связи совершенно особый оттенок полной раскованности, дополняемый тем, что ее избранник, которому она отныне принадлежала, происходил из той же среды и говорил на одном с ней языке.

Она не позволяла никаким нехорошим мыслям замутнять свое счастье. Она отмахивалась от того, что Дэвид беспечно сорит деньгами, что иногда даже занимает у нее (после того, как он со стыдом признался, что у него не осталось денег, чтобы сводить ее на концерт или заплатить за бензин для машины). А что до его манеры забывать вернуть деньги, взятые в долг, — что ж, ему и без того предстояло решить целую кучу проблем.

Вот уж кто заслуживал всяческого осуждения, так это его старший брат, выделявший Дэвиду поистине нищенское содержание. Удивительно, как это Дэвид сумел обзавестись такой дорогой машиной? По его словам, он сэкономил кое-что во время работы в Европе…

Они без конца строили планы. Когда Дэвид закончит школу, он должен будет отправиться в цирк к брату, произвести на него впечатление своей зрелостью и чувством ответственности, а затем, когда Стив переведет на имя Дэвида его часть капитала, можно будет публично объявить об их свадьбе — и гори синим пламенем оба их почтенных семейства. Рано или поздно ее родители и его брат признают реальность и найдут общий язык — так всегда бывает в конкурирующих семьях.

Мишель старалась не думать об июне, который приближался с бешеной скоростью, потому что он означал разлуку с Дэвидом на целое лето. С другой стороны, ей иногда хотелось, чтобы время прошло как можно быстрее — ведь это означало, что день, когда они навсегда будут вместе, становится все ближе…

Навсегда. Господи, какое волшебное, чарующее слово!..

Ночь перед церемонией выпуска в Сэнсане они провели в объятиях друг друга. Он, казалось, никак не мог насытиться ею. Мишель пришлось для такого случая заручиться поддержкой Лэйни — Джоан, к счастью, уже уехала домой, — и Лэйни пришла в восторг от этой затеи — целую ночь изображать, что подруга на месте. Никогда еще ласки Дэвида не были такими сладостными, такими лихорадочно-порывистыми, и Мишель была тронута — она понимала, что это прощание, ведь они расстаются на целое лето.