Машина остановилась перед громадным зданием в виде гигантского шатра, над крышей которого легкий бриз полоскал флаги и эмблемы. У порога Мару уже ждала Мишель — она была ослепительно хороша в своем красно-бело-голубом платье и в туфлях на высоких каблуках, подчеркивавших ее длинные стройные ноги. Она тут же рассказала Маре, что они намерены, как и в обычном цирке, каждые три года менять центральную тему представления и что для начала они решили взять патриотическую. «Красавица Америка» — таков лейтмотив этого года.
Мара улыбнулась, про себя отметив, что Мишель выглядит отлично, особенно если учесть, что внучка на третьем месяце. Мишель никому, кроме Стива, не сказала об этом, но от карт ничего не утаишь… Мара с трудом удержалась от искушения поздравить Мишель и, обняв, поцеловать ее. Нет, не стоит. Пусть внучка сама сообщит ей радостную новость, когда сочтет нужным. Мишель и Стив ждали так долго — целых двенадцать лет! Ждали и надеялись. А кроме того, Мишель всегда обожала секреты, так пусть еще немного понаслаждается тем, что никто ничего не знает.
— Роза, — сказала Мишель, обнимая ее, — как почетную гостью мы посадим тебя в нашу ложу. Нам со Стивом придется подежурить за занавесом во время дневного представления, но как только все закончится, я за тобой приду. Мы собрались устроить небольшой праздник, ничего грандиозного — чтобы не утомлять тебя, просто позвали несколько самых близких друзей. Я уже сказала им, чтобы они к тебе не приставали, пока ты не посмотришь шоу до конца. Там, в финале, будет слоновий марш. Двадцать слонов, самые большие, каких мы только отыскали, и один очаровательный маленький слоненок. Мы назвали его Лорд Джоко, в честь того самого клоуна-карлика, который был другом Принцессы Мары.
Мара хотела поправить ее и сказать, что Джоко был просто маленький человечек, а не карлик… Но так ли это было теперь важно? В любом случае Джоко был бы в восторге, узнав, что его именем назвали слона.
Мишель проводила Мару в директорскую ложу, всю обитую плюшем и расположенную прямо по центру, напротив занавеса. Чувствуя на себе взгляды зрителей, Мара, несмотря на усталость, царственно выпрямилась в кресле, а когда Мишель ушла, кинула взгляд на купол. С виду — брезентовый потолок их Большой арены. На миг Маре даже показалось, что она держит в руках планки трапеции и улавливает знакомый запах опилок.
Свет погас, представление началось.
В течение двух часов под аккомпанемент звучного голоса ведущего, объявлявшего номера, она смотрела номер за номером. Это был изумительный сплав нового и старого. «Все для всех», — подумала она, снова невольно поддаваясь магии цирка…
Программа приближалась к концу. Под аплодисменты публики ушли с арены акробаты и жонглеры, укротители в своих строгих костюмах, слоны, львы и маленькие, но важные пони, остался только клоун-«простак» с приставным красным носом и подрисованной улыбкой. В завершение он уморительно шлепнулся на зад, потом вскочил на ноги, отвесил публике низкий поклон и под овации зрителей нырнул за занавес.
Загорелся верхний свет, аплодисменты понемногу стихали, мало-помалу переходя в неясный ропот, словно присутствующие все еще никак не хотели вернуться в реальность обыденной, повседневной жизни.
«И в этом, — подумала вдруг с предельной ясностью и четкостью Мара, — секрет цирка, залог того, что он никогда не умрет, потому что человеку нужно, чтобы кто-то внес волшебство и очарование в его жестокую и далекую от сказки жизнь».
Шевеление, шорох, похожий на общий глубокий вздох, — и трибуны медленно пустеют. Мара, закрыв глаза, продолжает сидеть — она ждет, когда придет Мишель и отведет ее на праздничную вечеринку. Образы и воспоминания, обрывки прошлого сами собой проходят перед ее мысленным взором. Одно видение — но этого еще не произошло — заставляет ее улыбнуться. Ребенок Мишель окажется девочкой, и счастливые родители назовут ее Розой.
«Я бы хотела, чтобы ее назвали Марой», — думает она, но мысль путается, теряется, словно ручеек в лесу.
Открыв глаза, она вдруг видит, что соседние места снова заполнены — и какие же все это знакомые лица! Вот возвышается над всеми Лобо, и его большое лицо, лицо немого, лучится улыбкой, а рядом сидит и машет ей рукой Кланки. Вот мистер Сэм и ее старый друг Джоко — оба в безупречных смокингах и цилиндрах. Доктор Макколл и Майкл тоже здесь, а еще Викки — выходит, все они тоже пришли на вечеринку?
Нет, не может такого быть! Она не помнит, в чем тут дело и почему они не могут быть здесь, но когда ее отпустит усталость, она обязательно вспомнит…
И вдруг она слышит голос: молодой, до боли знакомый голос. И, замирая от счастья, она улыбается Джейму: тот стоит у входа в ложу и смеется.
— Пора уходить, Мара, — говорит он.
Легко и грациозно, как шестьдесят лет назад, она встает с кресла и идет к нему, оставив позади свое старое, уставшее от жизни тело.
— Я готова, Джейм, — говорит она и берет его под руку.
Когда Мишель вбежала в ложу, Роза с откинутой назад головой невидящими глазами смотрела в купол. С первого взгляда Мишель стало ясно, что Розы больше нет. Мишель заплакала навзрыд, и лишь одна мысль облегчала ее горе: Роза умерла с улыбкой на лице.
Сквозь пелену слез Мишель смотрела на любимое, прекрасное даже в старости лицо, которое светилось тихим счастьем. О чем же она думала в те мгновения, когда жизнь ускользала из ее тела? Она прожила на редкость интересную жизнь — насколько трагическую, настолько и счастливую… Всего в этой жизни хватало, в том числе и секретов — включая тот, о котором она не проговорилась до самого конца. Откуда ей было знать, что уже давно Мишель догадалась: ее наперсница и подруга — не та, за кого себя выдает.
Мишель, утирая слезы, улыбнулась и поцеловала все еще теплую щеку бабушки.
— Прощай, Принцесса Мара, — тихо сказала она.