внезапно застигнутых любовников. Грудная клетка болит от осколков разбитого сердца.
Оно, глупое, продолжает тарабанить так, что невыносимо дышать. Но мне нужно
успокоиться, хотя бы совсем немного. Сейчас мои чувства в раздрае, но я должна! Я
просто не имею права сейчас быть слабой! Мой малыш не должен почувствовать
неуравновешенное состояние своей мамы. Нужно заботиться о нем, а не о своём сердце, которое по сути есть, но я его больше не чувствую. Прикрываю глаза, смахивая льющиеся
слезы, и вижу одну и туже картину. Марк -Марина. Марк -Марина.
- Этого просто не может быть! - кричу на весь салон машины, оглушая водителя, и
сжимаю до боли волосы, срывая с них резинку, думая, что это поможет ослабить удар от
острых уколов предательства. Резко подаюсь вперёд, бью руками по панели раз за разом.
Лев хватает меня за плечи, притягивает к себе и гладит по волосам, говоря, что мне нужно
обязательно успокоиться.
- Почему... за что... они ... так со мной, - упираюсь головой в грудь мужчины, продолжая
бессвязно вырывать из себя слова. Слезы ручьём текут на белую рубашку Турчинова, оставляя следы моей погибели. Громкий стук сердца эхом отдаёт в голове, заставляя
вздрагивать и не верить своим глазам. Как такое возможно? Как? Как они могли? Марк...
Марина, она ведь знала как тяжело мне давались первые неуверенные шаги. Как я
боялась! Как противилась! Как я сильно полюбила его, и даже ушла, чтобы Влад не смог
ему навредить. Ушла любя! Осознанно! Так за что? За что они так со мной? Почему
судьба дарит, а потом забирает дорогих и любимых людей из твоей жизни? Оставляя
разбитые развалины и огромную дыру в душе. Почему жизнь решает все за нас? Кто будет
рядом с тобой и сколько времени нам дано провести вместе? Она отнимает безжалостно
любимых людей, сея хаос. Единственное, что меня спасает, это мой малыш. Мое
маленькое чудо. Бог нещадно одно забирает, делая нам больно, но также даёт взамен. И
вот он забрал мое серебро, подарив золото. Тяжело осознавать, что, потеряв Марка, он
хочет сделать меня сильнее. Что это всего лишь подножки судьбы. Что это просто
проверки меня на прочность. Чем больше испытаний ты проходишь, тем больше нам
подкидывают сверху новых трудностей. Закаляют нас. Но главное не сломаться, ведь
счастье не дается даром и никто не принесёт его на красивом блюдечке. Все в наших
руках. И если выдержать эти испытания достойно, то жизнь вознаградит тебя. Я верю в
это.
- Лев, поехали домой..., - отстраняюсь и вытираю слезы. Он молча продолжает на меня
смотреть, не убирая руку с плеча, - ... к Марку, - уточняю, видя все еще вопрошающий его
взгляд, - нужно собрать свои вещи.
Поднимаемся в квартиру, ставшую за последние месяцы моим домом, окидываю взглядом
интерьер, и в глазах пролетают вспышки наших счастливо прожитых дней. Как я сижу, укутавшись в тёплый плед на диване, и читаю книгу, а Марк подходит ко мне, протягивая
ароматный кофе, который я просила. Вот даёт мне горькие таблетки и нежно втирает мазь
в кожу руки после перелома. А вот... вот тут, посреди холла, он ненасытно сминает мои
губы, и его руки блуждают по моему телу, даря неземные ощущения от жара,
разливающегося по раскалённым венам, и срывает одежду, кидая в сторону.
- Аааа, - кричу и кидаю сумку на пол, готовая смести все, что стоит на тумбе в прихожей.
Хочется выплеснуть свою боль и разбить эту дорогую вазу в стиле модерн. Чтобы она
разбилась на осколки, также как и я, чтобы ей было нестерпимо больно и также
непонятно, чем она заслужила гнев в свою сторону!
- Ярослава Эдуардовна, пожалуйста, - Турчинов опять притягивает меня за плечи и
гладит по голове как ребёнка. Сейчас я действительно чувствую себя маленьким
ребёнком, которого успокаивает няня, - вам нужно быть сильной. У вас есть ради кого.
- Знаю, но ... это ... это так чертовски больно! - ведь я отдала всю себя любимому. И как
сейчас изображать спокойствие, когда в душе ураган, и ты хочешь бить посуду, чтобы, сжимая в руках осколки, резаться фарфором и истекать кровью. Ведь высказаться больше
не кому. Марина. Она уже не подруга. Саша. Сашу я не могу тревожить, у неё нелегкая
беременность. Марка тоже нет! Не могу рассказать ему, как мне больно. Потому что мне
плохо из-за него! Причина моей боли - он! Я даже не могу написать все на бумаге, эти
строки навсегда останутся в моих глазах и будут резать сердце, оставляя шрамы под
кожей. Все, что я сейчас могу, плакать. Но чтобы никто не слышал и не видел, с каким
надрывом я это делаю.
Быстро собираю вещи и думаю, что спустя наши проведённые совместно месяцы, я так и
не смогла полноценно здесь обжиться со своими чемоданами. Всегда привозила нужные
вещи и отвозила те, которые не потребуются. Лев забирает даже мою дамскую сумочку, не давая нести тяжести. Мне не верится, что человек, с которым у нас была вражда, в
самый тяжёлый момент находится рядом, успокаивая и приободряя меня. Подхожу к
шкафу, открываю дверцу, протягиваю руку к сорочкам Марка, прикрывая глаза, и сжимаю
ткань. Притягиваю, вдыхая глубоко запах моего любимого мужчины. Лёгкие начинают
гореть, наполняясь кровью, а не сводящим когда-то с ума ароматом. В горле начинает
першить и сушить. Меня быстро приводит в чувство подкатывающая тошнота, и я, сломя
голову, бегу в ванную, извергая совсем пустое содержимое желудка противной желтой
жидкостью. Полоскаю рот и смотрю в зеркало на свой внешний вид. Ничего хорошего не
вижу. Разворачиваюсь, вытираю руку и бросаю полотенце. Потом неожиданно решаю его
поднять трясущимися руками. Как бы мне сейчас не хотелось рвать и крушить все вокруг, я не покажу ему своей слабости, своей боли. Пусть все будет, как и было в его жизни до
меня. Безупречно. Закрываю глаза на несколько секунд, вдыхаю глубоко тяжёлый воздух
квартиры, где витает запах ее хозяина, собираясь с мыслями, и покидаю ее. Закрывая не
только металлические двери на ключ, но и свою разбитую любовь.
- Привет, Маш, - прохожу мимо Смирновой, не снимая тёмных солнцезащитных очков, -
Золотарев у себя? - быстро интересуюсь, чтобы не задавала лишних вопросов, зная, что
Лев поделился последними новостями, когда она звонила, узнавая где он и почему вчера
задерживался. Он долго молчал, не зная что ответить, чтобы не обидеть свою девушку.
Лишь поэтому я молча кивнула, разрешая ему озвучить реальную причину.
- Да, только с планёрки освободился.
- Спасибо, - иду, стараясь держать спину ровнее, сжимая файл с заявлением об
увольнении, не показывая истинного состояния.
Секретарша как всегда мило улыбается и говорит, что доложит немедленно о моем визите.
- Ярослава, милая, - удивляется Алексей Александрович моему появлению, - что
случилось? У тебя отпуск до конца, а не середины месяца. Не можешь совсем без работы?
- добрым отеческим голосом интересуется, на что мое сердце сжимается от боли и
разочарования, когда я сообщаю цель своего визита и не озвучиваю правды, прикрываясь
усталостью и плохим здоровьем. Сердце кольнуло от лжи, что срывается с моих губ. Но
он не знает о произошедшем, а я не могу рассказать всей правды, зная, как отец
безгранично любит единственную дочь. Он долго не отпускает меня, просит, уговаривая
остаться. Говорит, что готов дать мне больше времени и даже может отправить в один из
лучших санаториев нашей страны, чтобы я набралась сил и подлечилась. Только он не
знает, насколько глубоки мои раны. Они глубоко-глубоко под венами. Сама не знаю, сколько в этот раз мне понадобится времени, чтобы залатать себя грубыми нитками.
Прощаюсь и захожу в своей кабинет, забрать вещи. Хорошо, что перед отпуском я их
практически все забрала, поэтому мне остается только забрать единственную фотографию
со своего бывшего рабочего стола, где запечатлены я и вся моя семья с искренними