к себе, поднимает большим пальцем за подбородок и искренне смотрит в глаза. - Ясь, прости... дай нам время, не отталкивай меня. Я завоюю тебя заново, сейчас будет все
иначе. Нас просто кто-то решил проверить...
- Не нас Марк... не нас, - качаю головой. - Тебя! Я никогда не давала тебе повода
усомниться во мне. А ты... Сколько было этих Бланк, пока ты находился в Испании?
Марин... Как... Как вы могли? - голос начинает срываться. Убираю его пальцы от лица и
отворачиваюсь, переплетая руки на животе, где бьется маленькое крохотное сердечко
моего малыша. Держусь только ради него и стараюсь не нервничать.
- Я не изменял тебе, хотя это было несвойственно мне до тебя! С тобой все было в
новинку и впервые. Сам себя не узнавал, что ты со мной сделала.
- Пожалуйста, давай закончим этот разговор. Я не смогу вас простить. Просто забудь и
вычеркни меня из своей жизни привычным тебе способом.
- Ты пробралась глубоко мне под кожу, и вместо крови в венах бежит твоя живительная
энергия и сила. Ты моя - жизнь. Не отступлюсь, не смогу жить без тебя.
- Просто уйди, Марк. Я не верю тебе, - устало произношу.
- Я еще вернусь, - разворачивается и уходит.
После долгого разговора закрываю за ним дверь и обессиленная изматывающим вечером
прохожу, беру лекарства. Перевожу дыхание, пытаясь успокоиться. Мысли как рой пчёл
летают в воспалённом мозгу. Марк сказал, что не отступится и будет добиваться меня, сколько бы я его не убеждала в бесполезности действий. И я не знаю, чего хочу больше -
чтобы сдержал свои обещания или чтобы отступился.
Утром приехал Роман, как и обещал с клубничным тортом, но нам его не пришлось
отведать. Позвонил перепуганный Антон, кричал что-то несвязное в трубку, но суть мы
поняли - Сашка рожает раньше срока. Собираемся и все едем в больницу поддержать
брата. Антон молча наматывает круги по длинному больничному коридору. Его лицо
сливается со светлым тоном стен. При виде нас с ходу начинает быстро и сбивчиво
рассказывать, что у Сашки отошли воды, и он привёз ее в больницу, не дожидаясь скорой, и в полном неведении ходит уже не первый час, донимая врачей своими вопросами.
Начинаем его успокаивать, хотя я сама напряжена не меньше, думая как там подруга.
Дементьев накрывает руками мои плечи, говоря, что мне нельзя нервничать и переживать, что наша маленькая принцессочка чувствует состояние мамы, что я должна успокоиться, иначе он отвезёт меня домой. Александра у нас девочка сильная, со всем справится и
скоро подарит богатыря моему брату. Через пять часов утомительного ожидания, выходит
врач, снимает с себя марлевую повязку, спрашивает:
- Ну-с, молодые люди, кто счастливый отец?
- Я! - подскакивает Антон, чуть не сбивая доктора с ног.
- Ну что? Поздравляю вас с сыном! Вес четыре килограмма восемьсот грамм, рост
пятьдесят шесть сантиметров, - довольно произносит Аркадий Петрович, судя по имени
на бейдже, - с малышом и мамой все хорошо, через час их переведут в отдельную палату.
- Спасибо, доктор! - только и может вымолвить прибитый новостью новоиспеченный
папаша.
Александра заранее заключила контракт с перинатальным центром, уверенная в том, что
брат вынесет мозг врачам, добиваясь встречи. А здесь уже все включено в условия
договора. Время тянется нескончаемо долго, секунды растягиваются в минуты, минуты в
часы, и вот нас просят одеть бахилы и халаты. Провожают в палату, где совсем
обессиленная и измученная, но со счастливой улыбкой лежит подруга и держит
маленький свёрток в руках. Антон подскакивает, зацеловывает свою любимую и просит
взять кроху на руки. Саша передаёт малыша в руки брата, говоря, чтобы тот придерживал
аккуратно головку. Ее глаза светятся, искрятся, заряжая счастьем всех присутствующих.
Мама, прикрыв рот руками, тихо плачет. Рома стоит рядом и обнимает меня за одно
плечо, прижимая к себе. Все взгляды прикованы к троице Яхонтовых. Антон с Сашей
расписались тихо, без суеты, без гостей. Но уверили всех родственников, что, когда
появится на свет Артемка, и как только Саша придёт в норму, они устроят торжество с
венчанием в церкви.
Водитель Дементьева, его тезка, отвозит нас с мамой домой уже вечером. Счастливый
папаша с друзьями и Ромой отправляются в бар, отметить прибавление в семействе.
Прощаемся с водителем, уставшие, но довольные, идем к подъезду.
- Любовь Михайловна, Ярослава, добрый вечер! - Марк протягивает маме букет ее
любимых цветов и мило улыбается. Я закипаю гневом, не понимая, зачем он пришёл.
Вчера ясно дала понять, когда закрывала за ним дверь, что назад пути нет. Он сам сжёг
все мосты. Простить не смогу. Так что в этот раз ему нужно?
- Не понимаю, для чего ты опять пришёл? - с раздражением произношу. Может у Марка
нет сердца? Ведь я просила, настоятельно просила не трогать и не беспокоить больше
меня. Дать мне дышать спокойно и двигаться вперёд. Без него. Зная себя и свою
отчаянную любовь, что могла творить со мной немыслимое, я дико боялась находиться с
ним рядом и потерять нити здравого смысла. Разум сигналил об опасности, крича бежать
от него без оглядки. Не смотреть в пронзительные глаза цвета неба, завораживающие
своей глубиной. Один лишь взгляд которых может заставить поддаться его игре. Но
глупое сердце таяло, когда его бархатный голос окутывал сознание, проникая в каждую
потаенную клеточку разбитой души, и желало слушать такое заветное и долгожданное
признание. Мне нужны силы бороться против него... или против себя. - Может ты
наслаждаешься, видя как мне невыносимо твоё присутствие рядом?
- Ярочка, милая моя, - пытается предостеречь меня мама.
- Мамуль, иди, я скоро поднимусь, хорошо? - мама уходит, а Марк наступает на меня.
Стою на месте, к горлу подкатывает ком. Ещё один шаг, и он окажется на опасно близком
расстоянии. Мне так хотелось выплеснуть на него свой гнев, высказать все, что думаю, чтобы наконец отпустить все скопившееся. Было столько мыслей! А сейчас он рядом, напротив, и ни одной мысли. Не знаю, что говорить.
- Это тебе, - протягивает одну белую розу, перетянутую золотой лентой, - и это -
маленький лиловый конвертик.
- Не стоило себя так утруждать! - безразлично отвечаю и демонстративно направляюсь к
мусорке выбросить цветок. Записку незаметно оставляю в руке, сильно скомкав. - Мне
ничего не нужно от тебя, не приходи больше! - достаю связку ключей, иду к двери.
- Когда ты научишься быть взрослой! - повышает голос. О! Узнаю старого Марка,
властного и циничного, жёсткого и прямолинейного.
- Тебя это уже не должно касаться! Надо было думать тогда, когда решил разложить
Марину на своём столе! - Марк отводит взгляд, потирая подбородок пальцами. Мои слова
прилетели ему как хорошая пощёчина. Вижу как ему неприятно. Пусть осознаёт и
почувствует хоть каплю того дня, что пережила я, сгорая заживо.
- Ясь, прости, - голос становится мягче, напоминая, каким он обычно был, находясь
рядом, - зачем ты так?
- Этот вопрос стоит переадресовать! - все эмоции написаны у меня на лице. Я все больше
раздражаюсь и злюсь, только это нежелательно, потому что резкая боль внизу живота даёт
о себе знать и заставляет стиснуть зубы до скрежета, морщась от боли.
- Что такое? - смотрит, как я скривилась, и делает шаг в мою сторону, но я быстро
прихожу в себя и отвечаю:
- Плохо... тошнит от твоего присутствия! - открываю дверь, оставляя его, и поднимаюсь в
квартиру. Раскрываю смятый конвертик и достаю клочок бумажки, на которой рукой
Марка написано [i]" Прости"[/i]. Переворачиваю, а там [i]" Люблю"[/i]. Как же ты поздно
все понял! Одного люблю уже недостаточно, чтобы простить и, главное, забыть.
Правильно говорят, что в одну реку не войти дважды. Я там была и тонула, дважды.
Разрушала все стереотипы. Так зачем мне снова повторять прошлое? Его не вернуть. Не