МАРК
Слишком быстро стемнело. Обычные сумерки резко превратились в непроглядную ночь. Я вижу его бледное лицо, в свете фар разбитой машины и мне кажется, что это все не по-настоящему. Происходящее, словно дурной сон, от которого я не в силах проснуться. Хочется отхлестать себя по щекам, привести в чувства, но я не могу оторвать свои ладони от его грудной клетки.
Уже несколько минут я борюсь за жизнь отца, но его сердце совершенно не хочет биться самостоятельно.
Воздух пропитан запахом горелой резины и машинным маслом, из приоткрытого капота валит дым.
Надо было быть внимательнее, смотреть на дорогу, а не думать о том, как скажу приемному отцу, что переезжаю в другой город. Туда, где я смогу забыть девушку, которая никогда не будет моей. Из-за своей тупости я потеряю единственного родителя, которого я когда-либо знал.
Врет тот, кто говорит, что кровь не имеет запаха. На мой взгляд, это самый сильный и самый едкий запах, какой только может быть. Кровь пахнет теплом, железом, болью, страхом и смертью. Головокружительный аромат потери. Он пробрался мне в самое горло и теперь пытается задушить.
- Отец? – С надеждой произнес я. – Отец, ты меня слышишь? Ты не можешь так со мной поступить. Слышишь? Ты должен жить, ты должен.
Горло саднит от крика, хотя криком тут вряд ли поможешь. Из раны на лбу идет кровь, стекая по щекам, она попадает прямо за шиворот, мне неприятно, но я не в силах оторвать руки от тела отца.
Непонятный свет осветил дорогу сбоку от меня, и откуда-то стали появляться люди. Они что-то кричат и спрашивают у меня, но я не слышу их. Я совершенно ничего не слышу.
- Мы попали в аварию, - пытаюсь произнести я, но мой язык отказывается слушаться. – Удар пришелся на сторону отца, и я не знаю, как ему помочь.
Скорая добиралась слишком долго, или мне лишь казалось, что прошла целая вечность. В тот момент, когда вдалеке показались мигалки, я чувствовал, что постарел лет на десять. Мой приемный отец дышал, его сердце по-прежнему билось, но в сознание он не пришел.
В какой-то момент, я не помню в какой именно, на моих плечах появился плед. Молодая, рыжеволосая женщина обработала рану на лбу и наложила временную повязку, по ее словам потребуется наложить несколько швов. Мне все равно, пускай хоть всего меня изошьет, лишь бы с Кайлом все было в порядке. Я не просто попал в аварию, я чуть было не убил своего отца.
Мой телефон зазвонил уже в сотый раз, Эдисон не на шутку разволновалась, наверное. Мы уже давным-давно должны были вернуться домой. Я не могу взять трубку и рассказать обо всем, что произошло. Это выше моих сил.
Мне кажется, что до тех пор, пока я не рассказал об этом тете, этого на самом деле не произошло. Но это лишь самообман. В соседней машине скорой помощи, сейчас лежит Кайл и только одному Богу известно, что его ждет дальше. Очнется он когда-нибудь или нет.
Женщина, обработавшая мою рану, взяла мой орущий мобильник и ответила на звонок. Ее размеренный, успокаивающий голос, действовал на меня гипнотизирующе. Я изо всех сил старался сконцентрироваться только на голосе, а не на словах, которые звучали, но отдельные обрывки фраз, все же врезались в мои уши, мозг.
Авария. Нет. Да. Да. Парень в порядке. Мужчина на данный момент находится без сознания. Я не знаю. Авария. Нет. Да. Да. Парень в порядке. Мужчина на данный момент находится без сознания. Я не знаю.
Я слышу эти слова снова и снова. Они как какофония звуков, музыки, криков и голосов. Звучат внутри моей головы. Даже зажав уши руками, я не смог заглушить этот шум.
Авария. Нет. Да. Да. Парень в порядке. Мужчина на данный момент находится без сознания. Я не знаю.
Глава 2
МАРК
Эдисон в больнице. Я слышал ее крики и рыдания сквозь зыбучую пелену сна. Меня накололи снотворным, так что даже если бы и хотел, я бы все равно не смог проснуться. Но я не хотел.
Во сне мне было куда спокойнее и все что произошло ночью, казалось не таким реальным. Во сне я не чувствую боли.
Мне снилось детство. Тот день, когда я впервые увидел Кайла.
Мой ярко-красный мячик, отскочил от колонны у входа в Приют и выскочил на дорогу. В тот момент я не думал о том, что делаю. Я просто бросился в след, стараясь поймать мяч раньше, чем его раздавит проезжающий грузовик.
И вот я, шестилетний мальчишка, в дырявых штанишках и потрепанном синем свитере стоял посреди проезжей части, прижимая к груди свой любимый мячик. Я видел приближающуюся машину, но не мог пошевелиться. Чувство страха заворожило меня, превращая мое тело в сладкую вату.
- Привет, дружок, – произнес молодой мужчина, подхватывая меня на руки и унося с дороги. – Ты выбрал не совсем подходящее место для игр.
- Я знаю, – промямлил я, вытирая выступившие слезы, рукавом свитера.
- А раз знаешь, что здесь играть опасно, почему не пойдешь на задний двор?
Мужчина поставил меня на ноги, и я наконец-то увидел его лицо.
Тогда Кайл показался мне большим, сильным и невероятно добрым. А потом, спустя всего несколько недель я понял, что именно таким он и был.
Он был тем, кем всю жизнь хотел быть я.
- Со мной не хотят играть, – мне было стыдно говорить это, так как я не привык жаловаться или ябедничать. Но отец смотрел на меня такими заинтересованными и сочувственными глазами, так что слова сами по себе выскользнули из моего рта.
– Даже так? – Задумчиво ответил Кайл, присаживаясь на корточки, чтобы его лицо находилось на одном уровне со мной. Я замотал головой, подтверждая каждое свое слово.
– А что если я с тобой поиграю?
– Вы? – Удивился я.
– Да, – Твердо ответил мужчина, протягивая руки к мячу. – Или ты не хочешь со мной играть? Если это так, то я очень расстроюсь, ведь со мной тоже никто не играет.
– Нет, – воодушевился я, чуть ли не подпрыгивая на месте. – Я хочу играть с вами.
– Вот и славно, – Кайл выпрямился, принимая из моих рук мячик. – Меня зовут Кайл, а как зовут тебя?
– Марик.
– Мне кажется, ты давно уже вырос из этого имени, – шутливо проговорил Кайл, пробежав пальцами по моей макушке. – Что если я буду звать тебя Марк? Тебе нравится?
– Угу.
– Ну, тогда мне очень приятно с тобой познакомится, Марк.
Мисс Эвертс разрешила Кайлу поиграть со мной. Он был со мной до тех пор, пока не настало время ужина. А уходя, пообещал, что это не последняя наша встреча. И он сдержал свое обещание.
Он приходил ко мне трижды в неделю, а через пару месяцев и вовсе забрал меня к себе. Он не настаивал, чтобы я называл его своим отцом, но для меня была честь называть его «папа», потому что настоящего папы у меня никогда не было. Точнее не было до тех пор, пока я не встретил его.
Так, что находясь в «стране сна» я не думаю о том, что убил своего папу. Я убил своего защитника, своего героя. Я убил человека, которого боготворил на протяжении восемнадцати лет.
Глава 3
МАРК
В детстве отец всегда читал мне стихи перед сном. Говорил, что они раздвигают рамки моего сознания и прогоняют ночные кошмары. И я верил ему, потому что кошмары мне практически не снились. В последнее время, закрывая глаза, я только их и вижу.
Вижу, как мой отец погибает всеми возможными способами, а я ничего не могу сделать, чтобы его спасти. Из-за плохого сна (а порой и во все его отсутствия) я постарел и осунулся, под потухшими глазами образовались темные круги. И я уже забыл, когда нормально ел или брился в последний раз.
- Ну, как ты тут без меня? – Мне пришлось съездить домой, чтобы принять душ, разобрать почту и постирать вещи. Это моя единственная жизнь за пределами этой больницы. Единственное отвлечение от разрушающих мыслей.
Я поправил одеяло, разумеется, оно никудауда не сползало, и уселся в свое до жути не удобное кресло, которое в последние месяцы служит мне домом.
- Смотри, что я тебе принес, – я наклонился к сумке, лежащей на полу, и достал из нее небольшой томик стихотворений Сергея Острового. – Его мы с тобой еще не читали. Правда?
Не знаю, зачем я с ним разговариваю. Наверно отчасти потому, что надеюсь, что он мне ответит. Ну, или по тому, что я жутко боюсь тишины. Тогда я слышу, как пищат аппараты, и бьётся его сердце, перегоняя кровь по уснувшему телу.