Мама Димы умерла в тот день, когда он появился на свет, и с тех пор его воспитывала бабушка. Отец у него был геолог, поэтому большую часть времени проводил в своих экспедициях, а то время, когда он возвращался домой, Дима терпеть не мог. Отец был грубым, жестким человеком. Любая Димкина провинность, даже самая незначительная, означала отцовский крик и ремень. Его отец не знал, как общаться с собственным сыном, а Дима отца откровенно боялся. Бабушка была добрая, она всегда его жалела и успокаивала и Дима ее очень любил.
Друзей у него было мало, только девочки, а еще сосед Славик, который и был настоящим "ботаником", а в остальном же оставался открытым, искренним и добродушным парнем. С одноклассниками Дима держался дружелюбно, но близко к себе не подпускал. Он не любил шумных игр, не гонял с мальчишками в футбол, не дрался и не прыгал по гаражам. Поэтому окружающие взрослые считали его вежливым, воспитанным и, не по годам, рассудительным мальчиком.
Перед своими подружками Диме хотелось казаться не только умным, но и сильным, поэтому он потихоньку от всех записался в секцию самбо и несколько раз в неделю ходил туда по вечерам.
Геля и Оля были не просто лучшими подругами, но и двоюродными сестрами. Таня, родная старшая сестра Оли, быстро отделилась от их компании и завела собственную, со своими ровесниками, и, шутя, стала называть их неразлучную троицу: "тремя дружными поросятами".
Оля и Дима жили в одном городе, Санкт-Петербурге и даже ходили в одну школу, только Димка на класс был старше. А Геля с родителями проживала в Архангельске, но все каникулы проводила у своей бабушки, которая также приходилась бабушкой Оле с Таней, и все они вместе с Олиными родители жили в большой просторной квартире с высокими потолками и большими окнами в старинном доме.
Эту квартиру получил еще их дедушка, известный в свое время хирург, которого к тому времени, когда родились Оля с Гелей, уже не было на свете. Диме очень нравилось приходить к ним в гости, от дедушки осталась коллекция картин, разных интересных вещиц, а самое главное - обширная библиотека, из которой ему разрешалось брать, что-нибудь почитать.
Димка очень любил девочек, но относился к ним по-разному. Оленьку он считал что-то вроде своей младшей сестры, ему хотелось оберегать и защищать ее. Однажды в школе, ему даже пришлось поставить на место задиравшегося к ней одноклассника Женю Белых. И с тех пор, Женя, каждый раз проходя мимо него, опасливо поглядывал и Олю больше не обижал. А к Геле у него была нежная привязанность, возможно только зарождающееся чувство влюбленности, но Димка еще не понимал этого и считал, что просто редко ее видит, только на каникулах, и поэтому скучает. Он никому и никогда не рассказывал о том, что только благодаря ей, которая, так смело, прогнала когда-то, собиравшихся побить его, хулиганов, Дима решил сам стать сильным и смелым. Для нее.
Он сидел, погруженный в свои мысли и не сразу услышал, что к нему обращаются.
- Дима, Дима... Ну, Дима же! - вывел его из задумчивости требовательный голос Оли.
- Да-да, - ответил он рассеянно.
- Что "да-да"?! Ты хоть слышал, что я тебе сказала, - надула губки Оленька.
Димка на нее вопросительно посмотрел и пробормотал:
- Извини, нет.
- Хорошо, повторю еще раз, - произнесла Оля. - Послезавтра мы с Гелей уезжаем на дачу и вернемся уже в августе.
Диме сразу стало очень грустно. Он, повесил голову, уставился себе под ноги и расстроено засопел.
- А, может быть, ты поедешь с нами, если тебя бабушка отпустит? - осторожно предложила Геля, увидев, что он расстроился.
Димка оживился и заулыбался ей в ответ.
- Она отпустит, обязательно отпустит, - пообещал он и, откинувшись на спинку скамейки, зажмурился от счастья и яркого солнца.
-3-
Где-то вдалеке прогудел поезд, и снова стало тихо. Ангелина прислушалась к лесу: было слышно, как ветер колышет кроны высоких сосен и если бы не надоедливое многоголосое комариное дребезжание над ухом, то можно было бы бесконечно долго сидеть на корточках, собирать чернику и представлять, что ты остался на этой планете совсем один.
- Геля, ты где? Откликнись! - донесся до нее голос Оли. - Ау-у!
Геля вздохнула, помахала перед лицом рукой, отгоняя докучливых комаров, встала по весь рост и крикнула:
-- Я здесь, идите сюда!
Вскоре за деревьями замелькала белая ветровка Оли и серый свитер Димы.
Увидев подружку, Оленька подскочила, заглянула в Гелино пластмассовое ведерко, почти полное сизой черники и чуть завистливо протянула:
- Ничего себе, целое ведро насобирала, а у меня едва половина корзинки наберется. Этот вон, - кивнула она на Диму, - тоже много насобирал. А у меня полянка неудачная попалась.
- Это не полянка неудачная, - усмехнулся Дима, - это ты, как коза с места на место прыгаешь, цветочки собираешь, а не ягоды.
Оленька хмыкнула, резко развернулась и со словами "сейчас я тоже полную корзинку наберу" устремилась в лес и быстро скрылась из глаз. Дима с Гелей переглянулись и побрели вслед за ней, решив помочь той с ягодами. Но неожиданно услышав хруст веток и резкий вопль "ой, мамочки", оставили свои ведра на тропинке и побежали на Олин голос.
Та стояла на четвереньках на дне небольшого оврага и, размазывая по щекам слезы, пыталась сгрести рассыпанные ягоды обратно в корзину.
- Что случилось, ты цела? - тревожным голосом спросила у нее Геля..
- Да-а-а, - сглатывая слезы и икая, произнесла Оленька, - только я-я-ягоды... рассыпались...
- Оставь их, мы с тобой поделимся, - сказал Дима, протягивая руку и помогая ей выбраться на поверхность.
- Нет, не на-а-адо. Как я дома с пустой корзинкой появлюсь, - продолжала плакать Оля, - Бабушка мне сказала, что, если я корзинку ягод соберу, то она из них пирожков на мой день рождения напечет... на мое четырнадцатилетие, - хлюпала она носом. - Я люблю пирожки с черникой, а теперь мы останемся без ягод и пирожков. А все этот противный корень, за который я зацепилась, - пнула она, в сердцах, нечто деревянное виднеющееся из травы.
Димка внимательно посмотрел на предмет, большей частью скрытый под землей. Достал из кармана перочинный ножик и, опустившись на колени, лезвием начал окапывать вокруг того, что Оленька назвала корнем.
Оля перестала плакать и вместе с Гелей, с любопытством, наблюдала за Диминой работой.
Наконец, с радостным возгласом: "ну ничего себе" он извлек на свет грязную и совершенно ржавую небольшую лопатку с короткой ручкой.
- Что это? - спросила Геля.
- Малая пехотная лопата, - с гордостью сообщил он. - С войны здесь лежит. Возьму с собой, начнется учеба, в школьный музей отнесу.
- Если бы не ты, Оленька, я бы ее не нашел! - восторженно произнес он, сияя глазами, - Я тебе быстро полную корзину ягод сейчас насобираю.
- А я тебе помогу, - добавила Геля.
Оставив Олю на пеньке под деревом, приходить в себя и охранять найденную лопату и уже полные ведра с ягодами, Дима с Гелей углубились в лес, выбирая место, где ягод больше.
- Странно все это, - сказала ему по дороге Геля, - вот мы с тобой идем себе спокойно, а когда-то тут война была. Я как представлю себе, что сейчас немецкую речь и лай собак услышу, мне так жутко становится.
Она остановилась, прислонилась спиной к дереву, прижала к груди руки и закрыла глаза, а когда открыла их, то прямо перед собой, близко-близко увидела Димкины синие глаза.
- Геля, ничего не бойся, я всегда смогу тебя защитить, - сдавлено проговорил он, приблизил свои губы и неловко поцеловал ее.
Геля стояла, не шевелясь, широко распахнув глаза, и только чувствовала, как гулко бьется в ее груди сердце. Ее никто никогда раньше не целовал, ну за исключением мамы, папы и остальных родственников, но это не в счет. А этот поцелуй он был таким... необычным, а еще очень хотелось, чтобы он повторился. Но Димка только оторопело стоял и испуганно смотрел на нее. "Дурак!" - бросила ему на это Геля, выхватила Оленькину корзинку из его рук и отбежала в сторону. Усевшись посреди черничника, быстро начала собирать ягоды. Вскоре к ней присоединился и смущенный Дима. В четыре руки они очень быстро набрали полную корзину и вскоре вернулись за Оленькой и вещами, совершенно не обратив внимания, что, за время их отсутствия, ягод в оставленных ими ведерках чуточку поубавилось. А отдохнувшая Оля, в свою очередь, не заметила, что ее друзья выглядят какими-то странно-притихшими, и, время от времени, бросают друг на друга быстрые робкие взгляды.