Лика Ви - Мой ботаник

Глаза быстро пробежались по ровным буквам.

«Подготовить доклад по теме: «Место финансов в системе экономических категорий. Состав и структура финансовых ресурсов…»

— М-да… — это всё, что я смогла вымолвить. — Знаешь, пожалуй, скажу тебе спасибо.

Зацепин удивлённо приподнял брови.

— Перегрелась у плиты?

Подавила смешок и пояснила:

— Я же вижу, что ты помочь пытаешься. Пусть так, неуклюже, где-то грубо, но, благодаря этим глупым фантам, я неплохо подтяну учёбу.

Зацепин быстро отвел взгляд и поднялся.

– Ерунду не болтай. Пирог почти готов. Свои записи лекций по финансам завтра утром дам.

Улыбнулась и кивнула, хоть он и не увидел.

– А на учёбу когда планируешь?

– В понедельник, — не оборачиваясь, отозвался Зацепин, доставая пирог. В кухонных варежках парень выглядит очень мужественно и забавно.

Чаепитие прошло спокойно и быстро. Мы оба устали, Зацепин даже ушёл первым, сославшись на то, что ему ещё кое-что нужно сделать по работе, а меня снова посетили сомнения — что за работа у него такая?

Я убрала со стола, вымыла чашки, тарелки, завернула шарлотку, чтобы не засохла, усмехаясь про себя.

Никогда не ела пироги, так, булочки иногда в универе, но не более. А тут… шарлотка получилась вкусной. Зацепин посыпал её сахарной пудрой, щепоткой корицы… получилось восхитительно. Я даже не ожидала. Бабушка не зря его учила.

Умылась и отправилась спать, представляя завтрашний тяжёлый разговор с отцом о приюте…



о любви к животным и ненависти к людям

Иван

Спать вроде лег, а уснуть не получилось. Лежу и думаю про дуреху Киру. Вот правда, неужели она совсем ничего не знает?

У отца в охране много людей, когда-то работавших в органах, и дружили они со своими старыми приятелями из самых разных структур, вот и получилось, что отец мне вместо простого водителя прислал охранника со связями в прокуратуре.

— Вы же шпионить собрались, а я это умею, — ответил мне охранник на мою попытку возмутиться.

— Да, а еще проконтролируете, чтобы я бедную девочку не обидел, — ворчал я, просто потому что нервничал и вообще чувствовал себя нелепо.

Я слежу за Кирой? Зачем?

Когда она оставила свою машину на стоянке у торгового центра, я был готов воскликнуть: «ага, попалась коза!», а потом махнуть рукой и уехать, но она вышла из машины и пошла не к центру, а к жилым домам, скрылась во дворах и… чего я только не подумал.

— За ней, пожалуйста, скорее, — просил я как настоящий дурак, а потом чуть не рухнул, увидев, куда она зашла. — Это что за притон такой? — спросил я ошарашенно.

— В том-то и дело, что притон, — сказал мне охранник. — Это, конечно, не мое дело, Иван Сергеевич, но это очень мутный приют для животных. Им сейчас как раз прокуратура интересуется.

— Почему?

— Да я толком ничего не знаю, да и то что знаю говорить вроде как нельзя.

— Я понимаю, но хоть что-то, чтобы я понял, во что Рогозина могла вляпаться.

— Есть подозрения, что в приюте проводили незаконные испытания препаратов на животных. Деньги так экономили, это пока не доказано, но расследование уже идет.

— А работники? Работники в этом были замешаны? — спросил я взволнованно.

— Я не в курсе ситуации, только слухи, говорю же. Может, кто-то знал, а может, нет. Мне подробности не известны.

— А можно как-то узнать? Меня, в сущности, интересует не сам притон, а судьба вот этот дурехи Киры Рогозиной. Могла она во что-то подозрительное влипнуть?

— Я поговорю со своим товарищем, сдержанно ответил охранник.

— А я с Кирой, — решил я тогда, поговорил, но, по-моему, ерунда какая-то вышла.

С ней вообще тяжело разговаривать.

Не мог же я сказать, что идет какое-то там следствие, о котором, ну уж если совсем справедливо, я толком ничего не знаю. Пришлось идти на попятную. Я-то думал, она туда сунулась ради денег. У этой избалованной молодежи часто дурь в голове. Кого-то на иглу сажают, кого-то в криминал втягивают, а эта… она, видишь ли, животных любит. Ну я тоже их, можно сказать, люблю, а вот людей нет. Они подлые и частенько втягивают в неприятности других людей, словно это главный смысл их жизни.

Понимаю, что без отца я тут ничего не решу, разве что дров наломаю, потому что хочется сунуться туда и дать ее начальнику в глаз. Интересно, тот хоть знает кто она или нет? В конце концов, едва ли кто-то по ее виду понимает, сколько стоят джинсы, которые она готова в этом питомнике замарать. Брендовые вещи обычно видят только те, кто носит эти бренды. Всем остальным ничего не ясно. Простой народ не способен отличить дорогую вещь от рыночного ширпотреба, порой даже, наоборот, все путают и рыночное фуфло принимают за дорогую вещь. Так к чему это я? Да все к тому, что Кира, если бы захотела, могла скрыть свое происхождение и связи — мало что ли наивных девочек, любящих животных? Ладно, мало кто из них побежит работать за гроши, а уж размер ее зарплаты я узнал, но уверен, начальник ее только рад стараться — взял девочку на работу и вперед…

Все же я очень зол. Так зол, что самому в это дело точно лезть нельзя.

Звонить отцу уже поздно. Он наверняка спит — у него режим, который он строго соблюдает вот уже много лет, поэтому я пишу ему смс с просьбой позвонить мне завтра утром и все же засыпаю, размышляя о том, как мне объяснить, что мне нужно и почему Рогозину старшему не стоит ничего знать.

Я всё-таки хочу Кире помочь, а не испортить ей жизнь, а отец ее убьет. Мой бы меня точно прибил, если бы я ушел работать в какой-то притон, связанный с криминалом. Мой отец, переживший лихие 90-е, остерегается всего этого как огня. Может и сам чего-то когда-то, но я точно не узнаю.

Пока думал обо всем этом, уснул, а проснулся как всегда очень рано, но с дикой головной болью. Оказалось, температура опять подскочила. Пришлось отказаться от пробежки. Быть может, Кира права и бегать мне, пока я не поправлюсь, явно не стоит, а то такими темпами не скоро поправлюсь.

Выпил таблетку, сходил в душ, а Кира так и не встала, хотя, судя по тому, как она спит, звать ее надо бы Соней. Приготовил завтрак, хотя, кому я вру, просто разогрел и оставил ей порцию на столе, а сам с чаем поплелся к себе.

Видимо, желание пошпионить было преждевременным, надо было набраться сначала сил, потом уже все остальное. Или нет…

Я сбился с мысли, увидев сонную Киру, выглянувшую из комнаты. На свою нелепую пижаму она набросила халатик, но часть плеча была все равно открыта, а я почему-то сразу вспомнил, какая у нее пижама, хотя и без пижамы она ничего, да и просто длинная шея у нее ничего такая, хочется провести по ней языком…

Так, стоп!

— Завтрак на столе. Посуду можешь не мыть, — грозно сказал я, почти рыкнул и ушел со своим кофе в кабинет.

Не хватало мне еще на какую-то блондинистую Киру залипать.

— И я тебя рада видеть, — шикнула она сонно в мою сторону, но я не стал с ней препираться, а то опять забуду куда шёл или выдам свой интерес. Последнее вообще не вариант. Только не с этой!

Закрыл дверь, сел за комп, все еще нервно потирая висок. Голова раскалывается, и температура явно не торопится спадать, надеюсь, я ничего с таблетками не напутал, а то мать не просто так считает меня самым рассеянным человеком в нашем семействе.

От мыслей меня оторвал телефон. Звонок отца заставил вспомнить, что я тут делаю и зачем.

— Мне нужна твоя помощь, — сразу сказал я ему. — Но только при одном условии: все, что я тебе расскажу, останется между нами.

— С чего такие условия? — насторожился отец.

— Потому что это касается не меня. Я просто хочу помочь одному человеку.

— Рассказывай, — попросил он, и я просто выдал все, как было и про слежку, и про разговор с водителем, и о том, что Кира, судя по всему, ничего не знает, но хочет спасать животных, что может обернуться для нее проблемами. Мало ли как этот ее поступок оценит следствие.

— Она действительно просто хочет помочь животным и явно ничего другого не знает и не понимает. Может, там ничего страшного и не происходит, но, сам посуди, если есть дело и они сразу же закрываются, то это похоже на признание. Кира при этом собралась денег у отца просить… Я уверен, что денег он ей не даст, но мне надо знать, что на самом деле происходит, поговорить со следователем. Меня само дело не волнует, только судьба Киры и этих ее зверушек.