Марина Багирова - Мой дорогой Влад

На улице был туман — привычно осенний, неуютный. В утренней мгле квартира Влада казалась мне холодной, лишенной ярких красок. Как писатель я в тот момент старалась запомнить каждое испытанное ощущение, чтобы потом «вложить» этот комок чувств и мыслей в поступки героев. Вот мои руки — кладут в сумку расческу, вот мои волосы — лезут в глаза, мои мысли — прыгают, как попрыгунчики, каждый раз больно ударяясь о землю.

— Куда ты в такую рань?

Я резко обернулась.

Он стоял на пороге, прислонившись к дверному косяку. Волосы растрепаны, лицо помятое, и лишь глаза цепкие, взгляд пристальный.

— Мне пора уходить.

— Еще рано. — Он выдохнул и немного изменил позу. Напряжение скользило в каждом его движении.

— Ты… — Слова были камнем на языке. — Ты же понимаешь, о чем я.

— Мне казалось, мы вчера все уладили, — отчеканил он.

Я продолжала собирать вещи, не глядя на Влада.

— Давняя история о цирке не может решить наши проблемы. Мы вчера ни о чем не договорились. Ты меня ловко отвлек, и я тебе это позвонила.

Сумка была упакована. Несколько секунд сомнений в правильности того, что я делаю, — и вжикнула молния.

Он подошел ко мне и обнял сзади.

— Марина…

Глупая, глупая, вечно плачущая Марина, на глаза которой снова навернулись слезы.

— Тебе еще не надоело плакать? — спросил Влад.

— Тебе еще не надоело заставлять меня плакать?

— Марина, я теперь здесь, в Киеве, рядом с тобой. Неужели ты готова жить со мной в одном городе и не быть со мной?

— Ты не оставил мне выбора.

Он сильнее сдавил мои плечи, почти до боли.

— Ты убийца, Влад, ты жизнь у людей забрал, аварию Д. подстроил…

Влад развернул меня к себе лицом.

— Подстроил, потому что так было нужно. Марина, ты живешь в своем идеальном мире, пишешь свои книжки и статейки для домработниц в Техасе, ни черта не понимая, какова жизнь на самом деле.

— А ты, британский сынок, знаешь?

— Да, твою мать, знаю! — взорвался Влад.

Он прижал к столу, раздвинул коленом ноги и встал между ними.

Я засмеялась.

— Что, Влад, нравится силу применять?

Он оскалился.

— Еще как нравится, но с тобой приходится быть примерным мальчиком.

— К примерным мальчикам, Владик, посреди ночи заплаканные девочки не приходят.

— Да откуда тебе, примерная девочка Мариночка, знать, что делают примерные мальчики?

— Пусти меня! — Я попыталась вырваться.

— И не подумаю! — крикнул он зло. — Ты морочишь мне голову своими истериками, и мне это, солнце мое, порядком надоело. Сейчас ты сядешь, и мы нормально обо всем поговорим, а потом пойдем завтракать в «Репризу», и все вокруг будут завидовать нашей идеальной паре.

Я положила руки ему на плечи.

— Ты понимаешь, что я хочу уйти от тебя? Уйти! — произнесла я по слогам.

Он хмыкнул.

— Хочешь, я скажу тебе, чего ты хочешь на самом деле? Ты хочешь оправдать себя в собственных глазах. Разве задолго до появления этой пьяной суки Д. ты не знала про Матильду? Знала, но к той истории ты уже привыкла. Тебе и к этой придется привыкнуть, но вколоченные в голову стереотипы не дают тебе оставить эту, скажем так, неприятность позади.

— Какие, на хрен, стереотипы?! Авария была, люди погибли!

— Да плевать тебе на людей, которых ты знать не знала! Хочешь уйти? Ты действительно к этому готова или ждешь, что я приползу к тебе через какое-то время и буду вымаливать прощение? И тогда ты великодушно меня простишь, перед этим промыв мозги на тему «так делать нельзя, а так можно». Да ты хоть понимаешь, какая на мне ответственность? Сколько мне приходится работать, чтобы завоевать авторитет? Как опасно в моей ситуации делать ошибки, а ведь они случаются даже у меня! Ты ведь знаешь, я объяснял тебе, но ты снова и снова… твою мать, Марина!

Он ударил рукой по столу рядом со мной. Я закрыла глаза и замерла — испугалась.

— А что, если я не приползу к тебе вымаливать прощение? — спросил он сквозь зубы, едва сдерживая накопившийся в нем гнев. — Не за что мне извиняться, Марина. Я тщательно взвесил все «за» и «против», пошел на риск, который в конечном итоге оправдался — тендер у меня в руках. Так что пора нам покончить со всей этой ересью.

Он отодвинулся от меня так неожиданно, что я чуть не упала, и открыл дверь в коридор.

— Хочешь уйти — твое право. Но давай сразу расставим все точки над «i»: выйдешь за эту дверь сейчас — назад можешь не возвращаться.

Пауза.

Я схватила сумку и направилась к выходу. Он поймал мою руку.

— Подумай головой, — прорычал он. — Этот поступок повлияет на всю твою… нашу жизнь!

Я, не проронив ни слова, вырвалась из его захвата и пошла к двери…

Конец.

Изначально всё, чего я хотела, — это забыть о Владе, раствориться в работе, ежедневной рутине и собственной боли.

Ноябрь превратился в настоящий ад: как сомнамбула, я отгородилась от мира и изо всех сил пыталась скрыть, как мне тяжело. Забытые призраки прошлого опять полезли мне в голову.

Мне снились сны, в которых две девушки — Матильда и Д. — танцевали, держась за руки, и постепенно к ним начали присоединяться другие люди, сотканные из света. Их лиц не было видно, лишь яркие очертания, и мне казалось, что это люди, погибшие в аварии.

Удары, удары судьбы, как же вас много…

Она ждала меня возле работы — сестра Матильды.

Я помнила эту девочку ребенком, но в тот момент передо мной предстала взрослая девятнадцатилетняя девушка. Когда я увидела ее, ощущение было, как будто мне дали кулаком под дых.

Внешне она была очень похожа на Матильду: светлая кожа, длинные волосы, веснушки и лишь по фигуре немного крупнее. На меня смотрело нечтоглазами умершей.

Она была зла. Это было видно по ее позе и разъяренному выражению лица. Она подошла ко мне.

— Стоп, не здесь, — быстро сказала я, предчувствуя неладное. — Давай отойдем.

То, что я заговорила первой, к тому же так уверенно, немного охладило ее боевой настрой. Когда нужно, я умела держать себя в руках, и она, к счастью, не догадалась, как на меня повлияло ее появление.

Рядом была гостиница. и я предложила зайти туда. Девушка поглядела на швейцара, на ковровую дорожку, и по выражению ее лица я поняла, что заходить туда она не хочет.

— Там слишком шумно.

— Хорошо, пойдем в другое место.

В трех шагах от работы был дворик с качелями. В хорошую погоду я там часто обедала. Это была моя безопасная зона, и мне было странно видеть в этой «зоне» человека из далекого прошлого, как будто два мира «наслоились» друг на друга.

Пока мы шли к дворику, сестра Матильды не сводила с меня напряженного взгляда.

— Рассказывай, — сказала я, когда мы вошли во двор.

Она пыталась храбриться, но я видела, что ей некомфортно в моем присутствии. Она оглядывалась, будто ожидая, что сейчас из-за угла кто-то выпрыгнет.

— Маме угрожали, и это из-за тебя, — выдохнула девушка.

В горле встал ком, но я постаралась это скрыть.

— Чем угрожали?

— Ее поджидали у дома. Два кабана несколько раз толкнули ее…

— Что значит толкнули?

— Это значит, бл***, что толкнули! Потрепали, как она мне сказала. Она теперь на грелке отлеживается. Синяков несколько на руках оставили, падлы.

Не к месту я подумала, что девочка совершенно не умеет материться, как когда-то не умела ее сестра, но почему-то в разговоре со мной она решила выбрать именно этот тон.

Перед каждым ругательством она делала паузу, перебарывая собственные внутренние барьеры. Я подумала: молодчина, такая же умница, какой была ее сестра. Это не ирония. Я действительно считала, что мама хорошо их воспитала — что Матильду, что младших дочек.

Эти мысли заняли доли секунды. В целом же меня охватил настоящий ужас, потому что в голове мгновенно сложились кусочки головоломки. Я догадывалась, почему на женщину напали. Влад знал о моей нездоровой заинтересованности семьей Матильды и таким образом давал понять, что так просто мне из ситуации не выбраться.

Из горла вырвался смешок: я не понимала, как при мысли об одном и том же человеке можно испытать такую жгучую ненависть… и обыкновенную боль.