Марина Багирова - Мой дорогой Влад

Скрипели на ветру качели на железных цепях, до сквера доносился гул машин. Понемногу темнело — осенью дни короткие. Киев замер в ожидании снега.

— Это сделал Влад, — заявила девушка, и ее брови от избытка злости и раздражения почти сошлись на переносице.

Я не стала спорить, чем, видимо, очень ее удивила. Она внимательно ко мне присмотрелась, и на ее лице появилось настоящее омерзение.

— Ты ведь знаешь об этом, да?! Ты спишь с ним?!

Я заставила себя успокоиться.

— Чего ты от меня хочешь?

— Чтобы Влад оставил нас в покое! Он угрожал маме, еговышибалы сказали ей, что мы следующие. Сказали, что она слишком много болтает, а она — совпаденье-то какое — как раз недавно с тобой разговаривала.

Мне захотелось убежать из этого сквера, оказаться у себя дома, залезть под одеяло и забыться.

— Что я могу сделать? — разозлилась я. — Если ты думаешь, что я могу как-то на него повлиять, то ошибаешься! Мы не вместе, и я не имею на него никакого влияния. Почему ты ко мне пришла, а не в милицию?!

— Потому что помню, как ты плакала у нашего дома. И знаю, что это ты уговорила Матильду пойти на ту проклятую вечеринку! Что, думала, никто не знает? — Она скривилась. — Да, Матильда мне сказала, перед тем как пойти туда. Еще одежду выбирала, хотела ему понравиться. — Девушка привычным жестом поправила волосы. Посмотрела на качели и снова на меня. — Я просто хочу, чтобы он нас не трогал, ясно? А ты… ведь это ты нам деньги перечислила?

Перечислила. Первые мои три зарплаты ушли на то, чтобы хоть как-то заглушить голос совести.

— Не знаю, о чем ты.

— Твое дело. Может, и не ты, но в смерти Матильды ты тоже виновата, так что теперь держи своего цербера на поводке.

— Какого цербера? Ты думаешь, я могу на него хоть как-то повлиять? Повторяю: я ничего не могу!

— Ага, и бульдоги эти мою маму на улице поджидали после разговора с тобой случайно! Реши эту проблему. За тобой должок.

Она ушла, а я еще час просидела в этом сквере, на холоде, думая о многом. Каким-то образом эта девочка очень метко «выцепила» меня из той давней истории.

Маше и Саше по большому счету было плевать, Владу тем более, а я… моя вина меня убивала.

Я вернулась домой и до четырех утра просидела над новым заданием…

У всех пишущих журналистов есть одна любопытная привычка: они всегда носят с собой диктофон. Это рефлекс, который формируется в первые дни работы.

Вечером я достала из сумки диктофон, запустила на компьютере AdobeAudition— программу для работы со звуком и прогнала через нее последнюю запись.

— Ты убийца, Влад, ты жизнь у людей забрал, аварию Д. подстроил…

— Подстроил, потому что так было нужно. Марина, ты живешь в своем идеальном мире, пишешь свои книжки и статейки для домработниц в Техасе, ни черта не понимая, какова жизнь на самом деле.

— А ты, британский сынок, знаешь?

— Да, твою мать, знаю!

Я обрезала лишнее, оставив только одну строчку:

— Ты убийца, Влад, ты жизнь у людей забрал, аварию Д. подстроил…

— Подстроил, потому что так было нужно.

Я скинула запись на флешку, продублировала на съемном диске и на всякий случай поместила в гугл-хранилище. У меня больше не было сомнений. Я должна была сделать то, что задумала. Я понимала, что рискую, и никогда в жизни мне не было так страшно. Страшно за себя, за родных и почему-то за Влада. Глупо, очень глупо.

План быв таков: «слить» запись отцу Д.

Но я допустила ошибку: переоценила то ли себя, то ли Д., которая повела себя весьма неожиданно.

Я не стала изобретать велосипед, искать способы, как с ней связаться. Просто написала ей сообщение в соцсети. Того, как мы познакомились, должно было хватить, чтобы она восприняла мое сообщение серьезно.

«Мне нужно поговорить с твоим отцом. Это важно».

До сих пор не могу понять, где именно я просчиталась и почему она повела себя столь неожиданно. Может, Д. и не виновата, но на сообщение она не ответила, создав проблему на том этапе, когда, как мне казалось, проблем быть не должно. А на следующий день… Господи, что случилось со мной на следующий день!

Вечером я получила от Влада сообщение: «Выйди, нам нужно поговорить».

Сообщение было проигнорировано, но страх подобрался. Близко.

Что значит — выйди? Что он находится где-то недалеко? Телефон завибрировал снова.

«Марина, я не шучу. Выйди сама, либо пожалеешь».

На этот раз я элементарно побоялась не ответить.

«Что тебе нужно?»

«Либо спустить сама, либо я поднимусь к тебе и на хрен выбью дверь. Мне есть кому поручить эту работу».

Он не один — автоматически отпечаталось у меня в голове… и сразу стало дурно.

Как же я тогда испугалась…

Круглые часы в коридоре показывали 00:31. Мама к тому времени уже давно спала. Я тихонько накинула длинное коричневое пальто и такого же цвета объемный шарф. Запихнула в карман ключи и телефон и вышла из квартиры.

Рядом с моим домом было много новых зданий. Детский сад, магазинчики, кофейня, красивые ухоженные дорожки…

Влад стоял возле дома, идеально вписываясь в окружающую обстановку. Консьержка из нашего подъезда мило улыбнулась этому импозантному мужчине, а у меня руки дрожали.

«Мой друг, мой Влад, что ты, к чертям, задумал?» — спрашивала я себя снова и снова.

Он окинул меня взглядом с ног до головы, будто с нашей последней встречи прошел не месяц, а как минимум год.

— Нам нужно поговорить. — Он был очень близко.

— Говори.

— Не здесь. Поехали в другое место.

— Рядом есть кафе.

— Марина, садись в машину, — приказал он.

— И не подумаю.

— Дорогая, тут такое дело… — Он наклонился ко мне. — Тебя никто не спрашивает. Ты эту кашу заварила, тебе за нее и отвечать.

— О чем ты?

Он усмехнулся своей самой мальчишеской и беззаботной улыбкой, а затем вдруг оскалился.

— Какой у тебя псевдоним?

Я молчала. Он прекрасно знал мой псевдоним. Непонятно было, к чему он клонит.

— Садись в машину, писательница, а по дороге я подкину тебе идею для следующего романа и покажу одно занимательное видео, которое минут пять назад мне прислал мой человек. На видео такаааая девушка — с ума сойти, как хочется ее трахнуть: стройная, волосы длинные, губы пухлые, а эти веснушки… — Он насмешливо причмокнул. — …как же меня заводят эти веснушки…

— Хватит паясничать. Думаешь, я сяду к тебе в машину ради чужого мне человека? Не слишком ли ты уверовал в мою лояльность к этой семейке?

— Лояльность, — хмыкнул Влад. — Нет, Марина, давить на тебя я могу по-разному. Могу пригрозить потерей работы, которой ты так дорожишь. Знала бы ты, как это просто! Помнишь ошибку, которая произошла при верстке недели две назад, с твоими австрийскими экспатами?

Конечно, помнила. Я писала про четырех австрийцев, живущих в Киеве. Все проверила и перечитала сто раз, а на следующий день оказалось, что перепутаны имена двух персонажей: упитанный журналист, любитель борща, голубцов и пампушек, в моем тексте рассказывал, как сильно любит заниматься спортом, а худющий, как жердь, руководитель банка сетовал, что похудеть не может. К счастью, ошибка была не моя, всё обошлось, и на сайте я оплошность исправила, но было, конечно, неприятно.

— Ты постарался?

— Ну что ты! — возмутился Влад. — Как я могу? Я ведь твой друг. Друзья друг друга не подставляют, не так ли, Марина?

И тогда я поняла: каким-то образом он заранее узнал о моих планах «слить» запись.

— Ну так что? Сядешь в машину, или мне тебе напомнить, что у тебя еще мама есть?

Машина стояла неподалеку, каких-то пять шагов сделать — и я окажусь отрезанной от мира.

— Интересно, у тебя есть слабые места? — пробормотала я, пытаясь успокоить бешено бьющееся сердце, убеждая себя, что не убьет же он меня, в конце концов. Максимум припугнет немного.

— Думаю, тебе будет приятно узнать, что ты мое самое слабое место. — Он открыл дверцу машину, и я сразу бросила взгляд на водителя. — Но, чтоб ты знала, мне не нравится иметь слабые места. — И захлопнул дверцу.