Да, эти двое видели друг друга в школе, но именно в тот момент он заметил ее по-настоящему. Она стояла у бассейна и меланхолично рассматривала воду.
Со стороны могло показаться, что Матильда думает о чем-то высокодуховном, возможно, о Борхесе или Улиссе, но я уже не раз видела подобное выражение лица, означавшее одну-единственную мысль: разрешается ли в этот жаркий день купаться в бассейне?
Взгляд моего друга пробежал по ее фигуре от пяток до макушки… и его глаза заблестели, как у охотника. Я, знавшая этого покорителя женских сердец достаточно хорошо, поняла: быть охоте! Но я знала и другое: не попадалось еще на пути ни одной девушки, которую Влад не завоевал бы, стоило ему лишь захотеть.
Эту девушку он захотел. Он подошел к ней и не отходил до самого вечера. Они разговаривали, шутили, смеялись, и я с завистью наблюдала, как Матильда становится все веселее и разговорчивее. Ее природная скованность отступала под напором харизмы Влада.
Ее глаза заблестели. Его, как ни странно, тоже.
Я думаю об этом с того самого дня и в течение многих лет. Почему он так на нее отреагировал? Возможно, она ему кого-то напоминала, например, мать? Возможно, просто соответствовала его представлениям о том, как выглядит идеальная девушка? Я никогда не узнаю причин, но известно одно: Влад помешался на этой девятикласснице!
С той вечеринки он говорил о ней день и ночь, и наши посиделки у бассейна превратились в обсуждение Матильды. Маша начала давать Владу советы, и он, насмехаясь и подшучивая, тем не менее внимательно их выслушивал. Мы с Машей были единственными представительницами женского пола, с кем он мог поговорить, не боясь показаться смешным или глупым.
Ну и, конечно, наступил день, когда, загорая втроем у бассейна, мы услышали скрип белой пластиковой двери. Не оборачиваясь, я уже знала: он привел ее.
Нет больше нашей четверки, она канула в небытие, подумала я и после этой мысли ощутила словно порыв осеннего ветра. Теперь есть мы трое, он и Матильда.
Я видела, что девчонка чувствовала себя неуютно в нашей компании и в доме Влада. Она топталась на месте, не решаясь подойти, пока Влад почти силком не подвел ее к нашим лежакам. Я не стала подниматься, лишь слегка обернулась и, придерживая шляпу с широкими полями, сказала:
— Ну, здравствуй.
— Привет, — ответил спокойный голос, сопровождаемый скромной улыбкой.
Я с удивлением осознала, что слышу ее голос впервые.
— Знакомься, это мои друзья. — Влад взялся исполнять роль гостеприимного хозяина. — Маша, Марина, а это Саша.
Маша поднялась со своего лежака, Саша сделал то же самое. Ну, а я… я последовала за большинством, но делала это так медленно, чтобы новая подружка Влада сразу поняла: мы с ней не подружимся.
Так нас стало пятеро. Матильда начала приходить в дом к Владу. Они ненадолго уединялись где-то в доме, а затем неизменно выходили к бассейну. Ложились на лежаки, грелись на солнышке и болтали о чем попало.
Иногда Влада с нами не было: он уходил либо к репетиторам, которых нанимал ему отец во время редких приездов в город, либо встречался с друзьями из ночного клуба в центре города. Удержусь от соблазна указать конкретную улицу, где находилось то место, поскольку это чревато последствиями, но скажу, что владел клубом отец Влада. (Его отец в принципе владел многими вещами по всей стране и за ее пределами.)
Когда Влад уходил по своим делам, мы оставались в доме вчетвером: мы трое и Матильда. Со временем начало происходить нечто необычное: наши разговоры, дополненные новым голосом, стали еще увлекательнее.
Матильда была очень скромной, если не сказать неуверенной. Она не пыталась произвести впечатление, заранее признавая наше право доминировать в разговоре. Но если уж выражала свое мнение, слушать ее было интересно. У нее было неплохое чувство юмора, которое проявлялось, стоило ей почувствовать себя в компании более-менее раскрепощенно.
Это подкупало. Эта девушка смеялась лишь над теми шутками, которые понимала и считала смешными; не делала лишних комплиментов, но умела подмечать важные детали. Например, когда на улице после дождя похолодало, и Маша надела яркий оранжевый свитер, Матильда сразу подметила, что моей подруге идут яркие цвета, но она слишком редко их носит.
Она сказала, что у меня красивые длинные волосы и была достаточно умна, чтобы не делать мне комплиментов в стиле: «Как ты похудела», «Выглядишь стройнее» и тому подобное. Этим страдали предыдущие избранницы Влада. К счастью, они так быстро менялись, что я даже не успевала затаить обиду.
Но со временем мы с Машей начали замечать и другое: Влад был не удовлетворен… чем-то или кем-то. Он по-прежнему виделся с Матильдой, да и я успела узнать эту девушку достаточно хорошо, чтобы понять, что и она от него без ума. Но!
Она приходила к нему домой, они проводили несколько минут в его комнате и выходили к нам. Влад был раздражен, а Матильда сильно удручена, как будто ей стыдно за свое поведение.
Догадаться о причинах его недовольства было так же просто, как щелкнуть двумя пальцами. Не потому, что я знала ее, а потому, что очень хорошо знала его.
Моя неприязнь к Матильде отошла на второй план, и я честно призналась себе, что девушка она, в общем-то, неплохая, не самоуверенная и лишенная хамства, которого во мне самой в подростковом возрасте имелось в избытке.
В один из безоблачных летних дней, когда Влад ушел по своим делам, а она осталась с нами, я решила спросить у девочки, в чем дело. Маша пошла в дом делать бутерброды, а Саша отправился в гараж копошиться в железе, так что у нас был шанс поговорить наедине.
— Матильда, я сейчас полезу не в свое дело, но это свойство моего характера, так что придется тебе потерпеть. Что между вами происходит?
Она укуталась в махровое желтое полотенце, как в защитные доспехи, хотя на улице было не просто тепло — жарко. Посмотрела на меня глазами затравленного зверька, задержала дыхание… и промолчала.
— Все хорошо, — ответила она под натиском моего взгляда.
Что ж, я не стала настаивать — молча отвернулась в другую сторону, потянулась на шезлонге и приготовилась к новой порции майского солнца.
— Влад — очень уверенный в себе человек… — прозвучал через несколько минут ее тихий голос.
Я застыла, боясь лишним движением встревожить этого пугливого, словно заяц, собеседника. Затем медленно повернулась к Матильде. Не было никакой надобности отвечать на эту фразу: мы обе понимали, что это лишь вступление к настоящему разговору.
— Кажется, он идеален во всем… со всеми этими… дорогими вещами, рассказами о других странах… — продолжала девушка, запинаясь. — Он так много знает, у него есть ответы на все вопросы.
Кому, как не мне, знать, что Влад был далек от совершенства. Его вспышки злости мне доводилось видеть не раз. Но ведь в то время я была всего лишь на год старше Матильды и, хоть и мнила себя взрослой барышней, тоже была ослеплена харизмой своего друга, поэтому молча с ней согласилась — идеален.
— Матильда, скажи мне честно, ты с ним спать не хочешь? — спросила я в лоб.
Она мгновенно покраснела. При ее светлой прозрачной коже это выглядело просто очаровательно.
— Он очень давит, — сказала она, не глядя мне в глаза.
— Есть за ним такое… — пробормотала я. — Но Влад не из тех, кто будет ждать.
Он затихла, рассматривая собственные колени.
— Я ни с кем не встречалась до него…
— Почему-то я так и думала…
Я так думала, потому что это нормально — не спать с кем попало в пятнадцать лет. Это нормально — думать в этом возрасте об учебе, пытаться найти себя. Это нормально — говорить «нет» тем, кто недостоин. Но об этих моих мыслях знала лишь моя подруга Маша, и рассказывать об этом Матильде я, конечно, не стала.
— Просто реши для себя — хочешь ты быть с ним или нет.
Глубоко в душе я считала, что своими словами подталкиваю Матильду к тому, чтобы она поскорее решилась перевести отношения с Владом в горизонтальную плоскость. Мне казалось, что она и заинтересовала его лишь потому, что была такой недотрогой.
— Это нехорошо — удерживать мужчину таким способом, — сказала Матильда, посмотрев мне в глаза. — Если я ему нужна, почему он не хочет подождать, дать мне к нему привыкнуть?
Она говорила так уверенно и по-взрослому, что я поняла — эта фраза была услышала от кого-то, кому она доверят. Возможно, от матери, а может, и нет. Девочка поборола внутренний страх, решившись сказать это мне.