Она накинулась на него, норовя покалечить, а он без особых усилий толкнул ее на кровать, решив, что таким образом можно скрутить ее и обезоружить! Теперь она не могла ни укусить его, ни поцарапать. А его тело среагировало на близость женщины. Да и как могло быть иначе, когда она так извивалась и терлась об него? Но он должен был сообразить, что происходит, и немедленно встать. Вместо этого он поцеловал ее и воспламенился еще сильнее!

Если призадуматься, все весьма очевидно. Ричард был готов надавать себе пощечин за несообразительность! Он должен был понять, что случится, если они начнут драться, как когда-то в детстве. Теперь они повзрослели, и в их гневную страсть непременно должно было вторгнуться желание. И это произошло не только с ним. Она так же яростно отвечала на поцелуй.

Он усилием воли отбросил мысли о Джулии и спросил Ора:

- Надеюсь, тебе повезло?

— Еще как! — ухмыльнулся тот. — Я намеренно тянул с возвращением, так что он должен появиться в любую…

Он недоговорил… только хмыкнул, услышав стук. Ричард с восторженным смехом вскочил и распахнул дверь. И тут же очутился в медвежьих объятиях брата. Сколько лет прошло с их последней встречи! Сейчас с ним был единственный родной человек, которого Ричард любил безмерно, и на глазах его выступили слезы.

— Знаешь, я не сразу поверил твоему другу, — со смехом сказал Чарлз. — Тайная встреча? И ты в самом деле здесь? Я даже рассердился на него, посчитав, что он будит во мне напрасные надежды!

— Это правда, — вставил Ор.

— Но я не мог не прийти и не убедиться самолично! Ты и вправду дома!

— Не совсем, — покачал головой Ричард, втаскивая Чарлза в комнату. — Перед отъездом я хотел повидать тебя. Как я рад, что ты здесь, брат!

— А я-то как рад! Но что с твоим лицом?

— Ничего страшного! Слишком много выпил и врезался лицом в кирпичную стену.

— Знаю-знаю, как это бывает, — поморщился Чарлз и, отступив, пристально оглядел брата, прежде чем весело усмехнуться: — Забыл, в каком веке живешь? Или это парик, чтобы замаскироваться от ближайших соседей?

Ричард ухмыльнулся в ответ и, вынув из кармана ленту, связал волосы на затылке.

— Никакой это не парик, и там, где я живу, у многих такие прически. Но взгляни на себя! Тощим тебя больше не назовешь! Кто-то хорошо тебя кормит.

— Кто бы говорил! — фыркнул Чарлз. — Я едва тебя узнал. Впрочем… легко поправиться, когда твои внутренности больше не скручиваются узлом.

Ричард понимающе кивнул. Ему хорошо было знакомо подобное состояние, когда душу выжигала бессильная, не находившая выхода ярость. Постоянное пьянство Чарлза также мешало ему удерживать еду в желудке. После свадьбы он почти ничего не ел и никогда не бывал трезвым.

Вряд ли кто-то мог признать в них братьев, настолько мало они были похожи друг на друга. Между ними и отцом тоже не было сходства, разве только Чарлз унаследовал его темно-каштановые волосы и синие глаза. И теперь, когда набрал вес, стал таким же солидным. Он был на несколько дюймов ниже Ричарда. Ричард, впрочем, ничем не напоминал и мать, хотя, по словам окружающих, черные волосы и зеленые глаза часто встречались в ее роду.

Поскольку Чарлз стоял перед ним абсолютно трезвый и, судя по всему, вернул себе аппетит, Ричард предположил:

— Значит, ты отказался от бутылки?

— Да, но обрел покой не поэтому.

— Только не говори, что поладил с отцом, — пошутил Ричард. На свете не было человека, способного поладить с графом.

Но Чарлз, к его удивлению, кивнул:

— Мы с ним пришли к некоторому пониманию. И Кэндис сделала мне огромное одолжение. Она умерла. С тех пор я нахожусь в мире с собой.

Такого Ричард не ожидал и, удивленно уставившись на брата, сказал:

— Если не возражаешь, обойдусь без соболезнований.

— О, я пойму! Говоря по правде, я едва сдерживался, чтобы не улыбаться на ее похоронах. Но теперь благословляю ее каждый день.

— За то, что умерла?

— Нет. За то, что подарила мне сына. На это ушло три года, и, надо сказать, по моей вине. Я едва заставлял себя прикоснуться к ней. Но вскоре после твоего побега она забеременела.

— У меня племянник? — просиял Ричард.

— Да, Мэтью недавно исполнилось восемь лет, и он полностью изменил мою жизнь. Ты не поверишь, но я трясусь над ним и безумно люблю. Я понял это, когда вскоре после похорон Кэндис сюда явился мой тесть с требованием отдать ему Мэтью на воспитание.

— Смеешься?!

— Ничуть. Мэтью — его единственный наследник мужского пола, поэтому герцог был исполнен решимости забрать его. Даже привез с собой своего поверенного, чтобы все оформить по закону. Узнав, что я не собираюсь отдавать сына, он стал сыпать угрозами. Пообещал разорить меня. И отец, конечно, принял его сторону. Побоялся, что если оскорбит старика, тот лишит нас своей милости. Он и женил меня на Кэндис, чтобы втереться в доверие к герцогу. Кроме того, он явно ему задолжал и поэтому взбесился, когда я выказал неповиновение, и приказал мне подчиниться.

— Черт побери, Чарлз, они забрали у тебя сына?

— Я даже не виню тебя за то, что ты пришел к такому заключению, — усмехнулся брат. — Ведь до этого я ни разу не сказал отцу «нет», верно? В отличие от тебя!

В то время как каждый «отказ» заканчивался для Ричарда поркой, Чарлз старался избежать наказания.

— Ты был не так упрям и мятежен, как я! — сказал Ричард.

— Верно. По крайней мере до того дня, — хмыкнул Чарлз. — Я потребовал, чтобы отец не вмешивался в мои дела. Этот мальчик — мой сын. Он дает мне мужество, которого всегда недоставало. Что же до герцога… он так плохо воспитал свою дочь, что худшей ведьмы свет не видывал. Я так и сказал ему в лицо. Не допущу, чтобы мой сын вырос похожим на свою мать.

— И что было дальше?

— Я заявил, что заберу сына, мы вместе покинем страну и они нас никогда больше не увидят. Кстати, именно ты подал мне эту мысль.

— И он тебе поверил?

— Почему бы нет? Я не шутил.

— Молодец! — восторженно воскликнул Ричард.

— И кроме того, я не запрещал герцогу видеться с Мэтью. Наоборот, мы ездим к нему каждые несколько недель. Собственно говоря, я как раз собирал вещи для одного из таких визитов, когда твой друг нашел меня, и я отложил поездку до завтра. Достаточно будет сказать, что мы, по взаимному согласию, решили забыть о распрях.

— Даже отец?

— В тот день его отношение ко мне изменилось. Он больше не пытается подчинить меня своей воле. Можно сказать, что теперь он обращается со мной крайне осторожно. У меня такое чувство, что причина этому — ты. Один сын уже покинул дом, и он понял, что я тоже могу исчезнуть. Мы с Мэтью — то звено, которое связывает нашу семью с герцогом. Отец не хочет потерять его благоволение. Так что, как я уже сказал, между нами возникло определенное взаимопонимание. Мы просто молча согласились оставить друг друга в покое.

— Я… не верю собственным ушам.

— А вот я верю, — вмешался Ор. — Все меняются, и девять лет — достаточно долгий срок, чтобы человек изменился.

Братья дружно уставились на Ора.

— Я бы не зашел так далеко, чтобы утверждать подобное, — хмыкнул Чарлз. — Мой отец — все такой же тиран, как прежде. Он просто пытается сдерживать свою властную натуру, когда общается с внуком. Да я и не допустил бы, чтобы он унижал ребенка. Но он ни разу не пытался навязать Мэтью свои строгие правила или вмешиваться каким-то образом в его воспитание. В отличие от него я всегда позволяю Мэтью делать выбор, и тот ни разу не злоупотребил моим доверием. Он очень умный и добрый мальчик и даже любит обоих своих дедушек, тем более что они, как ни странно, идеально ведут себя в его присутствии.

Ричард по-прежнему не верил, что его отец способен измениться, по какой бы то ни было причине, даже ради того, что казалось чисто эгоистическими интересами. А вот изменения, произошедшие в брате, были поистине необыкновенными. Чарлз буквально светился счастьем при упоминании о Мэтью.

— Но довольно обо мне, — сказал Чарлз. — Куда ты подевался? Другая страна? И что делал все эти годы?

Ричард смеющимися глазами взглянул на Ора, прежде чем рассказать брату значительно усеченную версию своих приключений.

— Я стал моряком, — коротко ответил он.

Чарлз, весело улыбнувшись, покачал головой: