Некоторое время спустя я осознала, что мы посреди бела дня голые лежим под палящим солнцем. Наши тела покрыты песком и потом.
— Вот черт, Кинг, — воскликнула я.
— Ага, — его грудь вздымалась от напряжения, — я твой король, женщина, и ты не должна забывать об этом.
Я улыбнулась и откинула прядь темных волос с его лба.
— Да уж. Этого я не забуду.
Мое тело снова стало дрожать, когда он вновь стянул в рот мой сосок и стал медленно двигаться во мне.
— Мне нужно больше тебя, — прорычал он.
— Бери сколько пожелаешь, — я посмотрела на голубое небо, на то, каким оно было три тысячи лет назад, и уже не сожалела о тех страданиях, что привели меня сюда.
Это было прекрасно. Это захватывало дух. Это того стоило.
~ ~ ~
— Миа, нам нужно поговорить, — Кинг выбрался из дымящейся от горячей воды ванной и обернул свое сексуальное, мускулистое тело белой тканью.
Я осталась сидеть в воде, разгоряченная и ослабевшая после нескольких часов, которые мы, изголодавшиеся друг по другу, провели в постели, занимаясь любовью. Этот мужчина был неутомим. Я стала задаваться вопросом, не пользовался ли он какими-нибудь древними травами, потому что мне никогда не встречался мужчина, способный кончить два раза подряд и через десять минут уже готовый к следующему раунду. Даже когда мы зашли в океан, чтобы ополоснуть наши липкие тела от песка и пота, Кинг не предоставил мне и минуты отдыха.
А потом мы оделись и вернулись в его покои. По его приказу нам принесли вино, фрукты, хлеб и сыр, которые я ела с таким удовольствием, будто бы голодала до этого неделю. Кинг проинструктировал охранников о том, чтобы нас не беспокоили, и мы с ним наверстывали упущенное нами время, смеясь, разговаривая, делясь историями о нашей жизни. Он рассказал мне о своем детстве на этом острове, проведенном под давлением, потому что все знали, что когда-нибудь все вокруг будет принадлежать ему. Кинг мало рассказывал о своих родителях и о том, как они умерли, но у меня сложилось впечатление, что это были любящие люди, воспитывающие в своих детях чувство долга и обязательного соблюдения законов. Когда я стала рассказывать ему о своей семье и своей жизни, все изменилось. Кинг слушал меня с такой внимательностью, что я понимала, он обдумывает и представляет каждую деталь. Он задавал странные вопросы о том, как сейчас выглядит мир, сколько человек живет в моей «деревне» и почему я не вышла замуж в шестнадцать лет. Это было довольно мило и смешно. Особенно было смешно наблюдать за его лицом, когда я сказала ему, что многие женщины вообще отрицают замужество и вместо этого предпочитают сосредоточиться на карьере.
Судя по тому, как он раскрыл рот и заморгал своими голубыми глазами, Кингу было дико слышать такое.
— Ты говоришь, что они отказываются от защиты мужа?
— Да, — ответила я.
— И… они не шлюхи?
Я засмеялась, но он резко оборвал мой смех, потому что на его губах появилась хищная улыбка, и его тело уже было готово к следующей атаке.
Кинг запрыгнул в ванну и, прижав меня к ее бортику, довел до оргазма три раза подряд всего лишь своими пальцами, но все равно, когда я ощутила в себе его член, я вскрикнула от еще большего удовольствия. Мое тело принимало его, как часть себя. Будто бы мы были одним целым, и он точно знал, чего мне хочется. Я не могла представить, как вообще теперь смогу жить без него, и не потому что секс с ним был просто сногсшибательным, а потому что наша связь, настолько глубокая и сильная, не шла ни в какое сравнение ни с чем в этом мире.
Когда же я решила поговорить с ним на более серьезную тему, тон Кинга меня напугал.
— Здесь не о чем говорить, — сказал он, а я отвернулась на эту ложь. Потому что сказать хотелось многое, например: что ему нужно навсегда отказаться от мысли быть принесенным в жертву. — Не думай, что ситуация изменилась.
Я молчала и рассматривала фрески с изображением рыб и осьминогов.
— Мы не можем притвориться, что все хорошо, еще хотя бы на несколько часов? — спросил он.
— Нет.
— Я убил Хейн!
Я резко на него посмотрела.
— Ты… что?
Кинг поднял подбородок.
— Я убил ее, — я не могла вымолвить ни слова. — Я пришел в ее дом, и она сказала мне, что убила тебя. Признала это перед всей своей семьей. Я не выдержал, достал меч и казнил ее на месте.
— О, нет… Нет!
— Хоть она и не подчинилась моему приказу о твоей безопасности, и все мои действия были обоснованы, ее семья требует справедливости, или нас ждет гражданская война.
Я зажала руками рот. Просто не могла поверить в это.
— Каллиас вступится за ее честь, чтобы урегулировать спор, — продолжил Кинг.
— Но… но почему?
— Потому что я попросил его об этом, — ответил Кинг. — Он должен понять, на чьей стороне справедливость, иначе мы потеряем много людей.
— Тогда вонзи в него тот кинжал.
Тогда ведь все обойдется.
— Нет, — Кинг опустил голову. — Казнь должна состояться. Кинжал не сработает.
Я встала, и Кинг опустил взгляд на мою обнаженную грудь, но я прикрылась тканью, не желая отвлекаться от разговора. И от своей злости.
— Что ты городишь?
Кинг снова опустил взгляд на пол.
— Я говорю, что ничего не изменилось. Я все равно умру.
Я вонзила ногти в свои ладони.
— С какого это хрена?
— Тише, Миа, — он поднял руку. — Мой народ, женщины и дети — важнее нас.
Я знала об этом. Вернее, я действительно это понимала.
— Я бы никогда не попросила тебя отвернуться от них. Никогда. Ты предан им, и нет ничего важнее этой преданности. Я просто прошу тебя рассмотреть другие варианты.
Бога ради, я только обрела его. И сама мысль о том, что я его потеряю, была невыносимой. Это было слишком больно.
— Таких нет, — Кинг отвернулся.
— Всегда есть другие варианты, Кинг. Мы можем уйти…
— Нет. Я думал над любыми возможными вариантами, и только это решение позволит сохранить мир. Но должна пролиться кровь. Моя кровь.
Ебаная Хейн! Почему из-за тебя произошло то, что я не могу изменить?
А затем меня пронзила другая мысль.
— Но Хейн тебя не прокляла. Ты умрешь. На самом деле умрешь!
Я никогда больше его не увижу.
Кинг кивнул, явно осознавая, что это значит.
Дерьмо! Дерьмо! Дерьмо!
Я обернула ткань вокруг себя, подвернув кончик в декольте, и направилась к двери.
— Боги, женщина, куда ты направляешься?
— Сейчас я не могу оставаться здесь. Я не могу дышать. Я не могу думать.
Я не смогу без него жить…
После наших занятий любовью во мне вспыхнул луч надежды. Я надеялась, что мы пройдем через все это и выживем, что мы останемся вместе. Но этого не произойдет…
Я уже подошла к двери, когда Кинг остановил меня.
— Подожди! Ты же Провидец, — воодушевленно сказал он.
Я посмотрела в его глаза, не понимая, к чему он клонит. А потом до меня дошло.
— Ты в своем уме?
Кинг медленно подошел ко мне. Вода с его влажных после ванны волос капала на его загорелую кожу.
— Ты нашлешь на меня проклятие, Миа. Обречешь на то, чтобы я ходил по этой земле столько, сколько нам потребуется. А затем, в будущем ты освободишь меня.
Я на дрожащих ногах подошла к кровати и упала на задницу. Да, не села, а именно упала.
— Это единственное решение, — он сел рядом со мной и улыбнулся, заправляя влажную прядь волос за мое ухо. — Каллиас меня убьет, а ты вернешь обратно.
Я посмотрела в глубину его светящихся голубых глаз.
— Ты просишь приговорить тебя к годам ужасной боли. Я не могу этого сделать.
Так много вещей могут пойти не так. Я понятия не имела, как насылается это проклятие. И даже если кто-то меня этому научит, а я сделаю что-то не так, в итоге он будет мертв. А даже если все пройдет хорошо, то хорошим это не назовешь, потому что перед освобождением он будет мучиться три тысячи лет.
— Я не вижу никакого другого решения, Миа.
Я шумно выдохнула.
— Я уверяю тебя, что в будущем ты предпочел бы умереть, нежели жить вот так. Эта боль… Это не жизнь, а ад.
Кинг уставился на свои руки.
— Но это мое бремя, а не твое.
— Ты не представляешь, о чем просишь…
— Это мое и только мое решение. Не отказывай мне в моем последнем желании, — казалось, его голубые глаза смотрят вглубь меня. — Я хочу это сделать, Миа, для нас.