Оливия гордо удалилась по коридору к своей спальне. Ее дверь захлопнулась с грохотом — судя по всему, старшая сестра еще не все высказала.

Филиппа открыла дверь и проскользнула в свою спальню. Мэри разожгла огонь в камине, разобрала постель, приготовила ночную сорочку и ушла спать.

Когда ее глаза привыкли к тусклому свету, она заметила, что в кресле у окна кто-то сидит. Едва дыша от ужаса, она приготовилась схватить кочергу, но сразу же узнала фигуру и невероятные зеленые глаза, смотревшие на нее. Ее сердце снова забилось быстрее — правда, теперь по другой причине.

— Беннет! Ты перепугал меня до смерти. Я едва из собственной кожи не выпрыгнула.

— Из кожи не надо, — ответил он тихим, чуть хрипловатым голосом. — Лучше выпрыгни из одежды. — Он удобнее устроился в ее глубоком удобном кресле. — Иди ко мне, Филиппа.

Она терпеть не могла, когда ей приказывали, но сейчас Беннет был ей необходим, как никто другой, тем более после ужасного вечера в обществе Лэнгли. Филиппа медленно приблизилась, положила сначала одну руку, потом другую на подлокотники кресла и наклонилась для долгого, теплого, медленного поцелуя. Все плохое, что было днем, волшебным образом исчезло, растворившись в огромном, всепоглощающем восторге.

Беннет обнял ее за талию, посадил к себе на колени и начал целовать снова и снова, словно никак не мог насытиться. А она, чуть повернув голову, нежно провела пальчиками по щеке, на которой уже чувствовалась щетина.

— Ты опять поднялся по лестнице для слуг?

— Нет. Я влез в окно. Люблю непроторенные пути.

— Тогда в следующий раз ты спустишься по каминной трубе?

— Там может оказаться жарко, но я готов пойти на риск и испробовать этот путь. — Он нежно поцеловал ее в обе щеки, потом еще раз коснулся губ. — Я слышал, как ты говорила с Оливией там, за дверью. Она весьма красноречива.

— Мне все равно, что она скажет. Эти дневники твои. Думаю, я нашла самый быстрый способ их отыскать. Достаточно быстрый, чтобы ассоциация не успела назначить Лэнгли главой следующей экспедиции.

— А что потом, Филиппа?

— Поживем — увидим.

Беннет на мгновение закрыл глаза.

— Процитируй мне, пожалуйста, какой-нибудь отрывок из моих книг, — сказал он. Изумрудно-зеленые глаза теперь смотрели на Филиппу выжидающе.

— Что? — удивилась он.

— Как что? Процитируй мне любой отрывок из «Прогулки с фараонами» или «Золотого солнца Серенгети». Ты же читала обе книги.

— Читала, но не учила их наизусть, Беннет! Я помню по несколько слов из самых разных мест. Например, мне очень понравилось, как ты сказал, что заходящее солнце превращает пустыню в безбрежный пылающий океан. Очень выразительный образ.

Беннет ухмыльнулся и снова поцеловал возлюбленную.

— Спасибо.

— В чем дело? Такое поведение на тебя совершенно не похоже. Ты проник ко мне в спальню, чтобы поговорить о литературе? Если точнее, о своих книгах?

— Оказалось, что Кэтрин Паттерсон — моя большая поклонница.

Тихонько засмеявшись, Филиппа уткнулась лицом ему в шею.

— Вот ты о чем. А я думала, что тебя надо пожалеть. Я же не знала, что ты потащишь ее танцевать.

— Если бы я знал, что меня ждет, воздержался бы. — Беннет мрачно взглянул на Филиппу. — Я попросил Джека дать мне рекомендацию в «Уайтс». Посмотрим, что на сегодняшний день ценится больше — мой уровень доходов или репутация.

Он старался. Он честно пытался приспособиться, войти в лондонское общество. А что делала она?

— Если бы ты имел возможность делать все, что хочется, ездить куда угодно, что бы ты предпринял? — спросила Филиппа.

— Я не могу точно ответить на этот вопрос, так же как и ты не можешь сказать ничего определенного на мой. Кажется, мы прикипели друг к другу. — Он вздохнул и продолжил: — Расскажи мне, какой у тебя план.

— Лэнгли пригласил меня посмотреть коллекцию чучел зверей, которых он подстрелил в Африке.

— Да, у него было много шкур.

— Тогда я пойду их посмотреть. И принесу с собой книгу — попрошу автограф. Тогда мне останется только оторваться от него на несколько минут, и я смогу поискать твои дневники в Лэнгли-Хаусе.

— Нет.

— А как, по-твоему, я должна найти дневники?

— Я не хочу, чтобы ты их искала. Это моя проблема.

— Но ты же не можешь ворваться в Лэнгли-Хаус и разнести по камушку. Во всяком случае, если действительно хочешь восстановить свою репутацию.

— И, тем не менее чем больше я вижу тебя танцующей и болтающей с ним, тем более привлекательным мне кажется именно это предложение.

Филиппа нахмурилась.

— Это было не предложение. — Когда Беннет не ответил, она весьма ощутимо ткнула его локтем в ребра. — Я уже приняла приглашение. И от тебя мне нужно только одно: верни мою книгу.

Его тело, и без того напрягшееся, после того как она села к нему на колени, стало каменно-твердым. Как бы он с самого начала ни относился к ее плану, теперь он нравился ему еще меньше.

— Филиппа, — наконец сказал он, — ты читала его книгу, но не читала мои дневники. А в том, что касается Лэнгли, они повествуют совершенно разные истории.

— Меня он не интересует, ты знаешь. Я только пытаюсь…

— Он умеет казаться вежливым и приятным лучше, чем я, — перебил Беннет. — Но имей в виду: он эгоистичный и порочный ублюдок. — Беннет крепче прижал к себе девушку. — И клянусь тебе, если ты это бросишь, я останусь в Англии. И тебе не придется задавать себе вопрос, сможешь ли ты путешествовать со мной по джунглям или пустыням, потому что мы не уедем никуда дальше Кента.

Вот все и сказано. Беннет готов отказаться от своих мечтаний ради нее, а в обмен хочет лишь одного — чтобы она сама не шла ни на какие жертвы. Ее путешественник-авантюрист станет обычным джентльменом, причем даже не потому, что она об этом попросила. Просто он знал, что она не справится, если он выберет другое занятие.

Беннет ласково вытер пальцами ее щеки, и Филиппа поняла, что плачет. Конечно, он подумал, что это слезы благодарности и радости. А она никогда еще не была так разочарована собой, как в этот момент.

Но это, однако, не делает его жертву менее значительной. До тех пор пока он не произнес этих слов, она даже не представляла, что мужчина может так круто изменить свою жизнь ради нее. Тем более такой необычный… невероятный мужчина. У нее заныло сердце — так было жалко его, вынужденного отказаться от главного дела своей жизни.

— Я люблю тебя, Беннет, — прошептала она дрожащим голосом.

— Мне больше ничего и не надо, — ответил он, положил ладонь на ее колено и потянул вверх юбку. — Потому что я тоже тебя очень люблю.

— Да, полагаю, ты это только что продемонстрировал. — Причем лучше, чем она.

— Мне бы хотелось продемонстрировать это еще разок, — сказал он, явно не разобравшись, что она имеет в виду. — Или несколько раз, если будет достаточно времени.

Филиппа немного подвинулась, чтобы взяться за узел его галстука двумя руками.

— А ты будешь хотеть меня в Кенте? Беннет невольно засмеялся:

— Я буду хотеть тебя даже в Йоркшире!

Она медленно ослабила галстук, сняла его и бросила на пол. Теперь можно было вытащить рубашку из панталон и провести ладонями по теплой кожи груди и живота.

— Тогда, полагаю, нам следует переместиться в постель.

— Прекрасное предложение. А то некая увеличившаяся часть моего тела уже не помещается в одежде.

Филиппа сдавленно хихикнула.

— Придется немедленно позаботиться о ней…

В это время задергалась дверная ручка, и из-за двери донесся тихий голос Оливии:

— Филиппа! Ты спишь? Впусти меня.

— Проклятие! — выругалась она, поспешила высвободиться из крепких объятий капитана и, как только ее ноги коснулись пола, подбежала к двери. Беннет последовал за ней.

— Отошли ее, — едва слышно шепнул он.

— Что случилось, Ливи? — спросила она через дверь. Слава Богу, она закрыла дверь на щеколду. Такая привычка у нее появилась только в последние дни. — Впусти меня, или я закричу.

— Сейчас. Дай мне минутку, я полураздета. — Последнее было чистой правдой. Она повернулась к Беннету: — Уходи немедленно! В окно!

Он нахмурился. Критически взглянув на изрядную выпуклость, обозначившуюся внизу живота, Вулф понял, что спускаться придется очень осторожно, чтобы не повредить весьма чувствительную часть своего тела.