Сюзанна Энок - Мой любимый дикарь

— Я вас слушаю.

— В прошлом вы были очень знамениты, в основном благодаря вашим книгам. Вас лично не знал никто. Общество будет судить по своему последнему впечатлению — то есть по книге Лэнгли. Не будьте предсказуемым. Не реагируйте так, как этого от вас ожидают. Поэтому я предлагаю вам, по крайней мере, продемонстрировать видимость дружеских отношений с маркизом Феннингтоном.

— Мой собственный дядя написал предисловие к этой проклятой книге! — Беннет заскрипел зубами. Его буквально захлестывала ярость по отношению к маркизу.

— Да, это так. Но если вы хотите узнать, что было на уме у Лэнгли или где находятся дневники, то…

— Друг моего врага — мой родной дядя! — не сдержался Беннет.

— Совершенно верно. Обдумайте это. Именно я рекомендовал вас для участия в экспедиции в Конго, и мне не нравится, когда из меня делают дурака… даже большего, чем вы. — Коротко кивнув, Соммерсет вернулся в дом.

Даже раздраженный сверх всякой меры, Беннет понимал, что был бы идиотом, если бы проигнорировал советы Соммерсета. Совершенно ясно, что они означают. Ему придется стать очаровательным и общительным. И живым, конечно. Это уж точно привлечет всеобщее внимание. Тогда ему останется только привлечь людей на свою сторону и отобрать у Лэнгли дневники. Если это у него не получится, скорее всего, он окажется так же «на мели» в Англии, как Соммерсет. Малопривлекательная перспектива.

В племени вандуи оттянутые мочки ушей — признак красоты. Туземцы с раннего детства носят небольшие камешки в каждой мочке, а, достигнув зрелости, могут вставить в ухо страусиное яйцо. Мне также предложили стать красивым, но поскольку двумя неделями ранее стрела пронзила мою ногу, я проинформировал, что в моем теле и так хватает дырок. Высока цена красоты!

Из дневников капитана Беннета Вулфа

Филиппа Эддисон терпеливо сидела в столовой, хотя ее чай уже совсем остыл.

— Барнс, узнайте, пожалуйста, у Мэри, встала ли Оливия, — сказала она, повернувшись к дворецкому.

Тот скривился, показывая, что она поручала слуге это уже трижды, но возразить не посмел.

— Будет исполнено, миледи.

Как только он открыл дверь, чтобы выйти из комнаты, в столовую вплыла Оливия.

— Доброе утро, Флип, — улыбнулась она и направилась к буфету.

— Разве еще утро? — полюбопытствовала Филиппа, уже готовая биться головой о стол. — Я не заметила.

— Еще только десять утра, — сообщила Оливия и уселась напротив сестры. — Не зная тебя, я могла бы подумать, что ты волнуешься из-за моего пикника.

— Чепуха! Я беспокоилась, что ты проспишь свой пикник, а это было бы невежливо.

Ухмыльнувшись, Оливия принялась мазать тост маслом.

— Знаешь, он не ответил на мое приглашение. Джон не смог переговорить с капитаном Вулфом. А ты пойдешь на пикник?

Филиппа непроизвольно поморщилась. Провести несколько часов в компании пустоголовых друзей и подруг Оливии, которые только и умеют, что сплетничать… При этом надежда на появление Беннета Вулфа весьма призрачна. Если же он придет, не факт, что она сумеет улучить момент и поговорит с ним. Если же это ей все же удастся, нет никаких гарантий, Что она опять не поведет себя как полная идиотка.

— Ты влюбилась, не правда ли? — заявила Оливия. — Ты можешь сколько угодно притворяться, что интересуешься только учеными разговорами, но я видела, как ты залилась краской, встретившись с ним взглядом.

— Я восхищаюсь им, — сообщила Филиппа. Сестра внимательно посмотрела на нее.

— Как ты думаешь, может быть, я совершила ошибку, пригласив его к нам? — после долгого молчания спросила она. — Я имею в виду — все мы прочитали книгу капитана Лэнгли. Он пишет, что капитан Вулф — всего лишь нерешительный наивный подражатель.

— Я читала все книги Беннета Вулфа, — возразила Филиппа, — и не могу согласиться с такой оценкой. Кроме того, еще вчера ты была его большой поклонницей.

— Да, конечно. Я не могу отрицать, что он человек известный. К тому же он настоящий Адонис. Думаю, если он окажется не таким популярным, как прежде, я всегда могу сказать, что не могла не пригласить его, поскольку он живет у Джона Клэнси. — Оливия немного подумала и удовлетворенно кивнула.

Филиппа замотала головой. Она внимательно прочитала две книги Вулфа и одну — Лэнгли. И если капитан Вулф наивен, то это самый удачливый, красноречивый и остроумный простак, с каким ей доводилось встречаться.

— С другой стороны, даже если он глуп, — размышляла вслух Оливия, — он имеет пять тысяч годового дохода. Есть люди, отнюдь не блещущие умом, однако это не мешает им быть популярными. Но все они и вполовину не так красивы, как Беннет Вулф.

— Любопытно, — пробормотала Филиппа, — как человек может быть таким непостоянным, как ты, и иметь множество друзей.

Оливия довольно усмехнулась:

— Я вовсе не так уже непостоянна. А людей вокруг себя я держу для того, чтобы, никого не разочаровывая, иметь возможность выбирать, с кем проводить время.

Филиппа задумалась, не стоит ли ей отказаться от мысли пойти на пикник. Если сестра положила глаз на Беннета Вулфа, любые попытки произвести на него впечатление или даже просто поговорить с ним на научные темы, заранее обречены на провал. В Оливию влюблялись все и всегда. Впрочем, до сих пор этот факт Филиппу нисколько не задевал.

В конце концов, Оливии уже двадцать три, и в ближайшее время она наверняка выйдет замуж. Это оставит разочарованными многих молодых людей. Некоторые из поклонников Ливи были вполне привлекательными, хотя и не слишком умными. По убеждению Филиппы, родители надеялись, что кто-нибудь из этих разочарованных джентльменов сделает предложение ей.

Бог свидетель, она пыталась не остаться в стороне. Иногда. Но флирт оказался намного сложнее, чем о нем пишут в книгах. И хотя в двадцать один год Филиппа уже давно могла быть замужем, она решительно отказывалась покорно дожидаться предложения одного из отвергнутых кавалеров Оливии.

Конечно, Филиппа не отбрасывала мысль о замужестве вообще, но старательно прятала ее подальше. Впрочем, это не объясняло, почему ей так не понравилось намерение Оливии включить Беннета Вулфа в бесконечную свиту своих кавалеров. Возможно, он был на голову выше всех остальных, или ей просто не хотелось разочароваться в нем.

Когда они прибыли в намеченный уголок Гайд-парка и устроились на берегу Серпентайна неподалеку от очаровательной клумбы с розами, выглядевшей очень мило на фоне возвышавшихся дубов и вязов, Филиппа села на край самого большого одеяла, расстеленного на траве, и открыла книгу.

У нее всегда была с собой книга. Именно поэтому некоторые из приятелей Ливи дразнили ее «синим чулком». Но, по крайней мере, они никогда не говорили этого ей в лицо и довольно редко — в присутствии Оливии. Однако сестры об этом знали. Чаще всего Филиппе было это безразлично и давало повод не вступать в пустую болтовню. Она с большим трудом могла вставить пару реплик, после чего совершенно терялась.

— Я рада, что ты сегодня выбрала оранжевый и белый муслин, — сказала Оливия, на минуту присев рядом с сестрой и запечатлев на ее щеке поцелуй. — Они особенно удачно оттеняют твои прекрасные глаза. И если ты оторвешься от книги, это заметят все.

Прежде чем Филиппа успела ответить, Оливия вскочила и побежала навстречу гостям, шумно приветствуя прибывших и болтая о какой-то бедняжке, которая в этом сезоне уже дважды появилась в одном и том же платье. По крайней мере, Филиппа могла быть абсолютно уверена, что речь шла не о ней. Оливия ни за что не допустила бы такого позора.

Тут перед ней появилась пара длинных ног в синих панталонах и гессенских сапогах. Филиппа замерла, не в силах заговорить. Потом она подняла глаза и немного расслабилась, узнав рыжие волосы и зеленые глаза пятого сына маркиза Эмери.

— Привет, Джон, — сказала она, и впервые за весь день ее лицо осветила искренняя улыбка.

— Флип. — Лорд Джон Клэнси потянулся за бисквитом. — Ты знаешь, сколько друзей сегодня пригласила Оливия?!

— Понятия не имею. Но я рада, что она включила в список приглашенных тебя.

— Мы оба знаем, почему она пригласила меня, — усмехнулся он. — И едва не отменила свое приглашение, когда я не смог гарантировать присутствие Беннета Вулфа. Мне еще повезло, что я оставлен в списке.