Мэри Патни - Мой любимый шпион

Она проснулась с сонной улыбкой, приложила ладонь к его щеке и пробормотала:

– Mon chéri… Так ты возвращаешься в мир живых?

Симон заморгал – и вдруг пробормотал:

– А если нет, то ты будешь баснословно богатой вдовой.

Она расплылась в улыбке.

– Да, верно. Но знаешь, я убедилась, что от тебя живого гораздо больше пользы – ты прекрасно согреваешь мне постель. Лео тоже пытается, но он слишком мал.

– Какой сегодня день?

– Двенадцатое июня, прошло два дня после битвы, которую мы выиграли. Ты спал с тех самых пор, как мы привезли тебя в Брюссель. Прусские и другие союзные войска, должно быть, к этому моменту уже отогнали французов до самого Парижа. Так что ты с чистой совестью снова можешь уйти из армии. Ты выполнил свой долг.

– Вот это мне по душе, – проговорил Симон, постепенно свыкаясь с мыслью, что остался жив. – А мой подчиненный, капитан Де Йонг… не знаешь, выжил он или нет?

– Выжил, и вчера приходил тебя проведать. По его словам, ты спас ему жизнь, и он готов доставлять тебе свежайшую рыбу в любой дом, где бы ты ни поселился.

– В Уайт-Хорс, – шепнул Симон. – Кажется, с тех пор как мы провели там медовый месяц, прошла вечность.

– Всего три месяца, но на редкость богатые событиями. – Сюзанна поцеловала Симона в правую ладонь и дрогнувшим голосом продолжила: – Ты был при смерти, но Лукас спас тебя. Твой кузен наделен божественным даром исцеления, хотя он и уверяет, что этот дар проявляется не всегда. А я благодарю Небо за то, что тебе-то он помог!

– И я тоже, mon coeur. – Симон заглянул в чудесные зеленые глаза, смотревшие на него с любовью и нежностью. Немного помолчав, вновь заговорил: – Мы вместе проделали такой долгий путь… Помнишь, как я разыскал тебя в том лондонском пансионе? И ты подумала, что я спятил, когда я сделал тебе предложение.

– Я и сейчас считаю, что ты был не в себе, – с улыбкой отозвалась Сюзанна. – К счастью, ты говорил на диво убедительно.

– Мы с тобой о многом говорили, но… Знаешь, когда умирал на поле боя, я вдруг понял, что, кажется, ни разу не сказал, что люблю тебя. Ты ведь знаешь, что люблю, правда?

– Знаю. – Ее пальцы сжались на его руке. – Но мне нравится слышать это. А ты хотел бы услышать, что я тебя люблю?

– Да. Можешь даже повторить это несколько раз.

Сюзанна рассмеялась.

– Я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя, мой прекрасный и дорогой лорд. Не могу сказать точно, когда это произошло, но я проделала путь от любви к твоим прикосновениям до любви к тебе.

– Кстати, о прикосновениях… Ты не знаешь, сколько еще мне валяться связанным на манер рождественского гуся?

– Лукас говорит, кости срастаются на удивление быстро. А я подозреваю, что все это благодаря его чудотворному дару. – Сюзанна лукаво улыбнулась. – Но ты же знаешь мою находчивость. Может, попробуем выяснить, все ли у тебя действует как прежде?

Не обращая внимания на боль в левом боку, Симон повернулся к жене и прильнул губами к ее губам.

– Непременно попробуем, любовь моя. Заодно проверим, становится ли это занятие от слов любви еще лучше.

– По-моему, еще лучше просто невозможно, – прошептала Сюзанна. – Но меня так и тянет проверить!

Уайт-Хорс

Беркшир, Англия

Июль 1815 года

Симону никогда не надоедало любоваться игрой света и тени от набегавших туч на фигуре несущейся галопом белой лошади вдалеке, по другую сторону долины. На эту фигуру с дивана в их маленькой гостиной открывался великолепный вид. И без того изумительный, пейзаж стал еще живописнее в присутствии Сюзанны, влетевшей в комнату, – необычайно прелестной в платье из зеленого переливчатого шелка, придававшего ее глазам гипнотический изумрудный оттенок.

– Добрый день, mon chéri! – Наклонившись, она поцеловала мужа в висок. – Как давно я тебя не видела!

– Почти три часа, с тех пор как мы вместе отобедали. Да, очень давно… – Он взял ее за руку, привлек к себе и усадил рядом на диван. Радуясь ее появлению не меньше Симона, Лео спрыгнул со своего места на спинке дивана, чтобы угнездиться на коленях у хозяйки.

– Что сказал доктор, осмотрев твою ногу?

– Сказал, что выздоровление идет успешно и что недели через две я смогу забросить куда-нибудь эту трость, а еще через неделю-другую попробовать проехаться верхом.

Сюзанна вскинула брови.

– И как ты расценил его слова?

Симон усмехнулся.

– Уверен: он имел в виду, что уже на следующей неделе мы вместе отправимся на верховую прогулку.

– Я ничуть не удивлена. – Сюзанна сжала одной рукой руку мужа, а другой почесала за ухом Лео, отчего тот блаженно замурлыкал. – Я попросила Стэнли прислать нам сюда чаю, чтобы мы могли полюбоваться белой лошадью вдвоем.

– На редкость умиротворяющее занятие.

После нескольких минут беспечного разговора в том же духе дверь комнаты отворилась, и дворецкий сам внес поднос с чайной посудой, сандвичами и вафлями, а также второй, поменьше, – с пачкой писем.

– Пришла почта, – доложил он.

– Есть письма из Бельгии? – спросил Симон.

– Полагаю, да, сэр.

Стэнли опустил чайный поднос на низкий столик перед диваном и передал хозяину второй поднос, с письмами и ножом, чтобы вскрывать их. Лео сразу же запрыгнул на стол, живо заинтересовавшись сандвичами, но Сюзанна сняла его оттуда. Симон тем временем перебирал письма.

– Почти все деловые, но… А, вот и оно – от Филиппа.

– Отлично! – Сюзанна дала Лео кусочек ветчины с одного из сандвичей, и угощение было охотно принято. – Я беспокоилась за него с тех пор, как через его поместье прошла маршем чуть ли не вся французская армия.

– Да еще потом, после битвы, проделала обратный путь бегом. – Симон вскрыл сургучную печать и пробежал глазами письмо. – Он передает нам наилучшие пожелания и уверяет, что поместье почти не пострадало, вот только солдаты вытоптали два его поля, засеянных рожью. И вскользь замечает, что уцелевшее крыло замка тоже было сожжено, но тем лучше: не будет больше привлекать всяких бродяг. По-моему, он имеет в виду меня, – добавил Симон с улыбкой.

– Да, несомненно, – тоже улыбнулась Сюзанна. – А что он пишет про Мари?

– Она сама сделала приписку внизу страницы. От поместья она в восторге, супругов Кордье обожает и признается, что даже не мечтала иметь таких родственников, как они. Юный Симон, по всей видимости, – самый красивый и смышленый младенец во всей Франции, а быть матерью – истинное блаженство. – Симон протянул жене письмо, чтобы она прочла сама, и вскрыл другое.

– А это от Мориса. Он пишет, что в дом доставили ящик превосходной соленой селедки с наилучшими пожеланиями от капитана Петера Де Йонга, и спрашивает, не переслать ли мне ее сюда.

– Пусть угощаются те, кто сейчас в Брюсселе. Но я рада, что капитан Де Йонг сдержал свое слово насчет рыбы, которое дал, когда ты спас ему жизнь. – Сюзанна перевела взгляд на Лео. – Как только речь зашла о селедке, этот негодник насторожился.

– Дай ему лучше еще ветчины, – посоветовал Симон. – А вот и записка от Киркланда. Он благодарит меня за все мои старания в Бельгии, но советует в будущем поменьше усердствовать в стремлении покончить с собой – он же знает, что ты этого не одобришь.

– И он совершенно прав! Есть еще письма из Бельгии?

Симон перебрал пачку.

– О, письмо от Лукаса! – Отломив краешек вафли, Симон вглядывался в убористый почерк кузена. – Он возвращается в Англию и спрашивает, нельзя ли ему некоторое время пожить здесь, у нас, и найдется ли в конюшнях место для Той-Магдалины.

Сюзанна рассмеялась.

– Разумеется, найдется! Им обоим будут здесь рады – пусть живут столько, сколько захотят. Уайт-Хорс – прекрасный уголок, где он сможет спокойно и постепенно привыкать к роли английского джентльмена. Вдобавок полезно иметь под рукой опытного целителя, способного хотя бы изредка творить чудеса. Три он уже сотворил, но в таких делах чем больше, тем лучше.

Симон вскинул голову.

– Он спас ребенка Мари, потом спас меня… а третье чудо?

Сюзанна ответила ему улыбкой Моны Лизы.

– Ты говорил, что как-то упоминал в разговоре с Лукасом о моих опасениях… Мол, по моему мнению, я не смогу иметь детей. А он ответил, что не стоит судить о будущем на основании прошлого.

Симон в изумлении уставился на жену.

– Сюзанна, ты… Я верно понял тебя? Ты имеешь в виду то, о чем я думаю?