– Пусти! – Я толкаю Джошуа изо всех сил.
Тело у него большое и тяжелое, а мне так жарко, что хочется сорвать с себя одежду и окунуться в холодную краску. Мы все, немного запыхавшись, возвращаемся на стартовую площадку под балконом. Я прихрамываю, и Джошуа бесцеремонно берет меня под руку, вероятно, чтобы я шла побыстрее. Вижу наверху Хелен, она опускает солнцезащитные очки. Я машу ей, как бедный котенок из мультфильма, – ой, ой, ой!
Потерь много. Люди стонут и осторожно потирают запачканные краской части тел. В воображении заново проигрываются сцены баталий. Оглядываю себя и вижу, что спереди я почти целиком залита краской. У Джошуа грудь в порядке, но на спине сплошь краска. Что доказывает, какие мы разные.
Когда я стаскиваю с себя шлем и перчатки, Джошуа передает мне свой планшет со списком команд и бутылку воды. Я подношу ее к губам и опустошаю, почти не заметив как. Ощущения странные. Джошуа спрашивает сержанта Пейнтбола, есть ли у них аспирин.
Дэнни пробирается ко мне мимо наших павших товарищей. Я прекрасно понимаю, как отвратительно должна выглядеть. Он смотрит на меня спереди:
– Ух!
– Я один сплошной синяк.
– Отомстить за тебя?
– А то, это было бы здорово. Роб из общего отдела любит пускать в ход оружие.
– Считай, о нем уже позаботились. Как же так, Джошуа? Ты прострелил мне ногу, а я был совершенно в другой игре.
– Прости, я перепутал, – говорит тот, но в его тоне сквозит неискренность.
Дэнни притеняет глаза ладонью, а Джошуа ухмыляется, глядя в небо. Наши коллеги ходят туда-сюда и машут руками, измазанные краской и страдающие от боли, не зная, что делать дальше. Ситуация быстро разлаживается. Я смотрю в листок на планшете. Вижу, что Джошуа записал меня в одну с ним команду на каждую игру, возможно по требованию Хелен. Она ничего не узнает. Пусть себе разгадывает задачки судоку на балконе. Быстро беру карандаш и вношу в список изменения, прежде чем назвать составы следующих команд. Народ сбивается в кучу и жалуется.
– Погоди, сейчас принесут аптечку. Ты лучше посиди в сторонке остальную часть вечера. С тобой что-то не так, – говорит Джошуа.
Я снова смотрю вверх на Хелен, а потом обвожу взглядом всех вокруг. Скоро я, вероятно, встану во главе этого сборища. Нынешний вечер – хорошая проверка, тут нет сомнений. И я не собираюсь проявлять слабость.
– Ага, ты говорил мне это со дня нашей встречи. Наслаждайся окончанием вечера. – Я не оглядываясь ухожу к своей новой команде.
Кажется, это самый длинный вечер за всю мою жизнь, но в то же время он пролетает как молния. Ощущение, что за тобой все время следят, напрягает нервы, и в нашей маленькой команде мгновенно завязываются крепкие узы. Я толкаю Квинтуса из отдела по работе с дебиторскими задолженностями в укрытие, а нас сверху поливают розовые пули.
– Давай! Давай! – ору я, как спецназовский взводный, а Бриджит тем временем на корточках подкрадывается к флагу, брызги краски фонтанчиками взлетают вверх у ее пяток.
Насколько я не в себе, становится ясно во время третьей смены команд, после того как я схватила флаг. Знаю, это крайне печально, но, честно говоря, я ощутила такой триумф, будто покорила Эверест. Мои товарищи по команде закричали, а баскетболистка Саманта – из бексливцев – подхватила меня с земли и закружила. Я немного срыгнула.
Руки у меня трясутся от напряжения, пистолет держать тяжело. Все кажется немного нереальным, как будто в любой момент я очнусь от дурного послеобеденного сна. Небо раскинулось над головой серебристо-белым куполом.
Смотрю на окружающие меня блестящие от пота лица. И чувствую такое родство с этими людьми. Вот гаминовец хлопает ладонью в ладонь бексливца, и оба разражаются хохотом. Мы вместе. Может, идея Джошуа устроить эту игру была вовсе не плоха. Может, единственное, что способно по-настоящему объединить людей, – это боль и схватка. Соперничество и состязание. Может, главное – пережить что-нибудь вместе.
А где же все-таки сам Джошуа? В продолжение остальной части вечера я вижу его разве что во время смены команд. При взгляде на каждого крадущегося между деревьями человека глаза играют со мной шутки. Я вижу очертания плеч Джошуа, изгиб его спины. Но потом моргаю, и это оказывается кто-то другой.
Я жду одного фатального выстрела. Красного пятна на месте сердца.
– Где Джошуа? – спрашиваю я судей, но те пожимают плечами. – Где Джошуа? – задаю я вопрос всем, кто попадается на пути. – Где Джошуа?
Ответы становятся какими-то отрывистыми и раздраженными.
Хватаюсь за свой пейнтбольный костюм, несмотря на ритмичные хлопки и треск оживленной перестрелки вокруг. Безуспешно пытаюсь оттянуть воротник-стойку – прохладному воздуху подставляется всего полдюйма потной кожи. Потом меня выворачивает. Там ничего, кроме воды и чая. Мне сегодня не хотелось ни обедать, ни завтракать. Забрасываю блевоту песком и вытираю рот тыльной стороной ладони. Планета вращается слишком быстро, так что я держусь за дерево.
Воздух становится прохладнее, звучит финальный рожок, и мы все устало бредем обратно к главному штабу. Все явно утомлены. Пока мы снимаем костюмы, царит суматоха. Каждый на что-нибудь жалуется. У сержанта Пейнтбола такой вид, будто он оценивает свои шансы остаться в живых. Джошуа стоит, уперев одну руку в бедро, и я инстинктивно поднимаю пистолет. Момент настал.
Люси против Джошуа, тотальное уничтожение.
Он подходит ко мне и забирает оружие с абсолютно невозмутимым видом, моя боевая стойка его не смущает. Я стаскиваю шлем. Он встает позади меня, его пальцы скользят по моему взмокшему загривку. Это все равно что прикоснуться к проводу под напряжением, и я как-то странно рыгаю. Джошуа берется за замочек молнии на спинке моего костюма и резким движением опускает его вниз. Я прыгаю на одной ноге, чтобы снять комбинезон, и откидываю в сторону руки Джошуа.
– Ты нездорова, – ставит диагноз он.
Я уклончиво пожимаю плечами и, виляя бедрами, поднимаюсь по лестнице к ожидающим развязки Хелен и Толстому Коротышке Дику.
– Похоже, получилась отличная командная работа, – говорит Хелен.
Мы издаем слабое «у-р-ра-а!», подбадривая друг друга. Я приподнимаю край футболки. Синяки побагровели. От запаха кофе меня начинает подташнивать. Я подхожу к краю балкона. Джошуа слишком долго заправлял этим маленьким шоу. Надо спасать ситуацию.
– Могу я пригласить наших четырех судей подняться и обсудить примеры командной работы и проявлений отваги, которые они отметили?
Судьи высказывают свои соображения, я пытаюсь собрать их мнения воедино. Очевидно, Сьюзи устроила суматоху, позволив своему товарищу по команде поскользнуться и добыть флаг.
– Я за это получила четыре пули! – кричит Сьюзи, потирая бедро и морщась.
– Но ты получила их ради команды, – говорит мистер Бексли, выводя себя из ступора, который, как я начинаю подозревать, вызван прописанными ему таблетками. – Хорошая работа, юная леди.
– А что касается храбрости, – говорит Мэрион, и у меня появляется тяжесть в животе, – Малышка Люси совершила нечто выдающееся.
Поднимается шум радостных возгласов, я машу рукой, чтобы утихомирились. Если еще кто-нибудь назовет меня маленькой, крошкой, смешной малышкой, я испробую на нем какой-нибудь прием карате.
– Она приняла на себя не меньше десяти выстрелов, защищая коллегу от человека, который немного перешел границы. Он останется неназванным. – Мэрион в упор смотрит на Роба, тот опускает голову, как виноватая псина.
Другие люди хмуро смотрят на него.
– Она встала впереди своего коллеги с раскинутыми в стороны руками и готова была защищать его до самой смерти! – Мэрион изображает мои действия: руки прямые, как у пугала, тело вздрагивает от выстрелов. Она хорошая актриса.
– И к своему удивлению, я заметила, что защищала Люси не кого-нибудь, а Джошуа Темплмана!
Раздается дружный смех. Люди весело переглядываются, две девицы из отдела кадров даже толкают друг дружку локтями.
– Но… но потом! Он развернул ее вокруг себя, чтобы защитить, и получил выстрел в спину! Защитить ее! Это было действительно нечто.
Забавный факт: в обеденный перерыв Мэрион читает на кухне любовные романы. Я ловлю взгляд Джошуа, он грубо вытирает лоб рукой.
– Похоже, пейнтбол сегодня свел нас всех вместе, – с трудом выговариваю я, и все аплодируют.
Если бы это была сцена из телесериала, то мы только что подошли к точке, за которой следует моральный вывод: перестаньте ненавидеть друг друга. Хелен довольна, губы ее изогнуты в понимающей улыбке.