Салли Торн - Мой любимый враг

Я снова там. В том вечере, когда смирила свою чертову гордыню и пришла к нему домой. В мое личное пространство счастья – так я называю его в мыслях. Я свернулась клубком на диване, мягкие подушки – колыбель для спины. Чувствую, как под весом Джоша прогибается диван, и понимаю: пока он тут, со мной все будет хорошо. Не знаю, сколько времени мы провели так. Я сижу и держусь за руки с самым восхитительным мужчиной в моей жизни. Он смотрит на меня со страстной нежностью. Глаза такие, будто он меня любит.

Теперь я понимаю, что, должно быть, задремала.

Просыпаюсь, когда солнечный луч, падающий в комнату сквозь гостиничные шторы, разделяет надвое мою подушку. Первая мысль: «Нет. Мне слишком комфортно».

Вторая мысль: «Наконец-то я увижу Джоша спящим».

Лежа лицом к лицу, соприкасаясь подушками, мы всю ночь играли в гляделки с закрытыми глазами. Каждая ресничка, изгибаясь, прилегает к его щеке, темная и блестящая. Я бы убила ради таких ресниц, но они, похоже, всегда достаются самым мужественным из мужчин. Джош обнимает мою руку, как медвежонка Тэдди. Я не испытываю ненависти к нему. Ничуть. Это катастрофа. Провожу рукой по его лбу, и он хмурится. Я разглаживаю пальцами складки.

Привстаю на локте и вижу на прикроватных часах 12:42. Приходится перепроверить себя несколько раз. Как это? Мы проспали даже полдень? Наше обоюдное утомление от последних нескольких дней имело результатом впечатляющий по продолжительности сон.

– Джош… – Какой смысл цепляться за формальности и называть его полным именем, когда мы спим в одной постели. – Во сколько свадьба?

Он вздрагивает и открывает глаза:

– Привет.

– Привет. Во сколько свадьба? – Я пытаюсь вылезти из кровати, но Джош крепче сжимает мою руку.

– В два. Но мы должны появиться раньше.

– Уже скоро час дня.

Джош немного шокирован:

– Я не вставал так поздно со времен старшей школы. Мы опоздаем. – Несмотря на это, он толкает мой локоть, как подножку велосипеда, и я плюхаюсь обратно на постель. Успеваю заметить кусочек обнаженной руки. На Джоше черная майка.

– Красивые руки.

Скольжу ладонью по одной, следя за каждым изгибом упругих, резко очерченных мускулов. Потом делаю это снова. Джош наблюдает, и в следующий раз я использую ногти. Мурашки. Ммм… Я наклоняюсь, чтобы поцеловать их.

– Ты – это что-то, Джошуа Темплман! – Я откидываю назад волосы с его лба. Они все перепутаны. Несколько минут пытаюсь привести их в порядок. – Я слишком стараюсь соблазнить тебя?

Джош придвигает меня ближе к себе. Я представить не могла, что он окажется таким любителем нежностей и уютных объятий.

– Ну, ты всегда можешь постараться еще сильнее.

Он такой милый. Лежать с ним в постели восхитительно. Без задней мысли задаю вопрос, который давно меня интересовал:

– Когда у тебя в последний раз была девушка?

Вопрос звенит в воздухе, будто я ударила в гонг. Отличная работа, Люси! Привести в постель других его женщин.

– Гм… – (Долгая пауза. Такая долгая, что я начинаю думать: или он спит, или сейчас скажет, что женат. Он слишком молод. Конечно. Это новая попытка.) – Ну… Гм…

– Только не говори, что ждешь окончания бракоразводного процесса или еще что-нибудь в этом роде.

Рука Джоша блуждает по моей спине, и я медленно опускаю голову на его плечо. С трудом удается держать глаза открытыми, мне так уютно. Так тепло. В окружении его запаха и хлопковых простыней.

– Нет таких мазохисток, которые хотят выйти за меня замуж.

Я немного возмущена этим заявлением.

– Кто-нибудь найдется. Ты прекрасен. Аккуратен. Высок и мускулист. У тебя высокая должность. Хорошая машина. Великолепные зубы. Ты в целом полная противоположность большинству парней, с которыми я встречалась.

– Значит, все они были… ужасные грязные тролли… безработные… и меньше тебя ростом? Как такое возможно?

– Ты, видно, читал мой дневник. Последний из моих парней был так субтилен, что мог влезть в мои джинсы.

– Но он, наверное, был милым. Чтобы быть полной противоположностью мне, он должен быть жутко милым. – Джош смотрит в стену.

– Он был, наверное. Но и ты бываешь милым. Например, сейчас ты очень мил.

Чувствую на ключице укус и весело фыркаю:

– Ладно, ты никогда не бываешь милым.

И Джош на месте укуса запечатлевает нежный поцелуй.

– И когда же ты порвала с этим миниатюрным мужичком? – Джош начинает целовать мою шею, неспешно, любовно и мягко.

Откинув голову назад, чтобы ему было удобнее, я снова вижу часы на радиоприемнике. Реальное время движется быстро. Я размышляю, есть ли у меня в сумке злаковый батончик.

– Это случилось за пару месяцев до слияния «Б и Г». Мы какое-то время не встречались. На работе было столько проблем, и я редко видела его. Потом мы договорились, что надо сделать перерыв. Да так и не завершили его.

– Прошло много времени.

– С тех пор я постоянно донимаю тебя приставаниями. Но ты не ответил на мой вопрос. Погоди, не говори ничего, я не хочу знать.

Думать о том, как Джош ублажает другую женщину, слишком тяжело.

– Почему?

– Ревнива. – Я издаю стон, и Джош начинает тихо посмеиваться, но потом становится серьезным. Он до боли неловок, когда дело доходит до объяснений.

– Я встречался кое с кем, но мы порвали отношения на первой неделе после переезда в новое здание «Б и Г».

– «Б и Г» рушит отношения. – Мне хочется прикусить язык, но слова так и сыплются изо рта. – Могу поспорить, она была высокая.

– Да, довольно высокая. – Джош тянется к прикроватной тумбочке и берет с нее свои часы.

– Блондинка.

Застегивает браслет на руке и, не глядя на меня, отвечает:

– Да.

– Черт побери, почему они всегда высокие блондинки?! Могу поспорить, у нее карие глаза и она загорелая, а ее отец – пластический хирург.

– Ты читала мой дневник. – Вид у Джоша слегка встревоженный.

Я прижимаюсь щекой к его плечу:

– Я лишь предполагала, что она моя полная противоположность.

– Она была… – Джош задумчиво вздыхает, и у меня сжимается сердце. Сидящая во мне маленькая пещерная женщина, ревнивая хранительница своей территории, подходит к входу в пещеру и хмурится. – Она была просто такая милая.

– Гм… милая… Отлично.

– И у нее были карие глаза. – Джош следит, как я перевариваю сказанное.

– Это веская причина для разрыва. Знаешь что? У тебя слишком синие глаза. У нас ничего не выйдет. – Я надеялась получить умное возражение, но вместо этого он вяло отвечает:

– А ты действительно думала, что выйдет?

Теперь настал мой черед произносить «гм». Я уже наполовину заползла в свою ракушку, когда Джош выпаливает:

– Прости! Все вышло не так! Не могу удержаться от своих циничных выходок.

– Для меня это не новость.

– Вот почему у меня нет девушки. Они все меняют меня на милых парней.

Он глядит в потолок с таким глубоким сожалением в глазах, что меня посещает ужасная мысль: он по кому-то сохнет. Высокая блондинка разбила ему сердце, переметнувшись к кому-то попроще. Это, конечно, объясняет его предубеждение против милых парней. Пытаюсь придумать, как спросить его, но он смотрит на часы:

– Нам лучше поторопиться.

– Пожалуйста, проведи для меня ускоренный ознакомительный курс. Кто ключевые игроки в твоем семействе? Есть ли какие-нибудь запретные темы для разговоров? Я не хочу спросить твоего дядю, где его жена, и выяснить, что она была убита. – Я роюсь в своей сумке.

– Ну, до того как прошлым вечером я перетащил в отель на своем горбу сорок пять цветочных композиций, потому что портье не мог найти гребаную тележку, я не видел свою мать несколько месяцев. Она звонит мне почти каждое воскресенье и держит в курсе того, что происходит у соседей и друзей, до которых мне нет никакого дела. Она была хирургом, в основном занималась сердцем и трансплантациями. Любительница маленьких детей и праведников. Ты ей наверняка понравишься. Она будет тебя обожать.

Вдруг замечаю, что прижала руки к сердцу. Я хочу, чтобы она меня полюбила. Ох, вот было бы здорово!

– Она скажет, что не хочет расставаться с тобой никогда. Ну ладно. Мой отец – мясник. – (Я вздрагиваю.) – Это подходящее прозвище для хирурга. Когда увидишь его, сама поймешь почему. Он в основном делал срочные операции доставленным «скорой помощью». Дома за завтраком я чего только не слышал. «Какой-то идиот проткнул себе кием горло». Автомобильные аварии, драки, неудачные убийства. Он вечно возился с пьяными, которые ободрали себе кожу при падении, или с женщинами, у которых синяки под глазами и поломаны ребра. Что бы ни случалось, он брался и исправлял все.