– Джош, – говорит Элейн, – вот ты где. – Ее голос теплеет.
Джош оборачивается, не отпуская меня, мои туфли скользят по мраморному полу.
Глаза Элейн разгораются, когда она смотрит на нас двоих.
– Когда вы будете готовы, присоединяйтесь к нам. Вы за нашим столом.
– Я приведу его.
Распирающее грудь чувство слегка ослабевает, когда я понимаю, что она счастлива видеть сына рядом с кем-то. Я выпрямляюсь, и руки Джоша сползают к моей пояснице. Люди неспешно заходят в столовую, чтобы занять свои места. Я вижу, как, проплывая мимо, они выгибают шею, чтобы взглянуть на нас.
– Кто я? – Я делаю последнюю попытку. – Твоя экономка? Учительница фортепиано?
– Ты Печенька, – просто отвечает он. – Не нужно ничего выдумывать. Пошли. Давай покончим с этим.
Приближаясь к нашему столу, я ощущаю легкий трепет. Джош деревенеет. Мы садимся на стулья и проводим несколько минут, изучая украшения стола и карточки с нашими именами. Другие напечатаны, но моя надписана от руки, полагаю, потому, что мое присутствие было подтверждено в последний момент.
За столом сидят восемь человек. Я, Джош, его мать и отец, родители Минди, а еще ее сестра и брат. Я за главным семейным столом. Если бы знала, что так будет, когда внезапно предложила Джошу свои услуги в качестве шофера, то шлепнула бы себя по лицу для отрезвления.
Болтаю о том о сем с братом Минди, который сидит слева от меня. Звенят бокалы. Я молюсь про себя: пусть Джош что-нибудь скажет, все равно что, и уже готовлюсь ткнуть его в бедро, когда тишину нарушает Элейн. Звучит вопрос, которого я боялась.
– Люси, расскажи нам, как ты познакомилась с Джошем.
Я внутренне сжимаюсь. Сегодня мне пришлось ответить на этот вопрос как минимум восемь раз, и раз от раза легче не становилось.
– Ну… ну… ух…
Вот дерьмо! Я выгляжу как эскорт-девица с почасовой оплатой, которая не придумала заранее, как поудачнее соврать. На чем мы там сошлись? Я Печенька? Не могу же я это им сказать. Если бы я имела намерение унизить Джоша, то сейчас было бы самое время. Почти могу представить себе, как говорю: «Он заставил меня прийти».
– Мы вместе работаем, – спокойно произносит Джош, разрывая на половинки свой хлеб. – Познакомились на работе.
– Служебный роман, – говорит Элейн и подмигивает Энтони. – В лучшем виде. Что ты о нем подумала, когда впервые обратила на него внимание?
Прирожденных романтиков я опознаю с первого взгляда. Элейн – из тех матерей, которые воспринимают любой комплимент в адрес своего отпрыска как комплимент себе. Она смотрит на Джоша, вкладывая в этот взгляд всю свою душу, и я не могу удержаться, чтобы не влюбиться в нее тоже.
– Я подумала, вот это да, какой он высокий.
Все, кроме Энтони, смеются. Он изучает вилку, проверяя на чистоту.
– А ты какого роста, Люси? – спрашивает Диана, мать Минди. Еще один ужасный вопрос.
– Целых пять футов. – Мой стандартный ответ, который всегда возбуждает смех.
Официанты начинают разносить закуски, и мой живот издает голодное урчание.
– А ты что подумал, когда увидел Люси? – подталкивает разговор Элейн.
С тем же успехом мы могли бы сидеть в центре стола, как украшения. Это становится глупо.
– Я подумал, что такой прекрасной улыбки еще никогда не видел, – отвечает Джош, как будто по-другому и быть не могло.
Диана и Элейн переглядываются, прикусывают губы, округляют глаза и вскидывают брови. Мне знаком этот взгляд. Так смотрят обнадеженные матери.
Но даже я сама не могу удержаться и выдаю:
– Правда?
Если он лжет, то делает это превосходно. Я знаю его лицо лучше, чем свое собственное, и не могу прийти к окончательному выводу. Джош кивает и жестом указывает на мою тарелку.
Я узнаю, что Патрик и Минди собираются провести медовый месяц на Гавайях.
– Всегда хотела там побывать. Мне нужно солнце. Хорошо бы поехать в отпуск прямо сейчас. – Я отодвигаю тарелку, которую практически вылизала дочиста, и вспоминаю, что на горизонте маячит поездка на «Скай даймонд строуберис». Начинаю говорить об этом Джошу, потому что он так очарован этим местом, но его мать прерывает меня.
– Работы много? – спрашивает она.
– Много, – киваю я. – И у Джоша тоже.
Замечаю, что Энтони тихонько фыркает и пренебрежительно отводит взгляд. Похоже, этот способ выражать чувства всем знаком. Джош мрачнеет, а Элейн хмуро смотрит на мужа.
Подают основное блюдо, и я начинаю с удовольствием расправляться с ним. Тонкие, как волоски, линии напряжения постепенно рассекают застолье. Может, я слишком медленно соображаю, но причину этого выявить не удается. Сказать по правде, Энтони вообще мало говорит, но кажется вполне приятным человеком. Элейн становится напряженной, улыбка у нее неестественная, но она пытается поддерживать легкую атмосферу за столом. Я замечаю, как она бросает на Энтони умоляющие взгляды.
Официанты убирают тарелки, и я вижу, что главные действующие лица готовы произносить речи. Энтони достает из внутреннего кармана карточку с заметками. Пока проверяют микрофоны, я пододвигаю свой стул ближе к Джошу, и он кладет руку мне на плечи. Я прислоняюсь к нему.
Сначала речь произносят шафер и подружка невесты. Потом отец Минди говорит о том, как он счастлив принять в семью Патрика; искренние нотки в его голосе вызывают у меня улыбку. Он сообщает всем о своей радости по поводу обретения сына. Джош прижимает меня к себе, я не сопротивляюсь.
Следом на подмостки выходит Энтони. Он заглядывает в свою карточку с выражением, близким к отвращению, затем наклоняется к микрофону:
– Элейн написала мне несколько предложений, но, думаю, я сокращу их. – Говорит он медленно, делая акценты, с оттенком сарказма, и я начинаю понимать: эта манера в семействе Темплман передается по наследству.
По залу прокатывает смех, Джош подбирается.
– Я всегда ожидал от своего сына больших успехов. – Энтони подходит к краю подиума и оглядывает гостей. Выбором слов он намекает, что у него есть только один сын. Хотя, может быть, я слишком много пытаюсь извлечь из них. – И он меня не разочаровал. Ни разу. Никогда не раздавались от него звонки, каких боятся все родители. «Привет, пап, я застрял в Мехико». Ничего такого не случалось с Патриком.
Смех в зале усиливается.
– Со мной тоже, – бормочет мне на ухо Джош.
– Он закончил учебу в числе лучших пяти процентов учеников. Следить за тем, как он превращается в мужчину, которого вы видите здесь, было радостью и большой привилегией. – Энтони повышает голос. – Путь Патрика – это постоянное накопление силы, шаги от успеха к успеху, и товарищи его весьма уважают.
Я не могу уловить в его тоне каких-то особых эмоций, но он задерживает взгляд на Патрике немного дольше положенного.
– Должен признаться, в тот день, когда Патрик окончил медицинскую школу, я увидел в нем себя. И это было облегчением – знать, что наша медицинская династия продолжится.
Слышу, как у меня за ухом Джош резко вдыхает. Его рука на моем плече все больше напоминает тиски.
Энтони поднимает бокал:
– Но я верю, что ты не сильнее, чем твоя избранница, с которой ты решил прожить жизнь. И сегодня, женившись на Мелинде, Патрик снова дал мне повод для отеческой гордости. Минди, позволь сказать тебе, ты выбрала себе в мужья выдающегося Темплмана. Минди, добро пожаловать в нашу семью!
Мы поднимаем бокалы, а Джош нет. Я оглядываюсь через плечо и вижу двоих, которые, склонив друг к другу головы, перешептываются и следят за нами. Мать Минди смотрит на Джоша с явным сожалением.
Минди и Патрик разрезают торт и кормят друг друга. Я мечтала о таком угощении бóльшую часть дня и не разочаровалась. Передо мной появляется огромный кусок чего-то шоколадного и увесистого.
– Прекрасная речь. Спасибо за это маленькое замечание, – говорит Джош своему отцу.
– Это была шутка. – Энтони улыбается Элейн, но она не рада.
– Смешно. – Ее взгляд становится ледяным.
Я знаю, когда нужно сменить тему.
– Торт выглядит как настоящая шоколадная смерть. Надеюсь, это не слишком рискованно.
– Вы бы удивились, какой вред сосудам приносит высококалорийная диета, – вставляет свое слово Энтони.
– Но ведь иногда полакомиться можно? Я на это надеюсь, – говорю я и засовываю в рот кусок торта.
– В идеале нет. Стоит насыщенным жирам, трансжирам, попасть в ваши артерии, и они уже оттуда не уберутся. Если только у вас не случится сердечный приступ и кто-нибудь вроде Элейн не придет вам на помощь.