Взгляд остановился на кресле. Светлые брюки Виктора были небрежно перекинуты через подлокотник. Одна брючина лежала на сиденье, вторая сиротливо свисала на пол.
Маша выскользнула из кровати, подошла к креслу и невольно улыбнулась. Снова накатили воспоминания. Той ночью, когда она впервые оказалась в постели Виктора, он до смешного педантично складывал свою одежду. Маша даже решила, что у него такой пунктик. Но сейчас, глядя на разбросанные по всей комнате вещи, она понимала – уже тогда он испытывал к ней влечение и страшно нервничал по этому поводу. Нервничал и тянул время.
Она взяла брюки и, сложив обе брючины вместе, энергично стряхнула. Из кармана вылетел небольшой прямоугольник. Сделав разворот в воздухе, он упал на кресло, подставив взгляду белую спинку. Фотография. Маша ни на секунду не усомнилась в своих выводах. С гулко бьющимся сердцем она подцепила прямоугольник пальцами и повернула обратной стороной.
В груди что-то сжалось и на секунду стало нечем дышать. С разворота на нее смотрела девушка. Нет, не просто девушка – настоящая красавица. Темные, сверкающие глянцевым блеском волосы струились вдоль нежного овала лица. Розовые губы нежного натурального оттенка были отмечены загадочной улыбкой. «Точь-в-точь как у знаменитой Джоконды» — пронеслось в голове. Карие глаза, обрамленные густыми ресницами, смотрели мягко, с какой-то непостижимо глубокой любовью. Этот взгляд, казалось, способен был растопить ледники. Но, не смотря на всю красоту, девушка обладала какой-то открытостью, простотой. Вряд ли такая способна на скандалы или интриги. Маша печально вздохнула.
Разумеется, она догадалась, кто был изображен на фото. Не велика сложность. Вот только от мысли, что Виктор продолжает носить с собой фотографию покойной жены стало тоскливо. «Он сравнивает нас» — завертелась в голове мысль. Так и есть. Маша и сама заметила некоторое сходство с покойной. Она всмотрелась в аккуратные черты лица. Неужели Вик продолжает любить эту девушку?
А как же тогда она? Что он испытывает к ней, к Маше? Может это и не любовь вовсе, как она себе возомнила, а всего лишь жалкая попытка вернуть прошлое. На сердце повисла тяжесть.
Но ведь прошло три года! Три чертовых года, чтобы принять и смириться со смертью любимой. Возможно ее фото в кармане – всего лишь дань памяти, напоминание о былом счастье. Маша тряхнула головой. Хватит об этом думать. Вик – хороший человек и не станет ей врать. Возможно то, что он испытывает к Маше и не любовь еще, но вода камень точит – пройдет время, и Виктор примет ее как отдельную личность, перестанет сравнивать с женой, полюбит. И тогда призрак прошлого развеется, оставит лишь приятные воспоминания, но не более. Маша в последний раз взглянула на снимок и хотела уже вернуть его на место, как вдруг услышала тихий голос:
— Это Вика, — Виктор стоял в дверях. Она даже не услышала, как он вошел.
Щеки моментально вспыхнули. Маша ощутила укол вины смешанной со стыдом, будто ее застали подглядывающей в замочную скважину.
— Прости, я хотела поправить брюки, а она выпала.
— Все нормально, малыш, тебе не нужно оправдываться. Это я должен все объяснить, — он медленно пошел навстречу и остановился возле кресла.
Маша протянула маленький прямоугольник с застывшей на нем частицей прошлого. Вик молча протянул руку. Фотография легла в раскрытую ладонь, и он улыбнулся печальной улыбкой.
— Ее не стало три года назад. В тот вечер кое-что случилось. Я сделал глупость, непростительную, наверное, даже жестокую глупость и надеялся, что Вика ни о чем не узнает. Но она узнала. Я понял это в тот момент, когда вернулся домой. Лил дождь, знаешь, такой жуткий ливень, когда ни черта не видно. Такси, которое меня привезло, остановилось в стороне от ворот. Пока я расплачивался, они открылись. Я вышел под дождь и замер: моя Вика, промокшая насквозь, стояла возле машины. Дверца распахнута, она вот-вот сядет за руль. Я позвал ее. Понял, что что-то не так, но продолжал стоять столбом у раскрытых ворот. Она посмотрела сквозь мутную пелену дождя, и мне стало ясно – она все знает. Не знаю, как я смог вообще что-то разглядеть, но мне показалось, что в ее глазах застыла невыразимая боль. В ужасной панике я выкрикнул ее имя, но она стремительно села за руль, завела машину и вылетела за ворота, даже не притормозив на повороте. Больше я ее не видел. Живой. На трассе Вика не справилась с управлением и врезалась в дерево, — Виктор склонил голову и замолчал.
Потрясенная очередным откровением, Маша не знала, что ответить. Она представила, какой шок должен был испытать Вик, когда узнал о гибели жены, как терзался он от чувства вины, и сердце сжалось от жалости.
— Это не твоя вина, — тихо прошептала ему. – Ты сам сказал, был дождь. Все это — нелепая случайность, — Маша хотела подойти к нему, обнять, утешить, но боялась даже пошевелиться.
— Нет, — холодно произнес Вик, — это моя вина. Если бы не моя выходка, о которой я даже вспомнить потом не мог, Вика была бы жива.
Маша внутренне сжалась. Он все еще ее любит. Любит или, правильнее было бы сказать, болеет ею? Словно прочитав Машины мысли, Вик вздрогнул, поднял на нее затуманенный взгляд.
— Я устал чувствовать вину, — надрывно прошептал он. – Три года я пытался запрятать ее как можно глубже, но только с тобой понял, что пришло время простить себя. Простить и позволить себе жить дальше, — он протянул руку к ее лицу, коснулся волос, нежно скользнув по ним пальцами. – Ты дашь мне шанс? Позволишь доказать тебе свои чувства?
Сердце зашлось в сумасшедшем ритме. Маша закусила губу, чтобы не расплакаться и судорожно кивнула. Он накрыл ее рот поцелуем. Сладким, сводящим с ума, ослепляющим страхи и сомнения. И в этом поцелуе было исцеление. А потом вспыхнула страсть…
Глава 26
Маша открыла глаза и сладко потянулась. Вот это да! Неужели она умудрилась уснуть? Скользнув ладошкой по поверхности одеяла, с удивлением обнаружила: Виктора рядом нет. Его вообще нет в комнате. Она повела рассеянным взглядом. Интересно, который сейчас час?
За окном уже сгущались сумерки, но, если раздвинуть занавески, то, пожалуй, еще можно обойтись без искусственного освещения. Часов в комнате не было. Телефон, судя по всему, остался в сумочке. Ну почему она вечно бросает его, где попало? Вскочив с кровати, Маша бодро потянулась и только потом поняла, что стоит совершенно голая.
Мамочки мои, стыдобище! Она хихикнула и, озираясь на дверь, подскочила к креслу. Как мило со стороны Виктора было собрать разбросанные в порыве страсти вещи. Даже нижнее белье оказалось идеально сложено и лежало, словно на витрине, поверх аккуратной стопки одежды. Маша улыбнулась. И все-таки он педант.
Быстро натянув трусики, она протянула руку к топу, но тут же передумала. В голове возник образ девушки из романтических мелодрам, которая после бурно проведенной ночи с любимым крутится у плиты в одной рубашке. Рубашка, разумеется, с плеча того самого любимого.
От предвкушения чего-то волшебного, Маша даже губу закусила. Быстро на одних носочках подошла к гардеробу. Отодвинула в сторону створку, провела пальчиками по ровным стопкам выглаженных рубашек (сколько же их у Вика!) и, мгновение поколебавшись, выудила одну из них.
Конечно, есть риск нарваться на недовольное бурчание по поводу захвата его личных вещей, но Маша была уверена: Виктор не из тех, кто за какую-то тряпку станет рвать на голове волосы. К тому же, увидев ее в таком соблазнительном наряде, он вряд ли вообще задумается об этом. Скорее уж подхватит на руки и станет осыпать поцелуями. Она, разумеется, обовьет его обнаженный торс ногами, прижмется всем телом и станет дразнить, легонько покусывая мочку уха. Он зарычит, сожмет ее бедра и, усадив прямо на кухонный стол…
Уф-ф-ф! Маша сглотнула и, тихо рассмеявшись своей разгулявшейся фантазии, облачилась в мужскую сорочку. Застегнула ее на три средние пуговицы, закатала на три четверти рукава и, придирчиво оглядев в зеркале свое отражение, с усмешкой покачала головой. Красота! Но разве это в ее стиле?
Она томно прикусила губу и загадочно повела бровью. «Что скажешь, любимый?» — не выдержала и рассмеялась. Строить из себя роковую красотку из сериала – явно не ее профиль. Но покрасоваться-то перед Виком после их первой любовной ночи (ну ладно, не ночи) ведь можно? «Просто не корчи рожи» — дала себе напутствие и, счастливо улыбнувшись, направилась к двери.