- Ждешь звонка?
- Да… Жду. Ну, да ладно… Извинялся, говоришь? – без всякого интереса спросила Надя, лишь бы только поддержать беседу с подругой.
- Извинялся, – подтвердила та. - А меня такая злость взяла! Ты себе не представляешь. Ну-ка, плесни еще…
Надя послушно вылила остатки вина в Нелькин бокал. Пригубила из своего и равнодушно поковырялась в тарелке. Нет, салат был ничего… как для кулинарии обычного супермаркета, но недавний зверский аппетит пропал. Да и настроение пропало тоже…
- Значит, что-то до него таки дошло.
- Угу. Не прошло и десяти лет!
- Да ладно тебе, Нель. Некоторым и жизни для этого мало. Нагадят, в душу плюнут – и живут себе, особо не парясь. Понял, и понял. Злишься-то чего?
- На себя! – огорошила Нелька признанием и снова приложилась к бокалу. - На то, что до сих пор не смирилась! Его увидела, и всколыхнулось все! И так явно вспомнилось, так отчетливо! И дождь за окном, и врач этот… с диагнозом. И он! Белый, как полотно. Всегда смуглый, загорелый, а в тот момент - белый. В тон цвета побелки на стенах. Таких, знаешь, обшарпанных стенах, с проплешинами там, где трещины цементом замазывали. Это сейчас более-менее ремонты поделали, какое-никакое оборудование прикупили. А тогда… мама дорогая! Там не то, что диагноз было услышать страшно, там было страшно даже просто находиться. В такой-то обстановке… Мне в тот же день операцию назначили. Хорошо, родители узнали, подключили связи, врачей. Сама я плохо соображала. А Ярик только и думал о том, как сбежать. Но это я потом узнала… Сюрприз-сюрприз! – Нелька зло схватила бокал и залпом допила все, что в нем еще оставалось. Растерянно посмотрела на пустую бутылку и перевела взгляд на Надю: - А больше ничего нет?
- Мы только одну купили… - развела та руками, искренне жалея подругу.
- Черт… Как же хреново-то, господи… Выпить бы!
- Может, не надо?
- Надо! Я сейчас…
- Эй, ты куда?
- Так в магазин!
- Сиди уже! – покачала головой Надя, - у меня припрятана бутылка на Новый год.
- Вот и отлично! Я все верну, Надя! Ты не подумай…
- Я и не думаю. Вот, кажется, тут… - пробормотала, шаря на верхней полке. – Так, что там дальше?
- А я ведь не ждала ничего такого, понимаешь?! Мы же душа в душу жили, несмотря на все предрассудки о ранних браках. Никто и не думал, что так долго протянем. А мы… все хорошо было! Легко, без обид и претензий! Он как будто моей половинкой был, а я его… А потом оказалось, что у половинки смертельная хворь. И он отсек. Скальпелем по живому. Как будто испугался, что я метастазами в него прорасту.
Надя откупорила бутылку и вновь наполнила Нелькин бокал. Плеснула и себе. Немного. На глоток. Просто, чтобы смыть горький вкус рассказа подруги…
- А где Эльф? – опомнилась Нелька вдруг.
- У Ярослава. Остался играть с Иваном. Через пятнадцать минут заберу, - пробормотала Надя, взглянув на часы.
- Хм… Слушай, а где его мать?
- Ярослава?
- Тьфу ты! Ванькина! У Ярослава мать давно умерла. А отец ничего был… Работяга, мировой мужик. Интересно, как он?
- Жив-здоров. В гости ходит. И правда, хороший дядька. А мать Ивана я ни разу не видела. В больницу она к Ваньке не приходила. По крайней мере, в мою смену - так точно!
- Бедный малыш… Хорошо хоть от него этот козел не сбежал! А то бы отдал в детдом! С него станется…
Надя взяла в руки мандарин, задумчиво покрутила его в руках и покачала головой. Женская солидарность, оно, конечно, дело хорошее, но по справедливости стоило все же заметить:
- Ты знаешь, Ярик очень любит сына. Он и под палатой ночевал, и доставал наших нещадно – что да как! Осунулся – страх. Поседел… Не думаю, что он бы мог бросить Ваньку. Я до того, как твою историю узнала, вообще им восхищалась. Правда. Сама знаешь, насмотришься на горе-папаш! Такое увидишь – страшно. А он как бальзам на душу был. Веру в чудо во мне поддерживал. Думала, ну, надо же! И такие бывают. А вон оно как…
- Ага… - Нелька тяжело вздохнула и, подперев ладонью щеку, опасно качнулась.
- Ох, мне же за Эльфом пора… - спохватилась Надежда. Пока она сходила за сыном, пока уговорила его не скандалить, пока искупала и включила мультики… Вернулась в кухню, а Нелька спит, свернувшись калачиком на тесном и непригодном для сна кухонном диване.
- Ох, горе ты мое… - пробормотала Надя, озадаченно прикидывая в уме, как ей теперь быть. По всему выходило, что Нелли останется ночевать у нее. А значит, нужно расстелить ей постель и заставить раздеться. И обязательно убрать со стола. Она терпеть не могла беспорядок! К тому же, завтра вернется мама… Проверив сына, Надежда вернулась в кухню и принялась за дело. Самым тяжелым оказалось растолкать подругу и отправить ее в кровать.
- Да неудобно ведь… Я домой поеду!
- В таком виде? Ну, уж нет. Оставайся! Утром поедешь. Тебе все равно не на работу. Завтра мы с тобой в ночную, забыла?
-А родители как же?
-А родителям ты позвонишь! - образумила Надя подругу и подтолкнула ту к спальне. Больше Нелли не спорила. Закрыв за ней дверь, Надя быстренько искупалась и прилегла под бочок к сыну. Телефон зазвонил. Надежда подпрыгнула, но оказалось, что это мама звонила. А Левин молчал...
Разговор с матерью удалось свернуть довольно быстро. Может быть, она чувствовала напряжение Нади, а может, и сама куда-то спешила.
- В котором часу за тобой заехать? – спросила Надя на прощание.
- Ох, я ведь как раз поэтому и звоню! Заезжать не нужно. Отдыхай! Выспись, как следует! Меня Олег привезет. Может быть, даже познакомитесь… - как-то совсем уж робко закончила мама.
Ну, надо же! Выходит, у них и правда серьезно. Надя еще не решила, хочет ли она познакомиться с маминым ухажером, но не отказывать же, ей богу?! Вдруг он ей и правда понравится? Что, впрочем, довольно сомнительно. С другой стороны, если не понравится, мать нужно будет образумить! А для этого врага неплохо было бы узнать в лицо!
- Вот и славно! Пусть заезжает, – согласилась Надя и быстренько отключилась. – Ну, что, дружок, сказка, и спать? – обратилась уже к сыну. Эльф послушно поплелся за книжкой.
Когда сын уснул, Надя встала с кровати и пошла в кухню. Наверное, от вина разболелась голова. Или от переживаний… Надя достала телефон, покрутила в руках, а потом, зажмурившись от собственной смелости, сама Илье позвонила. И практически мгновенно услышала:
- Да?
И телом побежали мурашки, и забыла, что хотела сказать… Его низкий, невозможный какой-то голос проделал с ее пульсом страшные вещи!
- Илья… привет, это Надя. У тебя все в порядке? Как бабушка?
В трубке послышались шуршание и тихий скрип. Будто бы Левин перевернулся с боку на бок на допотопной кровати. Хотя с чего бы его кровати скрипеть пружинами? Наверняка у него современный, ортопедический матрас! Щеки опалило жаром. Приехали, Соболевская!
- Да ничего. Давление подскочило, но сейчас все хорошо.
Надя внимательно прислушивалась к Илье, наслаждаясь тембром и звуком его голоса, и может быть поэтому от нее не укрылась не присущая ему сухость. Она растерялась. Забыла все, что хотела сказать! Тревога кольнула сердце. Тревога и страх, что все закончится, еще не начавшись!
Совсем с ума сошла! Разве можно в ее возрасте, с ее жизненным опытом вот так безоглядно влюбиться?! Как-то сразу. В момент. Так, что сама не успела понять, как же это случилось! В какой миг без него жизни не стало?! А тут… даже не холод, нет. Равнодушие! И все… Она словно оглохла, ослепла, потеряла все ориентиры! В ней осталось одно желание – бросить все и поехать к Илье! Чтобы он обнял ее своими огромными руками и, как ребенка погладив по голове, успокоил! Убедил, что у них все хорошо, а равнодушие ей просто почудилось!
- Эээ… Ладно. Не буду тебя отвлекать. До завтра?
- Да. До завтра. Спокойной ночи.
=21=
Какой там «спокойной ночи»?! Он места себе не находил! Ходил, как шатун, по квартире, и даже бабка, которая вышла на звук, видя его состояние, оборвала себя на полуслове. Проглотила сварливую речь. Смерила цепким взглядом, повздыхала и вернулась к себе.
Он, когда услышал в трубке чужой раздраженный мужской голос, словно заледенел весь. Промерз до костей! Что этот мужик делал в квартире Нади? Почему посчитал себя вправе отвечать на ее звонки?! Да еще как?! Будто это не он влез на чужую… чужую, мать его, территорию… А его самого потревожили! Илья застыл посреди комнаты, сжал кулаки! Ему казалось, что вместо тепла, стремительным потоком покидающего его тело, оно под завязку наполняется болотной студеной жижей. Пещерный человек в нем ожил и угрожающе зарычал. Мое! А Илюше Левину, доброму, воспитанному, положительному во всех отношениях домашнему мальчику, невдомек было, что это ревность! Черная, лютая! Ревность не столько к этому человеку нехорошему, сколько к той жизни, что Надя ему посвятила. К сыну, которого ему, возможно, родила. И никакая логика не могла остановить его ярости от того, что она и сейчас предпочла этому нехорошему человеку его. Того, кто отдал бы ей все на свете. Который пылинки с нее сдувал бы! Который кровь от крови её… Он знал.