Рита достала салфетку и совсем некультурно высморкалась. Часто-часто заморгала, чтобы не разреветься в голос.
— Ты больной! — возмутилась она. — Кто говорит о таких вещах по телефону?!
— Оу, ну… я подумал, что тут такого, раз уж разговор зашел…
— Думать — это не про тебя, Связерский, — съязвила Рита и насуплено свела брови. — Так ты уверен, что действительно этого хочешь? У нас уже есть Марк, и Машка…
— Очень! Очень хочу!
— Что ж. Это в значительной мере облегчает нам жизнь, потому что я вроде как уже…
— Что?
— На третьем месяце, Бодя! Чтоб ты провалился.
И снова пауза. Длинная, звенящая, напряженная. Обнажающая все ее страхи и боль. Если бы это было возможно — Рита бы вообще не стала ему ничего говорить! Так сильно она боялась реакции мужа.
— Детка…
— Я знаю, что мы не планировали! Но ты сам виноват! Не нужно было ко мне приставать по пять раз на день, и… вообще! Презервативами надо пользоваться, если не хочешь, чтобы… чтобы…
— Эй… Может, ты дашь мне вставить хоть слово?
— Вставляй!
— Ты больная! — взревел Богдан.
— Что?!
— Кто о таком говорит по телефону?! Думать — это не про тебя, да, Связерская?! — продолжал орать ее муж. Рита ухмыльнулась. Отвела трубку подальше от уха и беззаботно качнула ногой. Слезы высохли, а тревога отступила. Теперь уже навсегда.
— Почему ты молчишь?! Я же тут сейчас с ума сойду! Ты что себе вообще думаешь?!
— Думаю, что люблю тебя. Очень.
Конец.