Ви Киланд - Мой породистый британец

Я с облегчением вздохнула, когда Саймон с родителями отправились в гостиную. Впервые за вечер мне удалось немного расслабиться.

Закончив с готовкой, я позвала всех ужинать. Мы устроились в столовой, в которой я обычно разбиралась со счетами и другими документами. Саймон, к счастью, заранее догадался расчистить стол, потому что у меня это напрочь вылетело из головы.

За ужином мы в основном молчали. Родители Саймона упоминали время от времени о каких-то общих знакомых из Англии, но в целом тишину нарушал только стук вилок и ножей.

В какой-то момент Элеонора повернулась ко мне:

– Бриджит, все было очень вкусно.

– Спасибо. Я готовила по рецепту моей мамы.

Саймон коснулся под столом моего колена. Я повернулась к нему, и он, наклонившись, легонько поцеловал меня в губы. Разумеется, поцелуй не ускользнул от бдительного взора его матери.

Отправив в рот последний кусочек курицы, я встала из-за стола.

– Пойду займусь десертом, а вы пока поболтайте без меня.

– Тебе помочь? – с готовностью откликнулся Саймон.

– Нет-нет, я справлюсь.

По какому-то странному капризу архитектора столовая у меня находилась в противоположном от кухни конце дома. Меня всегда раздражала эта нестыковка, но сегодня она пошла мне на пользу, ведь иначе я бы не подслушала разговор Саймона с его матерью, которая думала, что я нахожусь в дальнем конце коридора.

Вообще-то я просто забыла в столовой свой телефон. Я поспешила назад, чтобы забрать его, и тут до меня донеслись голоса. Саймон и его мать о чем-то спорили.

– Надо быть осторожнее, Саймон. Мальчик рискует привязаться к тебе.

– Что с того? Я люблю Брендана.

– Как можно любить чужого ребенка?

– Я считаю его своим.

Наступило молчание. Затем снова раздался голос Элеоноры:

– Бриджит очаровательна. Признаюсь, я приятно удивлена. Но для тебя эта ситуация – все равно что западня, Саймон. Ты рискуешь застрять здесь навсегда.

– Я не против застрять здесь навсегда. И как можно назвать западней место, где тебе по-настоящему хорошо?

– Да ты шутишь, сынок? Пойми, ты уже не сможешь вернуться в Англию. Ты проведешь здесь остаток жизни, вдали от тех, кто тебя по-настоящему любит.

– Я уже живу с теми, кто меня любит.

Саймон с размаху опустил на стол свою салфетку. Похоже, он собирался встать. На цыпочках, чтобы никто не заметил, я поспешила на кухню.

Сердце у меня сжималось от боли. Так вот что на самом деле думают его родители? Не сдержавшись, я дала волю слезам.

Я встал из-за стола и поспешил на кухню. Мне надо было хотя бы ненадолго сбежать от родителей. Но главное – мне хотелось проверить, как там Бриджит.

Она выкладывала фрукты для бисквита, но я заметил, что плечи ее вздрагивают.

– Ты что, плачешь? – бросился я к ней.

Она повернулась. По щекам у нее катились слезы.

– Почему ты и словом не обмолвился о том, как на самом деле относятся ко мне твои родители? Я-то думала, они приехали познакомиться со мной! А они всего лишь хотели предостеречь тебя.

– Неужели ты слышала отсюда наш спор?

– Я вернулась, чтобы забрать телефон, и до меня донеслись ваши голоса. Я слышала все до последнего слова.

Я почувствовал, будто земля уходит у меня из-под ног.

– Прости, что тебе пришлось выслушать все это, – прижал я ее к себе. – Какая разница, что они думают? Бриджит, я люблю тебя. Люблю всем сердцем. Я не хотел грузить тебя всей этой чепухой, ведь она все равно ничего для меня не значит.

Бриджит отступила на шаг и взглянула мне в глаза.

– Но мне-то не все равно. Я надеялась, они смогут принять меня, когда поймут, как сильно я тебя люблю. А они решили все заранее, даже не успев узнать меня как следует.

– Не вздумай расстраиваться из-за этого, слышишь? Я не позволю им отзываться о тебе пренебрежительно, тем более в нашем доме.

Я знал, что мне нужно делать.

– Ты мне доверяешь?

– Что ты задумал, Саймон?

– Надо разобраться со всем раз и навсегда. Идем. Нужно положить конец этому недоразумению.

Бриджит взяла меня за руку, и мы вместе вернулись в столовую.

Родители обернулись к нам, заслышав наши шаги. Я взглянул на них, чувствуя, как колотится у меня сердце.

– Мама. Папа. При всем моем уважении к вам я хочу, чтобы вы кое-что уяснили. Бриджит сейчас здесь, потому что у нас нет друг от друга секретов. Она знает, с каким недоверием вы смотрите на наши с ней отношения. Но если у вас есть хоть капелька любви ко мне, вы перестанете оспаривать мой выбор. Вам кажется, что вы знаете Бриджит, знаете, что между нами происходит. На самом деле это далеко от истины. Вы боитесь, что эти отношения загонят меня в ловушку, но ничего смешнее я и представить не могу. И знаете почему? Последние несколько месяцев я только и делал, что пытался завоевать ее сердце. Вы даже не представляете, с какой охотой я шагнул в эту «ловушку». Не знаете вы и того, до чего больно наблюдать за тем, как человек, которого вы любите больше всего на свете, борется с бесплодием. Накачивает себя сильнейшими лекарствами – и все почему? Ради меня. Ради любви ко мне. Бриджит знает, как я хочу ребенка – нашего с ней ребенка. Вот откуда эти бесконечные уколы и прочие процедуры.

– Бог ты мой, – пробормотала моя мать.

Я продолжил, чувствуя, как во мне все сильнее вскипает кровь.

– Мальчик, которого вы видели, мне не чужой. Брендан для меня как сын. И то, что вам кажется осложнением, для меня подлинное благословение. Вам хочется понять, насколько серьезно я настроен? Что ж, я объясню. Сегодня вечером мы с Бриджит планировали отправиться на свидание. И там я собирался сделать ей предложение. Я уже давно ждал подходящего момента.

Вообще-то я не собирался выдавать свой секрет. Все вышло само собой.

Бриджит взглянула на меня в полной растерянности.

Отец допил остатки своего скотча. Мама ошеломленно переводила взгляд с меня на Бриджит.

Но я не собирался останавливаться. Пришла пора поделиться самым главным.

– Но даже тот факт, что мне пришлось полностью поменять свои планы, не в состоянии омрачить моей радости. Дело в том, что на этой неделе я узнал нечто такое, отчего мне до сих пор хочется петь и смеяться. Бриджит беременна… и не одним, а двумя! Мы ждем близнецов! Понимаете? Женщина, к которой вы проявили такое неуважение, носит ваших внуков. И что бы вы ни сделали и ни сказали, это не в состоянии испортить мне настроение.

Моя мать взглянула на Бриджит, и впервые в этом взгляде проявилась искренняя симпатия.

– Я понятия не имела…

– Я не хотел говорить вам заранее… просто чтобы не осложнять ситуацию еще больше.

– Могу я добавить кое-что? – вмешалась в разговор Бриджит.

– Конечно, – кивнул я.

Она заговорила, обращаясь непосредственно к моей матери.

– Нет ничего удивительного в том, что вы приняли меня в штыки. Вы совсем меня не знаете. Знаете только, что я уже была замужем и у меня есть ребенок. Вы считаете, что ваш сын заслуживает лучшего. Я и сама привыкла думать, что недостаточно хороша для него. Я делала все, чтобы не влюбиться и тем самым избавить нас от проблем. Вот только не мы выбираем любовь – она выбирает нас. И мы с Саймоном любим друг друга. Но я не хотела бы ставить его в положение, когда ему придется выбирать между мной и вами. Как бы плохо вы обо мне ни думали, я не собираюсь мешать вам видеться с вашим сыном или вашими внуками.

– Мы вовсе не думаем о тебе плохо, – вздохнула моя мать, потирая виски.

Я обнял Бриджит за плечи.

– Хватит уже переживаний для одного вечера. Мама, папа, я очень люблю вас, но сегодня, думаю, вам лучше переночевать в гостинице.

– Нет, – снова вмешалась Бриджит.

– Нет? – Я удивленно взглянул на нее.

– Это твои родители, Саймон, и я не хочу, чтобы они жили в гостинице. Пусть остаются в твоей старой комнате. Прошу меня извинить, – обратилась она к моим родителям, – но я очень устала. Теперь вы знаете, почему. Думаю, мне стоит лечь пораньше. Саймон, бисквит готов, и ты сможешь сам угостить своих родителей. Вы так редко видитесь! Почему бы вам вместе не полакомиться десертом?

С этими словами Бриджит развернулась и вышла из комнаты.

Я поспешил за ней, но она заверила меня, что с ней все в порядке. По ее настоянию мне пришлось вернуться в столовую.

Мне очень хотелось, чтобы мать и отец поняли наконец, почему я так люблю эту женщину.