- Попробуй, ублюдок! Получишь еще! – проорала Олеся.
Что она делает?! Он же ее сейчас пристукнет! А ей хоть бы хны. Растрепанная, размазывает злые слезы по лицу и сверлит его взглядом, словно хочет испепелить.
Я, наконец, начала приходить в себя. Поняла, что все это не снится. Дернула рукой, пытаясь высвободится из железной хватки.
- Отпусти, больно, - попросила я, стараясь говорить спокойно. Достаточно одной орущей.
- Без фокусов, поняла? – брат-близнец разжал пальцы, я потерла запястья. Наверное, останутся синяки.
В это время события разворачивались стремительно. Амбал пришел в себя и кинулся к Олесе. Она совершенно дико завизжала, когда он схватил ее за волосы и закинул голову.
- Попрощайся с мордахой. Сейчас твоя физиономия изменится до неузнаваемости…
Не отдавая себе отчета, я рванула на помощь подруге. Мой охранник не успел отреагировать вовремя. Я вцепилась в руку амбала, которую тот занес для удара. Олеся завизжала еще пронзительнее, видно он сильно дернул ее за волосы от неожиданности. Я почувствовала, как меня пытаются оторвать от руки, и принялась отпинываться. Олеся тоже активно работала ногами, не заботясь о том, куда попадает. Пару пинков досталось моим бедным ногам.
Мне было все равно, кто и куда меня тащит. Лишь бы не позволить ударить Олесю.
- Что это за свалка?!
Окрик заставил замереть нас всех. Только Олеся продолжала повизгивать, удерживаемая за волосы.
- Отпусти ее, - велел третий бритоголовый. Когда и откуда он появился, я не заметила. – Отпусти, сказал, - с угрозой повторил он, глядя на амбала. Тот нехотя разжал пальцы и выпустил загривок Олеси. Она отскочила на безопасное расстояние, потирая затылок.
Все остальные, как по команде, тоже выпустили друг друга.
- Че за возня, идиоты? – спросил третий, усаживаясь на диван.
- Да все эта, - первый амбал кивнул на Олесю. – Тварь!
- Сам, долбаный придурок, - огрызнулась она.
Я, наконец-то, почувствовала способность думать и разговаривать.
- Кто-нибудь объяснит, что здесь происходит? – задала вопрос третьему бритоголовому, сообразив, что он тут главный.
- Объяснять тебе, крошка, никто и ничего не собирается, - противно ухмыльнувшись, показывая золотую фистулу, ответил он. – А вот предупредить намереваемся. Сваливайте отсюда. Даем три дня срока. Не уложитесь, пеняйте на себя. Стасика больше сдерживать не буду, - кивнул он на первого амбала. – Ровно через три дня не уберетесь, разговор другой будет.
- А с какой стати я должна убираться отсюда? Это все мое, если вы еще не знаете!
Голос дрожал то ли от возмущения, то ли страх не отпускал. Я не понимала ровным счетом ничего, кроме того, что эти бугаи русские. Что они тут делают, какое отношение имеют к наследству?
Тот, что главный, встал с дивана и подошел ко мне вплотную. В нос ударила смесь чеснока и перегара. Я не выдержала, поморщилась и отвернулась.
- Три дня, понятно? Не уберетесь, готовьтесь к серьезному разговору, - прошипел он, еще сильнее обдавая меня зловонием. Интересно, как часто он чистит зубы. Меня передернуло. – Так, Стас?
- Я тебя убью! – прорычал Стас исключительно для Олеси. – И сделаю это медленно.
Больше они ничего не сказали, ушли. У Олеси наступил отходняк, вылившийся в истерику. Она осела на пол и принялась рыдать, громко причитая на тему, какие мы бедные и несчастные. Свою реакцию могу описать, как ступор. Сначала просто наблюдала, как льет слезы подруга. Потом решила сходить на кухню за водой. Рука дрожала, половину стакана расплескала, пока несла.
- Олесь, - позвала я. Та не обращала на меня никакого внимания, продолжала самозабвенно плакать. – Олесь, на выпей, - повысила я голос. Реакции ноль.
Я опустилась на корточки и потрепала ее за плечо. Она подняла на меня залитое слезами лицо. Судорожные всхлипы сотрясали ее всю. Настоящая истерика, с которой она не сможет справиться. Недолго думая, я залепила ей звонкую пощечину. Всхлипывания тут же прекратились, огромные глаза уставились на меня с непониманием.
- Прости. Экстренные меры, - пояснила я, протягивая ей бокал. – Выпей.
Она взяла бокал и чуть не расплескала остатки воды. По сравнению с моими, ее руки ходили ходуном. Пришлось помочь держать ей бокал, пока она пила, выстукивая зубами чечетку.
- Пошли на кухню, - помогла я ей подняться. – Выпьем вина.
Я налила по полному бокалу. Велела Олесе выпить залпом. Сама тоже не отрывалась, пока не проглотила последнюю каплю.
Олеся умылась над раковиной, смачивая и приглаживая волосы. Заметно было, что дотрагиваться до затылка ей больно.
- Что будем делать? – с этими словами она вернулась к столу.
- А что тут можно сделать?
Честно говоря, в голове не появлялось ни одной путевой мысли. Только что нам угрожали. Неизвестно кто и почему. Вряд ли это чья-то злая шутка. Значит, дело в наследстве. Кому-то оно понадобилось. Понятия не имею, что именно, но что-то важное. Как нам следует себя вести, не представляю.
Все соображения я высказала Олесе. Напоследок задала ей тот же вопрос:
- Что будем делать? И сколько сейчас время?
- Около двух, - ответила Олеся. – Я пришла, а возле дома эти… Они мне даже слова сказать не дали, перепугали до смерти, - всхлипнула она. – Я расскажу Серхио.
- Может, не стоит его вмешивать?
Я подумала, что он совсем еще молоденький. Зачем ему наши проблемы?
- Давай лучше с Марко и Дарио переговорим, - предложила я.
- Давай. – Олеся широко зевнула. Я заметила, что она еле удерживает вертикальное положение. Стресс спровоцировал жуткую усталость.
- Пошли спать. Завтра подумаем, как лучше поступить, - предложила я.
Уснула я только под утро. А через пару часов меня разбудила Олеся.
- Вставай, опоздаем к отплытию. Противный капитан точно ждать не станет.
Выглядела она непривычно строго. Никакого изыска в одежде. Шорты и футболка. Волосы собрала в пучок. Как будто готовилась к битве. Лицо тоже серьезное, как у полководца, который собирается послать воинов на верную смерть.
На кухне меня ждал кофе и бутерброды. Олеся даже об этом позаботилась.
Через полчаса мы отправились на судно, преисполненные непонятной решительности.
Успели как раз вовремя.
- Еще пять минут, и мы бы отплыли, - сообщил нам, сверкая белозубой улыбкой, Марко.
Он помог нам подняться по трапу и убрал его. Шхуна тут же стала отчаливать.
Капитан даже не вышел поприветствовать нас, чему лично я обрадовалась. Думаю, Олеся считала так же. Вряд ли ей хотелось видеть его похотливое выражение лица и ощущать на себе липкие взгляды.
Марко проводил нас к небольшой скамейке на носу лодки, откуда хорошо просматривалось море.
- Прибрежные воды являются заповедной зоной. В них запрещено ловить рыбу. Для этого мы выходим в открытое море, - объяснял он.
Я чувствовала себя неловко под его взглядом. Как и в первую встречу, обращался он исключительно ко мне, при этом так смотрел, что временами у меня по коже пробегали мурашки. Он, по всей видимости, решил стать нашим гидом на время поездки. Меня такое положение вещей не очень устраивало. Хотелось обсудить с Олесей ночное происшествие, а при нем я не могла заговорить об этом.
Он рассказывал о губках, лилиях, съедобных морских ежах… О многих других подводных обитателях. Наверное, в другое время, мне было бы интересно послушать, но не сегодня. Олеся поступила проще – перестала обращать на Марко внимание, погрузилась в мысли, сосредоточенно рассматривая море и хмуря брови. Я не могла себе этого позволить. Его красноречивый взгляд заставлял оказывать ответное внимание. От напряжения у меня даже разболелась голова. Хотя, скорее всего, от недосыпа и ночных волнений.
Берег уже остался далеко позади, когда я почувствовала первый приступ тошноты. Внутренности резко взбунтовались и погнали меня в туалет, где я благополучно оставила завтрак. Вроде ничего особенного не ела, отравиться не могла. Почему же так плохо?
- Морская болезнь, - поставил диагноз Марко. Даже тот факт, что чувствовала я себя отвратительно, не заставил его перестать улыбаться. Это уже начинало раздражать. Неужели, никакое другое выражение не свойственно его лицу? Стоит тут скалится! – Пойду, приготовлю чай.