Михаил Колосов - Мой ребёнок от тебя

– Простите, вы не здесь работаете?

Оборачиваюсь. Женщина приблизительно моего возраста, может, чуть старше. Какая-то вся растрёпанная, неопрятная, в глазах отчаянье. Худая, цвет лица ужасный.

– Да. А чего вы хотите?

Работу, что ли, ищет? Санитаркой? На пациентку не тянет. То есть, по оттенку склер и кожи вполне – всё-таки у нас онкология. А вот плащик-то бедненький, явно не формат.

– Понимаете, здесь должен быть один врач… Он обещал меня посмотреть. Сказал приехать сегодня пораньше. Я приехала… Он сказал позвонить, а телефон разрядился. Он сказал, что подойдет меня встретить, а батарейка села. А там меня не пускают. Не знаю, как быть.

Признаюсь, я бы на её месте слезу пустила. Ничего подобного. Видно, что расстроена, но держит себя в руках.

– Не проблема, мы сейчас по внутреннему позвоним. Как фамилия доктора?

– Он только сказал, что его Вениамин зовут. Даже отчества не знаю, он молодой.

У меня аж мурашки по спине пробежали.

– Пойдёмте со мной, сейчас разыщем.

Охраннику я авторитетным тоном заявила: «Это пациентка к доктору Маргулису, я провожу». Он молча кивнул и включил нам обеим зелёный свет на турникете.

– Девушка, вы только, пожалуйста, не говорите никому. Я боюсь, у него неприятности будут.

– Какие неприятности, почему?

– Здесь, ведь, всё очень дорого, одна консультация – большие деньги, а он меня бесплатно согласился принять.

Дрожь прошла теперь по затылку.

– Вы его знакомая?

– Нет, вы знаете, мы так… в интернете случайно разговорились.

– Никому ничего не скажу, не тревожьтесь. Да меня и не спросит никто. Посидите здесь на диванчике, я сбегаю, поищу его.

Радость моя – золотое сердечко! Так. Посторонние мысли прочь. Сейчас сосредоточиться и быстренько сообразить, куда мне мчаться. Если ничего не путаю, он должен был дежурить сегодня ночью. Стало быть, в «чистой» хирургии. В первом отделении. Если нет, тогда… Слава богу! Здесь. И один в ординаторской. Вообще удача!

– Вениамин Аркадьевич! Вас там пациентка ждёт. В консультативном.

– Так рано? Ну, хорошо, я скоро подойду. – Легкая тень пробежала по его лицу. Я уже научилась читать эту мимику. Он не понял, о ком я доложила. Оно и понятно, посредницы меж ними не предполагалось. Бросил мимолётный взгляд на телефон.

– Это та самая, – стараюсь как можно более деликатным тоном, – с которой вы по интернету договаривались.

– Да?! – Удивлен. Слегка растерян.

– Там ещё нет никого. Я сейчас ваш кабинет открою, и пациентка внутри подождёт, хорошо?

– Спасибо, извините, не знаю вашего имени отчества. Лицо знакомое, а как называть…

– Меня зовут Наталья.

– А по батюшке?

– Разве я такая старая?

– Что вы! Ничего подобного я не имел в виду.

– Так я пойду, открою ей?

– Идёмте вместе.

При виде его, глаза несчастной женщины изумлённо раскрылись. Я почувствовала гордость, дьявольщина, прав Станюкович, как за собственного сыночка. Дескать, оценила? Да, вот такой он у меня: красивый, отзывчивый и бескорыстный.

– Вы Тамара? – Ласково обратился он к больной. – Вот сюда проходите, пожалуйста.

– Извините, доктор, у меня телефон отключился, хорошо хоть, девушка помогла.

Ещё вчера я в приступе непреодолимой застенчивости развернулась бы и отошла, как только они вошли в кабинет. Но сегодня, ведь, первый день новой эры, праздник «Прощай Старая Дева». Да ещё такое везенье. Нет уж, дудки, никуда не уйду.

– Давайте помогу вам. – Бодро заявила я и стала плащик снимать с Тамары.

Доктор ответил вместо неё:

– Спасибо, Наташа.

Это мне ещё бо́льших сил придало, и я нагло уселась за сестринский стол – вакханалия смелости.

Он велел женщине раздеться по пояс. Тамара обнажила маленькую чуть отвислую грудь. Я ожидала худшего. Какое-то особенное безобразие предвкушала. Очень сыграло бы оно на контрасте с Гуленькиной миловидностью. Нет. Ничего такого. Кожа посвежее чем на лице, рёбра только немного выпирают. Минуты две, не больше, он ощупывал её молочные железы.

– Одевайтесь. Поступим так: я вас направлю к профессору. Это мой учитель. Созвонюсь с ним сегодня. Там обычная городская больница, нужно направление из поликлиники, плюс очередь на госпитализацию, ну, вы в курсе, везде так. Чтобы времени не терять, мы к нему лично обратимся, он не откажет. Идеально было бы приехать сразу со снимком. Этот старый, не годится.

– Что-то страшное у меня, доктор?

– Не нужно ничего бояться. Не пугайте сами себя. На сегодняшний день всё это прекрасно лечится. Новые препараты вообще чудеса творят.

– Новые, небось, дорогие.

– А это не ваша забота. Уж если мы какое лекарство назначим, то найдем возможность сделать так, чтоб оно у вас было. Сейчас, слава богу, и фонды разные, и благотворители, и государственные программы, чего только нет. Выйдем из положения. Не в лесу живём.

– А в больницу обязательно?

– Да. И операцию надо будет обязательно сделать.

– Я не могу. Я вам писала, у меня дети.

– Тамара! Этот вопрос мы решим. Послушайте меня, я скажу вам грубо, извините, но зато честно. Лучше мы сейчас на пару недель, пусть на пару месяцев, детей пристроим, чем потом будем их устраивать уже навсегда. Понимаете? Нужно серьёзно лечиться. И так уже запустили. Эти фонды, общественники всякие, зря, что ли, небо коптят? У меня есть знакомая, очень активная девушка, я с ней переговорю. Или в семью возьмут детей на время, или няню наймем, чтобы дома с ними пожила. Бояться не надо, но и легкомысленно нельзя относиться. Само ничего не рассосётся. Давайте так, профессору позвоню, договорюсь с ним, и вместе поедем. Хорошо?

Тамара безвольно кивнула. А он взглянул невидящим взглядом на меня, вернее сквозь меня, ещё вернее внутрь себя. Произнес задумчиво, ни к кому конкретно обращаясь:

– Как бы нам со снимком устроиться? К профессору без мамограммы ехать не комильфо. Здесь рентгенологи без карточки, скорее всего, не примут.

Я говорю: «Я могу сделать амбулаторную карточку». И добавила с улыбкой: «Не отличишь от настоящей». А увидав скептическое выражение его лица, и вовсе раззадорилась: «Могу даже в базу занести».

– В базу-то, может, не надо?

– Ничего страшного, потом удалю. Вы идите прямо в рентгенологию, а я туда с документами подскочу.

На мгновение у доктора сделался такой же обескураженный вид, как у его пациентки. Но всего лишь на мгновение. Он моментально сориентировался.

– Вот что, Наташа, у меня пациентка есть, Фирсова. Найдите её карточку. Так быстрее будет. Я ей потом объясню, она не обидится.

– Отлично. Я всё поняла. Сейчас доставлю.

И мы улыбнулись друг другу.

Не правда ли, мы теперь друзья? Не правда ли, чужому человеку так не улыбаются. Несомненно, я заслужила его расположение. Сердце замирает. Сглазить боюсь. Только бы теперь укрепиться на завоёванных позициях. Давай, Ната, не стесняйся лишний раз подойти, обратить на себя внимание. К чёрту девическую застенчивость. Я теперь женщина. Как, всё-таки, мало надо для счастья: быть его сообщницей, во всём ему способствовать и потакать, получая в награду выражение приязни на милом лице. Теперь и в опостылевшей регистратуре не так мне тоскливо. Захотелось каждого встречать с благожелательным участием. Невольно стала подражать его манерам, тем же тоном, что он сегодня утром с Тамарой, стала с пациентами разговаривать. С девчонками тоже повеселее как-то само собой выходит. Они переглядываются недоумённо, а мне всё равно. Почти весь день прошёл на таком подъёме, можно сказать, в эйфории. Только часа в четыре почувствовала голод. Со вчерашнего дня, ведь, ничего не ела. В кафетерии взяла капучино и два больших жирных пирожных. Гулять, так гулять. Надкусила и чуть не подавилась – Венечка! Через всю столовую прямо ко мне идёт!

– Наташа!

Изнутри затряслась мелкой дрожью, снаружи изо всех сил стараюсь делать лицо поестественней.

– Вениамин Аркадьевич!

– В регистратуре девушки сказали, где вас искать.

Воображаю, как у них глаза на лоб повылезли. Хотя, скорее всего, они подумали, что я ему нужна по работе.