- Нет, милая… Что ты. Просто там будет одна молодежь, я вам только обузой буду.
- Не выдумывай, папа. Я сама не хочу никуда идти. Ты же знаешь, что это из-за Эльзы…
- Угу… Именно поэтому ты уже второй час крутишься у зеркала.
Света вспыхнула, отвернулась неловко:
- Я просто не хочу позорить Эльзу своим видом.
- А еще тебе понравился Марк.
- Я его совсем не знаю.
- А мне показалось, наоборот.
Моль потерла озябшие плечи. Посмотрела на отца:
- Он напоминает мне одного человека… Так сильно напоминает, что иногда мне кажется, что я схожу с ума.
Юри нахмурился.
- Ты поэтому не хочешь, чтобы Эльза встречалась с ним? Этот человек… он сделал тебе больно?
- Нет. Он подарил мне счастье. А боль… Боль стала расплатой за него.
- Марк не мог быть в то время с тобой, Света…
- Я знаю, папочка… Я знаю.
- Так я вам точно не помешаю?
- Никогда, папуля. – Света поцеловала сидящего в кресле отца в лоб, и пошла наряжать Эльзу. Маленькая модница еще с вечера выбрала шикарное кремовое платье в кружевах и грубые армейские ботинки. Эльза любила сочетать несочетаемое, а Света не мешала ей самовыражаться.
В ресторан Таллов они подъехали к семи часам. Народу уже было достаточно много, но их столик действительно был не занят. Моль осмотрелась… Никаких шаров, слава богу, и никаких сердец. Сдержанный стиль ресторана был выдержан даже в праздничном убранстве. Чуть более пышные букетики калл, толстые свечи в красивых канделябрах. И с потолка кое-где свисают гирлянды живых цветов и остролиста. Все очень стильно и красиво.
- Марк! – Эльза вскакивает со стула и несется навстречу мужчине. Тот подхватывает ее на полпути и как пушинку подкидывает вверх. Девочка заливисто смеется, обнимает его изо всех сил и целуют в заросшую бородой щеку. Мужчина сияет не меньше Эльзы, Света залипает на его счастливой открытой улыбке. Мог бы Васька улыбаться так?
- Ну, и кто эта красивая девочка?
- Это же я! Я! Твоя Эльза Ильвес! Ты что, меня не узнал?! – распахивает удивленно глаза.
- Не-а, думал, что это настоящая принцесса пришла в мой ресторан.
Эльза хохочет, запрокинув голову, и поясняет:
- Это потому, что у меня такое платье! Нравится?!
- Очень! Оно просто прекрасное.
- Это мне мама купила. Она тоже сегодня очень красивая, да?
- Очень, – серьезно отвечает Марк, скосив взгляд на сидящую в кресле Свету. – Спасибо, что пришли. Юри, как здоровье?
- Спасибо, Марк. Все отлично.
- Ты же будешь сидеть с нами? – затараторила Эльза. – Я приготовила тебе подарок.
- Эльза… Марк наверняка занят. Посмотри, сколько у него гостей, кроме нас.
Девочка перевела растерянный взгляд на мужчину:
- Ты не будешь с нами отмечать день влюбленных?
- Буду. Даже рестораторам иногда нужно отдыхать, – улыбнулся он. – Вы не будете против, если я присоединюсь к вашей компании? – ненавязчиво поинтересовался у Светы. Эльза тут же закричала, что они будут только «за», так что женщине осталось только пожать плечами.
- Смотри, какой я тебе приготовила подарок! – Эльза полезла в сумку Светы, нечаянно упустила ее, так что содержимое посыпалось на пол. Марк тут же опустился на колени, помогая собрать разбросанные вещи. Девочка ему активно в этом помогала. Только Света сидела. Не в силах пошевелиться.
- Ой, смотри, какая у мамы бабочка! Ты ведь тоже их любишь, да?!
Дочь схватила в крохотную ладошку бабочку-моль – брошь, которую Свете оставил Василий. В первые недели, после его ухода, только она одна была доказательством того, что Васька действительно был в ее жизни… В те страшные дни она не расставалась с ней ни на секунду… Сегодня же Светлана хотела ее надеть, чтобы посмотреть на реакцию Марка, но уже в машине передумала, и сняла украшение с лацкана черного пиджака. Но, видимо, Марку все-таки суждено было пройти проверку. Впрочем, он ничем не выдал себя. Просто вернул сумку Свете, и снова улыбнулся девочке:
- Красивая бабочка. Ты права, мне они тоже очень нравятся.
- Тогда смотри, каких красивых бабочек я тебе нарисовала на открытке!
Эльза протянула мужчине рисунок. Он внимательно на него посмотрел, перевел взгляд на Свету, видимо, тоже не впечатлившись художественными способностями девочки. Его растерянное выражение лица сумело пробиться сквозь окутавшее Моль напряжение. Улыбка сама собой растянула губы, а потом и вовсе превратилась в смех.
- Эльза отлично танцует и поет, – сказала посмеиваясь.
- Я вообще очень талантливая, – непосредственно заметила девочка, вызывая у взрослых новый приступ хохота.
Странный вечер… В канделябрах горят свечи, одуряюще пахнут каллы, и ее взгляд сплетается со взглядом Марка прямо над их раскрывшимися бутонами. Так уже было когда-то… Боль и непонимание усиливаются, смешиваясь в мерзкий коктейль. И эти противоречивые эмоции рвут Светлану на части. На одной чаше весов - счастье. Пускай призрачное, как мираж. Основанное лишь на надежде и внутреннем, ничем не подкрепленном убеждении, что ОН все-таки жив… А на другой - миллионы вопросов: почему он ушел так надолго, не оставив ей ничего, кроме боли? Ведь она готова была разделить с ним все! Пожертвовать всем, уйти в никуда… Понять и принять его любым. Почему он лишил ее этого, почему не оставил выбора?
К их столику подошел Андрес, у них с отцом завязалась оживленная беседа, Эльза болтала с Марком, а Свете вдруг стало тесно. Она незаметно выскользнула из-за стола, накинула пальто и вышла на улицу. Было промозгло-холодно. Февраль… С этим месяцем у нее были сложные отношения. Такая себе любовь-ненависть…
Света подошла к морю, не жалея красивых замшевых сапог. Уставилась на темную холодную воду. Если ей было настолько больно, значило ли это, что она жива?
- Вы сегодня очень задумчивы, – раздалось за спиной. – Я принес плед, чтобы вы не замерзли, но, кажется, он не слишком спасет от этого северного ветра.
Света повернулась, медленно забрала из мужских рук теплый клетчатый плед и накинула на плечи. Ей хотелось схватить эти руки и целовать… Как божеству, как святыне… Хотелось кинуться ему на шею, оплести его тело руками и ногами, и никуда больше не отпускать… Прорости в него, чтобы нельзя было вырвать… Может быть, из-за этой одержимости ее настигла кара? Может быть, это грех – любить кого-то так сильно?
- Мне есть, о чем подумать… - наконец выдавила из себя, с трудом воздерживаясь от глупостей.
- И о чем ваши мысли, если не секрет?
- О боли… Я думаю о том, почему любимые люди причиняют нам так много боли.
Василий долго не отвечал. Просто смотрел на нее, и молчал. В скупом свете освещающих ресторан фонарей его глаза сияли, как звезды, которых не было видно на пасмурном вечернем небе.
- Порой невозможно поступить иначе. Мы причиняем боль тому, кого любим, чтобы потом не сделать еще больнее. Это невыносимо тяжелое решение, которое, впрочем, оправдывает себя.
- Вы делали больно любимому человеку?
- Только однажды. И я бы многое отдал, чтобы оградить ее от этого.
- Не смогли?
- Нет, – покачал головой.
Они замолчали, глядя друг на друга. Боль отступала, покидала тело, вместо нее в вены влилась надежда. Это, наверное, такой закон жизни – в человеке не может быть пустоты.
- Эльза сказала, что у вас скоро день рождения. Придете отмечать к нам? – нарушая обмен взглядами, заговорил Ва… Марк. Света вздрогнула, как будто очнулась от сна, потерла заледеневшие руки:
- Эээ… нет. Этот день я всегда провожу в другом месте.
- Приходите хотя бы вечером…
- Нет, извините, Марк. Я буду занята допоздна. Я… знаете, я жду одного человека.
Моли показалось, или ей, наконец, удалось пробить броню Марка Талла? В нем что-то дрогнуло. На лицо набежала тень, и тут же исчезла. Или ей опять померещилось? Мало ли, что происходит на самом деле… В последнее время Света не стала бы утверждать, что отдает отчет окружающей действительности. Наверное, она начала сходить с ума еще тогда, когда в первый раз пришла в ресторан, в котором они с Васькой договорились когда-нибудь встретиться в самый первый день весны... И каждое первое марта, в день своего рождения, Света приезжала к открытию того самого ресторана, и находилась там до тех пор, пока крайне вежливый метрдотель, с извиняющейся неловкой улыбкой на лице, не сообщал ей о его закрытии. Тридцать семь, тридцать восемь, тридцать девять… И вот уже скоро сорок…