Я все пытаюсь решиться набрать номер мамы. Или папы. Нет, лучше мамы. А потом думаю не делать ни того, ни другого. Стоит ли мне предупредить их раньше, чем они наткнутся на это видео, или пока им кто-нибудь его не скинет? А вдруг, уже узнали? Тогда бы позвонили. Тогда бы точно уже позвонили… Значит, еще не узнали. Господи, если я не позвоню, то будет плохо. Но если поговорю об этом с ним, нет никаких гарантий, что будет лучше, что можно будет что-то исправить. Черт! И что делать? Как решать проблему?
ГЛАВА 21.
Непоправимые последствия
Лолита
Я уже оделась и пересматриваю раз, наверное, в десятый тот самый позорный ролик, который теперь на «ютюбе», ВКонтакте, Инстаграмме и… давайте я не буду перечислять, потому что нервничаю еще больше. Эмин категорически против, чтобы я сидела за столом и пялилась в планшет. Мы собирались выйти прогуляться перед тем, как он отправится на работу, а я буду слоняться по городу дальше, прикрыв лицо огромными, просто огромными солнцезащитными очками.
Я жду, когда Фаворский будет готов, но он собирается так долго только потому, что долго принимал душ после того как я вышла из ванной, начав одеваться. Буду выглядеть неприметно в белых обтягивающих брюках, бежевой простой майке и шейном платке с изображенными на нем маленькими цветами в тон топу, который закрывает засосы, над которыми постарался муж.
Кстати, о нем. Фаворский появляется сзади так неожиданно. Он выхватывает из моих рук с планшет и не терпит возражений, но я все равно возмущаюсь, вскакивая со стула и пытаясь отобрать у него гаджет. Но этот засранец высокий. Просто задернув руку высоко, он лишил меня возможности достать планшет. Может, это и к лучшему. Пора уже перестать видеть свою пьяное лицо и открывающийся рот, что выдает глупость за глупостью.
- Все, - просто произносит он, абсолютно спокойно. И выглядит так шикарно в темно-синем костюме и белоснежной рубашке! – Все, - снова говорит и выставляет указательный палец у моих губ. – Я сказал, все, - еще медленнее, еще ровнее, еще спокойнее.
Словно чертов будда!
- Эмин… - вставляю я, но он и слушать ничего не хочет.
В конце концов, мне приходится сдаться, сесть обратно и просто наблюдать за его превосходством и грацией, с которой он перемещается по комнате, пряча планшет, двигаясь в сторону кухни, чтобы заняться приготовлением кофе. Подойдя к окну, мне остается лишь смотреть на шумный город и надеяться, что он меня не сожрет. Забавно: много лет я чувствовала себя в нем королевой, а теперь такое ощущение, что меня могут растоптать, будто я жаба какая-то. Может, просто дело в том, что я никогда и не была королевой, только возомнила себя такой?..
Да и хрен с этим. Я уже знаю, что моя эгоистичность выходила за пределы допустимого, но я не одна здесь такая - люди, имеющие положение в разы ниже и денег в разы меньше, умеют заявлять о себе в этом мегаполисе не хуже меня. И не все из них выживают, но все пытаются. Я не настолько уж и плоха, мне просто хотелось быть лучшей, а получилось стать… посмешищем. Несколько мыслей очень быстро проносятся, их посыл таков, что я должна винить во всем Германа, но прижав их рукой за горло, я давлю их. Давлю без пощады, представляя, закрыв глаза, как кровь вытекает из их естества. Я не могу винить в случившемся его. Только не его. Мой телефон Эмин выключил все-таки, и если Герман уже видел ролик, и не может дозвониться до меня, надеюсь, ему в голову не придет приехать ко мне. Это будет самой неудачной мыслью у него когда-либо возникавшей. Эмину точно не понравится все это.
Аромат свежезаваренного кофе щекочет ноздри, а через пять минут Эмин появляется позади меня и, поставив обе чашки с горячим напитком на широкий гранитный подоконник, обнимает мою талию со спины и утыкается щекой мне в затылок.
- Я тебя люблю, ты меня слышишь? – говорит он в сотый раз о своих чувствах, и так искренне, что это просто не может надоесть. – Я тебя никому не отдам. И этим чертовым СМИ не позволю тебя растерзать. Ты меня понимаешь? – он дергает меня за палец, и я киваю.
Что-то достав из кармана, он подносит это к моему безымянному пальцу на правой руке, я ахаю, так и не решившись повернуться.
- Нашел его в шкафчике в ванной. Твое обручальное, малыш, - шепчет Эмин у моего уха, а следом демонстрирует мне свою руку, где так красиво блестит его кольцо, напоминающее нам, что мы женаты.
Никакого развода я уже не хочу. Я так сильно ему доверяю и очень люблю. Выставив ладонь горизонтально, позволяю Фаворскому надеть на свой палец великолепную смесь белого золота и бриллиантов. Оно чудесное! Как и тогда, три года назад.
- Ну что, госпожа Фаворская? – шепотом говорит Эмин, еще крепче меня обнимая. – Готовы переехать к своему законному супругу в его пентхаус с видом на Москву-реку? – его голос полон веселых ноток, но в то же время абсолютно серьезен. – Готовы ли вы уволиться с должности официантки? Ваш супруг готов вас полностью обеспечивать. Он обязуется делать это, - и невинное чмоканье в щечку, а потом зарывание носом в волосы.
Как это приятно. Я улыбаюсь, но не уверена, что именно ему ответить. С одной стороны я ужасно соскучилась по шикарной жизни, полной своих привилегий, к которым привыкла. А с другой – новая жизнь тоже оставила большой отпечаток в моей душе. И Герман…
- Эмин, - спокойным голосом начинаю я в надежде, что скандала можно будет избежать.
Но перебивать меня - это самое любимое занятие Фаворского. Самое любимое, вашу мать!
- Ты только подумай, - маняще протягивает муж, лаская мои обнаженные руки нежно-нежно, от предплечья до запястья, - у меня в пентхаусе панорамные окна даже без перегородок, малыш… И когда на город опускается ночь, или даже сумерки… О, Боже, как это красиво смотрится! Какой потрясающий вид открывается, Ло! Море огней, вода, протекающая внизу, отражающая свет фонарей и фар тысяч автомобилей. Прохожие, хорошо одетые, мирно шагающие по центу. Те, которых ты никогда не узнаешь, но никогда не перестанешь ими любоваться. – Он снова понижает свой тон, прекрасно зная, что меня это возбуждается: - Тебе понравится. Переезжай ко мне.
Я снова складываю руки на груди, и Фаворский продолжает их гладить, несмотря на смену положения.
- Но мне понравилось работать, - все, что удается пока сказать мне.
Не буду врать, что не обдумываю его предложение – оно ведь восхитительно! Молчание Эмина, в котором сквозит настоящее удивление, вскоре выливается в поток слов:
- Хорошо, Ло, хорошо, у тебя есть специальность. Ты закончила одно из лучших учебных заведений Европы. Давай устроим тебя на классную работу, которая действительно будет приносить тебе удовольствие.
Я собираюсь с силами, чтобы сказать ему то, что думаю. На самом деле, так страшно разговаривать с Эмином, зная, что в любой момент он вспылит, но мой окрепший дух и закаленный за несколько месяцев характер не позволят мне промолчать и согласиться со всем вышесказанным.
- Милый, - начинаю опасливо, но стараюсь, чтобы голос мой звучал ровно, - я не могу пока бросить «Мону». – Чувствую, как он хмурится, как его ладони напрягаются на моих руках, как он борется с тем, чтобы сжать их в кулаки. – Я привыкла к этой работе, я хочу уйти после окончания сезона. Да и Герман… Мы с ним сдружились…
Зажмуриваю глаза, когда довольно резко Эмин отстраняется от меня. Оборачиваюсь к нему, а тот потирает челюсть пальцами, глядя в окно.
- Опять этот Герман… - отзывается Фаворский с враждебной интонацией, полной недовольства и горечи.
Он вдруг снимает с себя пиджак и бросает на спинку дивана, снимает запонки, положив их аккуратно на круглый высокий столик рядом с модной вазой, а потом быстрым шагом направляется в ванную, без объяснений.
- Что это значит? Ты куда? - спрашиваю я, следуя за ним, но Фаворский уже заперся там.
- Побреюсь, - доносится оттуда, - все нормально. Подожди меня немного, - но его голос уже лишен всякого энтузиазма.
Прекрасно.
- Но тебе не нужно бриться. Мне нравится твоя щетина, - облокотившись о стену рядом, признаюсь честно.
На что Эмин деловым тоном отвечает:
- Сегодня важная встреча, так будет лучше.
Он включает воду до упора, как я думаю, специально, чтобы общаться мы не смогли, пока он не закончит свои дела в ванной. Ему необходимо время, чтобы поразмыслить мною сказанное? Я всего лишь назвала его имя и все. Я уже не видела Германа пару дней, и уже по нему скучаю, но Эмин же не так глуп, чтобы думать, что я что-то к этому человеку могу чувствовать… Да он даже младше меня! Ребенок совсем.