В униформе официанта он не выглядит блеклым, как его коллеги. Напротив, - выделяется. Красивый. Очень красивый.
- Сегодня моя подруга выходит замуж, - выбрасываю бычок и поднимаю глаза вверх. - Так много гостей, угощений, музыкантов, а мне почему-то хочется быть тут.
Гера поднимается на ноги, вскидывает глаза к ночному небу, полному ярких звезд. Выкидывает через пару мгновений бычок.
- Ты должна быть со своей подругой сейчас, разве нет?
- Ты хочешь, чтобы я ушла?
- Я этого не говорил, - он переводит взгляд голубых глаз на меня.
Пьяным голосом я заявляю:
- Богатые люди избалованные и испорченные, ты так считаешь?
Улыбнувшись, Герман глядит на свои длинные изящные пальцы, сплетенные вместе.
- Я так не считаю, - через полминуты отвечает он, качнув головой. - Но ты, и правда, избалована и, как мне показалось, слишком любишь себя.
Я откидываюсь на старую облезлую лавочку и складываю руки на груди. Уверена, выгляжу я смешно, однако приятнее считать, что у меня важный вид.
- А что плохого в том, чтобы любить себя?
- Ничего. Если ты не задеваешь этим других.
Фыркнув, я подсаживаюсь ближе к нему, к краю лавки. Мое колено касается его ноги. Он возвышается надо мной, внимательно оглядывает.
- И чем же тебя задела моя чрезмерная любовь к самой себе?
Он изгибает бровь. Губы сами расплываются в улыбке. Мы находимся слишком близко друг к другу. Даже в темноте я могу вновь перечитать имя на его бейдже.
Герман. Герман. Герман.
- Знаешь, мне действительно нужно возвращаться к работе, - и когда парень выдвигает колено вперед, я хватаю его за руку, чтобы задержать.
Он ведет плечами.
- Что?
- Принеси мне виски.
Усмехнувшись, Герман вырывает свою ладонь и направляется вперед по заасфальтированной дорожке.
- Почему ты уходишь?
Он оборачивается всего на секунду, чтобы развести руки в стороны и сказать:
- Потому что это моя работа, Лолита. И я за нее получаю деньги.
Парень оборачивается обратно, но мне удается его остановить своим ответом.
- Перестань бояться. Это всего лишь работа! - говорить я, наверное, должна тише, но из-за алкоголя в крови не получается. - Ну, уволят тебя… ну и что?
Герман возвратился обратно. Он упер ладони в бедра, глядя на меня с прищуром.
- Ты не знакома с финансовыми проблемами, а твоя жизнь расписана на годы вперед, - Гера приглаживает свои волосы на голове. - Тебе легко говорить.
Тяжело вздохнув, изображаю печаль. Я так долго смотрю на него, что, кажется, скоро он в конец смутится.
- Вовсе нет, - отзываюсь тихо. - Ты ничего обо мне не знаешь. Я бы за это выпила, но, - пожимаю плечами раздосадовано, - ты так и не принес мне ничего.
Поджав губы, Герман медленно высвобождает нижнюю и прикусывает ее, словно о чем-то задумавшись. Он говорит быстро и четко:
- И ты тоже ничего не знаешь обо мне.
Однако через минуту, наполненную молчанием, звуками громкой музыки и шелестом листьев, его слова в моей голове звучат грустно. Так, будто счастливая улыбка на его прекрасном лице - просто маска. Так, будто ему однозначно есть, что скрывать.
- Так давай выпьем за это, - беру себя в руки. Смех выходит не очень живым. - Неси виски.
Даже хорошие музыканты не смогли спасти этот вечер. Амина в состоянии алкогольного опьянения обвила шею лучшего друга Кости, Игоря. Мне со своего места было видно, как они смачно целовались на веранде. Ведущий, заметив это, старался, конечно, смягчить ситуацию. Шутил, что Амина немного спутала Игоря с Костей, но смех это не вызвало ни у кого из присутствующих. Я наблюдала за Германом – он стоял в другом конце зала и ни разу на меня не взглянул. Бутылку виски от него я так и не получила. Больше напоминать не стала. Наверное, он принял меня за глупую дурочку, готовую отдаться любому, как только выпьет лишнего.
Но пью я только самый лучший алкоголь – дорогой.
- Это просто пи*дец, - комментирует ситуацию Нина, когда мы курим на веранде, сидя на белых диванах.
Я согласно киваю, усмехаясь. Блин, это, правда, просто ужас. В зале продолжаются разбирательства. Я этого даже слышать не хочу, знать не хочу, что у нас там. Завтра утром Амина обзвонит всех подружек, чтобы пожаловаться, какая она несчастная. Сама свое счастье просрала, а потом окажется, что виноват кто-то из нас. Или Костя. Или мама Кости. Или двоюродная тетя из Петербурга. Да кто угодно, только не Амина.
Вика со своим мужем под руку дефилирует мимо нас, поглядывая в стекла дверей зала. Всем интересно, чем все это кончится. С улицы по лестнице на веранду взбегает Кристина (она тоже в восьмерке). У нее смешная фамилия, о которой она никому почти не говорит, кудрявые рыжие волосы, большие каре-зеленые глаза и… если честно, очень длинный нос, который все портит. Ведь девка-то красивая.
- Лола? – произносит она громко и бьет меня по плечу. Я гляжу на нее, осознавая, что сегодня подруга изрядно напилась. – Вот скажи, - ставит бокал белого сухого на круглый столик рядом с ней, - я – хороший друг?
Мы с Ниной замерли, я чувствовала спиной, как девушка не успела донести бокал с вином к губам. Чем может обернуться наш ответ? Зная Кристину, она может закатить скандал, если ответ будет «неверным».
- Эээ, - мнется Нина, - в прошлый раз, когда ты задала подобный вопрос, оказалось, что ты спала с Костей…
Спорим, сейчас Амина в туалете орет на мужа, припоминая ему этот факт, который она, ну сто процентов, не забыла. Наверное, кричит, что она же его простила за секс с подругой, и подругу простила за обстоятельство двухлетней давности. А правда же: простила, вроде. И Костя бы, может быть, и не устраивал бы сцен, если бы не было свидетелей злосчастного поцелуя. Но все видели: друзья, родственники, коллеги по работе. Родители, в конце концов. Все. И завтра, или, скорее всего, уже сегодня новость облетит половину Москвы.
- Я целовала бармена! – признается Кристина на эмоциях, и тут же ладонями себе закрывает рот. Отводит их только, чтобы досказать: - А он женат. Сам сказал.
Нина ржет, и ясно почему: по пьяне трахалась с чужим парнем, а тут с ума сходит ее совесть, когда просто поцеловала чужого мужа.
- Вы ж целовались просто, - все еще смеясь, говорит Нина, приглаживая пушистые светлые волосы. – Да ты и не знала же, что у него жена есть.
Кристина принимается интенсивно качать головой из стороны в сторону.
- Что? – хором интересуемся мы с Ниной.
- Лизазова! – давит на Кристю подруга. – Кончай в молчанку играть! Не до этого сейчас!
Допиваю свой двойной виски до дна и поднимаюсь с дивана. Не хочется мне знать, что там дальше будет сказано. У меня своих проблем куча, и их решать нужно. Пора бы позвонить маме, может, сжалится надо мной и скинет деньги на карту. Я себе новую завела, не заблокированную, но смысла в ней пока нет, потому что и средств на ней нет.
Чтобы укоротить путь, я прохожу через газон к посту охраны. Они не задают никаких вопросов мне, но заваливают ими своих сотрудников, что уже переоделись, но запах кухни и пота выдает их. В самой будке вижу охранника, проверяющего сумку одной из работниц. Шлагбаум перекрывает почти весь выход; через оставшееся свободное место вместе со мной выходят еще человек десять, а так же та девушка, что вывалила содержимое сумки на стол секьюрити. Она бросает на меня взгляд, прежде чем скрыться за дверью машины. Когда девчонка ее захлопывает, я прикрываю глаза и касаюсь двумя пальцами лба. Забыла такси вызвать. Черт. Пошатываюсь от огромного количества выпитого. Мне плохо. Действительно плохо.
- Все нормально? – Это должно быть голос какого-нибудь крутого певца – но не голос официанта, нет. – Мм?
Я не отвечаю, сраженная его внезапным появлением, и поэтому он сам встает передо мной, чтобы заглянуть мне в глаза.
- Все хорошо? – вновь спрашивает Герман.
Я сглатываю и хмурю брови. Теперь он в гражданской одежде, а не в этой ужасной униформе. На нем серая футболка с черным принтом и светлые джинсы. По коротким волосам так и хочется провести ладонью.
- Почему ты не вернулся? – с трудом скрещиваю руки на груди, зажав под мышкой яркий клатч.
Немного безразлично Герман пожимает плечами.
- Ты злишься, потому что не вернулся я, или потому что я не вернулся с алкоголем?
На миг мои глаза расширяются, хлопаю ресницами, словно идиотка, пытаясь найтись с ответом, пытаясь понять вопрос. До меня доходит не все; не тогда, когда я влила в себя три с половиной бутылки вина, один двойной виски и полбутылки водки.