- Я сюда работать пришла, а не на вопросы отвечать, - бросаю, отвернувшись к кассете, продолжая натирать столовые ножи.
Эти телки смеются надо мной, готовые напасть в любой момент. Шакалы. Они перекидываются фразочками, обсуждая коллег, перемывая кости каждому банкетному менеджеру. Какой «дружный» коллектив!
- Да, выглядишь лет на двадцать, - все равно поднимает закрытую тему «порнушница».
«Да иди ты в **пу!», - хочется закричать мне, но я сдерживаю себя, напоминая о целях этого эксперимента.
В этой ужасной униформе, которую никогда не думала, что надену, слишком жарко для июня месяца. Здесь душно и воняет. Я оставляю натирку на задней барной установке и, проигнорировав сплетни девиц, выхожу в длинный коридор. Но не успеваю и шагу ступить к служебному выходу, чтобы покурить, как дверь открывается, а навстречу мне идет парень, что знаком мне больше остальных. Он продвигается вперед с толстовкой в одной руке и спортивной сумкой – в другой. Опустив голову, Герман, словно задумался о чем-то. Но когда вскидывает взгляд, то замечает оцепеневшую меня посреди коридора. Подойдя вплотную, Гера задерживается по пути в раздевалку.
- Привет, - хлопая удивленно длинными ресницами, выдавливает он. – Я… не знаю, как это спросить…
Поднимаю руку, дабы он не продолжал.
- Не надо, - смущенно усмехаюсь я. – Просто прими, как факт.
Его телефон вдруг взрывается звонком под песню Нирваны – «Smell’s Like a Teen Spirit».Но парень недоумевающе, с доброй, чуть завороженной улыбкой, изучает мое лицо и наряд. Он осматривает меня, как самого интересного человека, что ему довелось встретить за все время.
- Ответь, - подсказываю я.
Тогда Герман моргает, приближая лицо.
- Что?
Достаю из переднего кармана его черных джинсов торчащий смартфон.
- Вот. Ответь.
Герман быстро вырывает мобильный и, схватив меня за локоть, тащит в раздевалку. Там объясняется, помахав сотовым, который больше не звонит:
- В конце коридора установлена камера. Нельзя светить телефоном – штраф.
- А, - только и выдаю я, и в несвойственной для меня манере, складываю ладони за спиной.
Теперь Герман открыто улыбается. Но раньше я почему-то не замечала, что глаза у него невероятно душевные – словно он из той редкой породы хороших людей.
Он упирается локтем о стену возле вешалки, тем самым, нависая надо мной. Я вскидываю на него взгляд.
- Ну, рассказывай, - тихо говорит парень, и мне почему-то это кажется очень интимным; кроме нас в раздевалке никого нет.
- Что рассказывать? – пожимаю плечами.
Его улыбка становится шире.
- Я про «Варшаву». Что за девушка с тобой была? Не слишком ли я тебе навредил?
Повернувшись, я наклоняю голову, чтобы пройти под его рукой к выходу, но, Герман мягко припечатывает меня к стене, любуясь моим недовольным выражением лица.
- Сам знаешь, что слишком, - цежу я.
Я в тот день с радостью отравила бы его, если бы могла. Если бы у меня была возможность, отсутствие совести и не последовало бы уголовное наказание после.
Неожиданно пальцем парень проводит по моему лбу. Вырисовывает им узоры на коже, потом просто рисует воображаемые линии.
- Вот тут-то все и начинается, - лепечет Гера. – Что ты замышляешь?
- Представляю, как убила бы тебя с помощью яда, - честно признаюсь я.
Он смеется, запрокинув голову.
- Серьезно? – вновь облокачивается о стену.
- Ага, если я сделаю это, ты не будешь больше смеяться.
Он забавляется моей обиженной интонацией и смеется еще громче. У него это выходит заразительно и весело. В попытках спрятать улыбку, я забываю, что Герман все равно может видеть, как уголки моих губ подрагивают. Ударив того по руке от бессилия, выбегаю из раздевалки.
- Мне нужно работать, но сначала, я покурю, - бросаю ему, а дойдя до прохода в бар, не обращаю внимания на «порно-диву», вышедшую мне навстречу.
Она скрестила руки на груди и преграждает мне дорогу, когда я намереваюсь идти дальше к служебному выходу.
- Сейчас придет Марина, наш менеджер. Возвращайся обратно в бар, - она кивает на коричневую дверь справа от себя.
Если бы не ее грубый голос, взрослое лицо и широкая кость, то-ли-Катю-то-ли-Киру можно было бы считать симпатичной. Ну, а так она обычная баба, выглядящая на тридцать и работающая в сфере услуг. Не удручает ли это девушку XXX?
- Я сама решу, возвращаться или нет, - грублю ей и обхожу, направляясь, куда мне нужно.
Но «порнушница» сразу начинает со скандала. Она хочет со мной поссориться, а это – очень плохая идея.
- Смотри, какая дерзкая! – кричит она, собирая своим ором толпу любопытствующих сотрудников.
Они что-то галдят, но расслышать я не могу, да и не хочу. Простояв так полминуты, я все равно от своего плана не отказываюсь. Иду курить, но вдруг эта сука меня останавливает, хватая за руку и припечатывая к стене плечом. Синяк однозначно будет большим.
- Аа! – вырываясь, кричу я. – Больно!
Нахлынули слезы от обиды. Я надеюсь их спрятать под маской безразличия и стервозности.
- Говорю, мне больно! – кричу громче, глядя на нее, когда она пытается снова меня тронуть.
Что-то подсказывает ей ее мелкая подруга, а другие официанты, ухмыляясь, наблюдают за «неприятием» коллектива нового человека.
- Что уставились?! - глянув на каждого, огрызаюсь. – Интересно?! Может, пойдете работать? Или проверите, не пришел ли вас драгоценный менеджер?
Девушка «три икса» отбрасывает одну косу назад, за плечо, и вновь складывает на груди руки.
- А это не тебе решать, - отвечает она за остальных коллег.
- Вот и не тебе решать, когда мне курить, - сквозь зубы говорю я, после чего начинаются новые разбирательства.
Герман подходит к стаду тупых овец, видно, что еще не переодевшийся. На нем все та же серая футболка со странным рисунком и черные джинсы.
- Не понял, - хмуро произносит парень, - что происходит?
Другой паренек, на бейдже которого я прочитала имя «Игорь», быстро скрывается в баре. За ним уходит его приятель. Остаются только бабы-идиотки, решившие устроить со мной войну. Катя-Кира, глядя только на меня, отвечает Герману:
- А вот Лариса отличилась, - хмыкает она, злостно ухмыляясь, по всей видимости, предвкушая мой нокаут.
Да не дождешься.
- Меня Лолита зовут! – выдаю, сжимая ладони в кулаки.
Стремная «порнушница» обращает на это внимание. Выражение лица при этом у нее не меняется.
- Уходила без предупреждения покурить. Я ей сказала, чтобы возвращалась, - продолжает Катя-Кира, - а она стала хамить.
Я тоже в стороне не осталась.
- За это, конечно, в отеле принято всем тела синяками украшать, - приподняв одну бровь, парирую.
Она омерзительно кривит губы, в точности, как и ее подружки.
- Лаванда, Катя ее совсем чуть-чуть задела, зато потом столько грязи про себя услышала! – Мелкая вступается за «порнушницу».
Вообще отлично! Все перевернули с ног на голову. И не ясно, кому Гера поверит. Видно же, что Герман этих телок младше, и тех парней, что ушли, но жизни и правды в его глазах больше. Мужественности хоть отбавляй.
Строго всех осмотрев, Гера принимает решение.
- Идите в бар, Марина должна быть в Бал Руме с минуты на минуту, - резко приказав, он останавливает свой взгляд на Кате (наконец, мне точно известно, как ее зовут, потому что парень обращается к ней по имени).
Она, конечно, не теряет надежды переубедить его, когда остальные, послушавшись Геру, ушли.
- Ты мне не веришь, что ли? – ответом ей служит его красноречивое молчание.
Тогда Катя ХХХ, буквально подлетев ко мне, сцепляет свои пальцы у меня на запястье. Я, вбираю в себя воздух, через сжатые от злости зубы. Уже готова врезать этой самовлюбленной дуре, как Герман встает перед нами, и нисколько не касаясь Кати, давит эмоционально на нее.
- Отпусти Лолу.
- Она… - начинает девушка.
Перебивает быстро, не задумавшись:
- Сейчас же.
Катя продолжает меня держать. Ненависть просачивается через ее поры и передается мне. Я тоже ее ненавижу, однако я не собиралась ее бить. Она первая начала все это.
- Я сказал, отпусти Лолу! – повторяет Герман тихим и угрожающим голосом.
Катя отбрасывает меня, и, благодаря этому, я опять ударяюсь о стену.
- Да поняла уже, что ты сказал, - гневно ворчит девушка, возвращаясь в бар.