— Стоп! А куда это наши матроны, переделанные в комсомолок, так поспешно рванули с малознакомым мужчиной? Не знаю, как насчёт бабы Маши, но на тёть-Марину явно не похоже.
— На экскурсию по СНГ! — радостно выкрикнул Мася.
— И надолго?
— Да как сказать, если уж Силантий за что-то взялся основательно, то дело это длинное… — сказала экс-привратница, взяв пятый кусок торта. — Пусть прокатятся подружки, а то кроме Питера и Ленобласти, поди, нигде и не были…
Отхлебнув из блюдца, она с улыбкой добавила:
— А я мальца побалую, покажу ему свой Петербург…
Максимка расцвёл, так как был уверен, что на прогулке той скучать не придётся.
После очередного дежавю, после авральных сборов Юры с Лялей в коммуналку, прозвучала долгожданная фраза:
— Ладно, Мася, мы поехали, а ты потом своим ходом доберёшься. На маршрутке.
— Не впервой!
Мадам сделала как обещала, в тот же день вывезла Максимку в город. Для начала прошвырнулись по Невскому. Мимо них, несмотря на раннее утро, торопливо шли не менеджеры с секретаршами, и даже не туристы, а вроде как живые манекены, вроде как с очередной театральной выставки: мещанки с полными корзинами еды, крупные и мелкие чиновники в цилиндрах. Даже один поэт попался, бормотавший какую-то фигню. Умора! До Максимки дошло: они в другом веке, скорее всего в девятнадцатом. Глянув на вывески, узрел старинные надписи.
— А нельзя весь этот сброд убрать? Погуляли бы спокойно…
— Убрать?!
Старуха растерялась.
— Вроде, не жестокий мальчик, а такое говоришь. И потом: куда я их уберу? Специальной клетки у меня для них нет. Перенесёмся в другую эпоху, пожалуй, там не так суетно…
Секунды не прошло, как по Невскому уже не чиновники бежали, и не поэты с гусиными перьями за ушами разгуливали, а, чуть вразвалку и с прискоком, шествовали мужики в кафтанах петровской эпохи. Те тоже выглядели смурно, но количеством явно уступали предыдущим. Толпа значительно поредела.
— Это что, восемнадцатый век?
— Да.
— А только что был девятнадцатый?
— Да.
Привратница типа замечталась. Видать, нахлынули воспоминания.
— Интересных личностей увидим? — дёрнул её за рукав Максимка.
— Мой интерес тебе известен — хочу встретить кого-нибудь, кто знает меня и окликнет по имени. Но для этого необходимо вернуться в девятнадцатое столетие, ибо, хоть и родилась я в восемнадцатом, но теперешнюю внешность имела уже в следующем веке. Ты не против возвращения? — спросила мадам, подмигнув.
— Как скажете! Мне тоже надо знать, как вас зовут, а то сегодня в маршрутке брякнул «мадам» — все чуть не упали…
Дошли до угла Малой Садовой, сели на скамейку. Скамейка тёплой оказалась, несмотря на январь-месяц. Рядом присела торговка куриными яйцами. Вынув из корзины одно яйцо, она обратилась к старухе:
— Благословите, мадам привратница!
Старуха, ничуть не удивившись, превратила яйцо во взрослого петуха. Чёрного!
— Благодарствуйте, прошу дальше… — тоном близкой знакомой сказала торговка.
Мадам превратила петуха обратно в яйцо, которое торговка положила в чёрную коробочку. У неё в специальном утеплённом мешке была куча пустых разноцветных коробочек: не только чёрного, но и оранжевого, и белого цветов.
Операция «яйцо-петух-яйцо» была проделана много раз, пока не закончились яйца. Вместо петухов иногда возникали куры. Куриный случай считался неудачным, после него яйцо отправлялось обратно в корзину. Когда торговка ушла, Максим спросил:
— Зачем ей эти превращения?
— Для выгодной торговли. Заранее зная, какой петух вылупится, чёрный, рыжий или белый, она может продавать меченые яйца по цене полпетуха каждое, не заботясь о высиживании и выращивании цыплят. Владельцы петушиных салонов гребут их оптом. — Но им-то самим приходится вылупливать и выращивать, в чём же их-то выгода?
— О! Ты как всегда проницателен! Гений! До вылупления они устраивают что-то вроде «угадайки»…
— Какого цвета петух из какого яйца получится?
— Да! Ставки в той игре высокие, даже выше, чем на самых престижных петушиных боях! — высокопарно отметила мадам.
Максимка пожал плечами.
— У торговки выгода, у владельцев салонов бизнес, ну, а вам-то что? Эта баба вам даже не заплатила!
Старуха хихикнула.
— Она платила мне усердным бдением за шкафом и прекрасным уходом за ним. Всю семью заставляла зеркало протирать, ежедневно! Жаль только, что и она имени моего не знает… Пойдём-ка к Зимнему дворцу, может, там кого-нибудь из знакомых встречу…
С этого момента старуха предпочла передвигаться рысью. Максимка, снова еле поспевал. Нырнув под арку, оказались на Дворцовой площади.
У входа в Эрмитаж в это время обычно колосится изрядная очередь — ведь зимние каникулы в разгаре, шутка! Но, поскольку век был девятнадцатый, очередь не визуализировалась — царский музей функционировал только по специальным приглашениям, а посетители, нарушавшие дресскод, не впускались даже по той солидной бумажке. Пришлось вернуться в современность, пропитать площадь её духом…
Дух современности тоже не гарантировал молниеносного проникновения в залы, но, по крайней мере, дресскод посетителям уже не требовался. Цыкнув на милиционера и слегка загипнотизировав его, бабка растолкала очередь. Буквально втащила Максимку в холл, где имелась другая очередь, всего человек десять, уже к кассам.
— Давайте хоть немножко постоим, для приличия, ведь эта очередь не длинная…
Мася боялся, что старуха окончательно войдёт в раж и их вышвырнут, не смотря на весь гипноз и прочие ухищрения. Та согласилась. Теперь необходим был отрезвляющий допрос.
— Мадам, а всё-таки: зачем старого Правителя в Сибирь понесло?
— Толком не знаю, Силантий выяснением занимается. Ты бы лучше о новом расспросил, он, в принципе, хороший мальчик, умный, хоть и даун, талантливый изобретатель, не вор, лично мне он очень нравится, не смотря на плохой характер. Не ревнуешь, часом? — мадам хитренько прищурилась.
Мася почувствовал, что ревнует, но решил не показывать этого.
— С какой стати я должен ревновать? Вообще-то, по данным ЮНЕСКО, недавно был Год Дауна, учёные утверждают, что из дауна можно постепенно сделать полноценного человека, надо только создать ему человеческие условия…
— Совершенно верно! И у нашего дауна условия будьте-нате, и сестричка, приводившая его на кастинг, тоже даун, штучка ещё та…
Очередь, наконец подошла, нужно было брать билеты и направляться вдоль длинных коридоров к залам.
Ну, а в залах, знамо дело, мадам опять расслабилась, стала куралесить. Начала с того, что сделала Максимку своим туристом, понесла всякую ахинею о картинах. Что тут же привлекло внимание пожилой смотрительницы.
— От какой вы турфирмы? Прошу показать лицензию на право ведения экскурсий!
Мадам, конечно, могла и её загипнотизировать, но, видно, посчитала ниже своего достоинства. Под её взглядом любая блюстительница порядка приняла бы за лицензию даже кусок туалетной бумаги, однако экс-привратница захотела показать себя.
— Объясните мне свои претензии, в чём они, собственно, состоят?! — гаркнула она на бедную пенсионерку, и той ничего не осталось, как вызвать милицию. По внутренней связи.
Когда пришли менты, бывшая смотрительница ада начала и на них орать:
— Раньше, помню, за билеты так дорого не брали, а во времена Петра всем посетителям мужского пола давали водку, а дамам — кофию…
Препираясь со старушенцией и ментами, мадам бывшая привратница всё время подмигивала Масе, мол, смывайся. Слегка поколебавшись, тот так и сделал. Кудесница по-любому выкрутится, а ему в школу телегу накатать могут. Не хотелось расстраивать папу Юру.
Инцидент происходил между Малым и Старым Эрмитажем, аккурат у Советской лестницы, поэтому куда бежать было совершенно ясно. Только вниз!
Внизу в око впало зеркало раздевалки. Проверить его, что ли, на портальность? Поблизости не было никого, кроме усталых гардеробщиц, которые чаёвничали, сидя за деревянным барьерчиком.
Хлебнув из зелёной бутылочки, он с восторгом отметил, что зеркало покрылось рябью. И пропустило его. С лёгкостью!
За зеркалом была огромная ниша без дверей и окон, а в нише царила традиционная тишина. Которая внезапно разразилась храпом, да каким многоголосым! Слышалось и женское посапывание, и мужские громораскаты, будто «спали в микрофон».