– Поговорим серьезно, Ренато. Чего вы добиваетесь? Что делаете в Сен-Пьере? Что означает новость, будто Люцифер в Доминике и загружается в том или ином порту?
– Люцифер будет арестован, как только кинет якорь перед Розо, а капитан схвачен именем закона Франции. Вы можете вернуться в Кампо Реаль и сказать матери, что я верну Монику любой ценой.
– Вернуть Монику? Так значит, мне сказали правду? Вы забрали поручительство за Хуана и подали иск против него.
– У меня не было другого выхода, кроме как попросить губернатора согласиться выдать беглеца от правосудия.
– Но его посадят в тюрьму и конфискуют корабль. Минутку, минутку, мне кажется или я спятил. Когда Хуан приехал из последней поездки, он привез достаточно денег, чтобы заплатить вам, более того, он заверил меня, что сделает это, и я понял, что по крайней мере он попытается. Я даже могу поклясться, что видел кошелек с монетами на столе вашего кабинета. Да, я лично убрал его со стола в главном доме. Хуан добросовестно выполнил свои обещания!
– Но не сможет доказать, – твердо отверг Ренато. – К тому же я преследую его не из-за денег.
– Я уже понял, понял. Но обвинять его, повернуть все таким образом, пусть даже прозвучит сурово – но это низость. Это подлость!
– Поступки Хуана Дьявола хуже! – вспылил Ренато. – Любой путь хорош, если ведет к цели, которую нужно достигнуть любой ценой. Разве вы не понимаете, Ноэль? Моника невинна, ее не в чем упрекнуть. Я должен остановить этот корабль и вырвать ее из рук варвара, которому вручил ее. Я обезумел от ревности, ослеп от отчаяния и гнева, не имея права на безудержную злобу.
– И кто вам это рассказал?
– Тот, кто знает это лучше всех. Десять часов! Мне назначено на это время. Губернатор ждет меня, чтобы уладить последние детали. Я должен покинуть вас, Ноэль, и мне кажется, вам следует вернуться этой ночью в Кампо Реаль. Не знаю, сколько я пробуду в Сен-Пьере. Ваши усилия защитить Хуана Дьявола бесполезны.
– Вы проверили, губернатор?
– Можете прочесть телеграмму, друг Д`Отремон. Шхуна Люцифер загрузила ром, какао и соленое мясо в Портсмуте, часть в порту Сан-Хосе, другую часть в Розо, власти уже осведомлены. Первая формальность – вы должны отправить в Комендатуру Порта номер корабля, который будет выгружать мясо, и в этот момент он будет арестован.
– Хорошо, осталось прояснить лишь одно: что будет с Моникой де Мольнар.
– Ну, законно она жена задержанного капитана. В любом случае доверьтесь английским властям Доминики, которые не забыли манеры кабальеро. Все зависит от той позиции, что она примет.
– Ее поведение может быть лишь поведением освобожденной пленницы.
– У меня есть сомнения, хотя я читал и перечитывал письмо доктора Фабера.
– Я очень уважаю мнение Фабера, и ваше собственное, губернатор, но простите меня, я верю только собственным убеждениям. Когда выйдет береговая охрана?
– Через двадцать минут. Мой экипаж ждет внизу. Как и обещал, я повезу вас к пристани, чтобы иметь возможность поговорить с капитаном.
– Я не желаю облегчать себе путь, губернатор: я поеду на этом корабле.
– Вы? Самолично? – удивился губернатор. – Гражданские не путешествуют на военном корабле.
– Я прошу о большой услуге. Это особые обстоятельства.
– Ради них мне нужно удовлетворить вас, подчиниться вашей воле. Ваш пропуск оформлен. Еще вам совет: благоразумие и хладнокровие. По последним сообщениям Хуан Дьявол очень опасен.
– Еще одна причина, чтобы меня не останавливать, губернатор!
Люцифер бросил якорь возле английского городка Портсмут, это был полукруг маленьких цветных домов вдоль бухты Принца Руперта. Стояли первые часы звездной ночи. К борту шхуны подплыли три баржи, сгружая груз на изящный, сильный и узкий корпус богемного пиратского корабля, и осталось только зарегистрировать бумаги.
– Все в порядке, Сегундо?
– Все в порядке, капитан. Груз в трюме в целости и сохранности.
Хуан удалился твердым шагом. Сегундо с любопытством посмотрел на него, когда тот остановился перед запертой дверью каюты. За слабой перегородкой из досок была она, отданная ему в руки законами общества, послушная и нежная для этой странной и новой жизни. Хуан думал, что Моника де Мольнар, возможно, теперь не отвергнет его, думал, что, возможно, она совершенно изменилась. Но это было лишь искрой света в полумраке. Очень медленно он отвернулся и посмотрел на звезды, на их отражение в воде, такие чистые, такие далекие, с которыми невольно ее сравнивал, и прошептал:
– Нет, она не моя, и никогда не будет моей!
– Я его, его навсегда…
Трепещущая и восторженная Моника позволила слететь этим словам, которые перед ее совестью обнажали правду души. Долгое время она смотрела со страхом и желанием, со стыдливой надеждой на слабую дверь, что она откроется, а за ней окажется Хуан. Об эту дверь сталкивались их мысли и отскакивали в разные стороны, в бесполезном поиске своих потерянных сердец. Достаточно было нескольких шагов и слов, чтобы без смущения обнажить сердце. Но ни один не сделал ни шага, не произнес ни слова. Как Хуан, она тоже повернулась спиной, прислонив измученный лоб к иллюминатору, посмотрела на мерцающие над морем звезды. Если бы он посмотрел на нее по-другому, если бы пришел к ней нежный и страстный, если бы она могла произнести вслух его имя, безуспешно повторяемое:
– Хуан, Хуан… Если бы ты меня любил!
– Искать Монику? Самолично искать Монику? Вы уверены, Ноэль?
– Я своими глазами видел, как он сел на корабль. Он отверг мое общество, велел возвращаться, больше не заниматься его делами, и как вы понимаете, я не мог ничего поделать. Он был в доме губернатора, ждал в прихожей, затем проследовал в экипаже до пристани, погрузился вместе с береговой охраной на корабль, при этом сообщив мне, что все это при полной поддержке губернатора. Ренато удалось то, в чем вам было отказано и даже больше: приказ о немедленной выдаче.
София Д`Отремон провела кружевным платком по вискам и протянула руку, чтобы взять флакон, который Янина поднесла тихо и прилежно. Был самый разгар раскаленного утра со спертым воздухом, когда старый нотариус, начал свой рассказ:
– Он сказал, что его невестка совершенно невинна, и он должен вырвать ее любой ценой из рук этого варвара, кому в момент помешательства и ревности отдал ее.
– Невинна? Совершенно невинна? С кем говорил мой сын до того, как принять это решение? Кто мог рассказать ему? И когда, как? Кто? Янина, с кем говорил мой сын вчера вечером? Ты можешь сказать?
– Он говорил с сеньорой Айме, донья София, очень долго. Они долго говорили в коридоре. Сеньор Ренато нетерпеливо смотрел на дорогу, ожидая вашего возвращения. К концу разговор приобрел жесткий оттенок.
– Где Айме? Я не видела ее в комнатах, когда приехала, – сильно встревожилась София. – Где она была?
– Я бы тоже хотел знать, – указал Ноэль. – Почему ее исчезновение совпадает с…
– Сеньора Айме не исчезла, – надменно подтвердила Янина. – Она в своей комнате, приказала убрать и почистить комнату, чтобы Ана поставила цветы в вазы. Там ей вчера подавали ужин, а сегодня утром – завтрак. Позволю себе сказать сеньору нотариусу, что трагедии не случилось, и вероятно, не случится.
София Д`Отремон встала, еле сдерживаясь. Она сжала руками изящный кружевной платок, казалось, раздумывала мгновение, и наконец направилась к дверям, у порога развернулась и предупредила:
– Будьте добры, подождите меня в библиотеке, Ноэль. Я сейчас же иду поговорить с невесткой.
На полных парусах, с креном на правый борт, Люцифер бороздил воды под сильным и горячим ветром. Уже виднелась столица Доминики. Сегундо Дуэлос нервно постучал, к двери приблизилась Моника, не удержавшись от порыва повернуть голову и посмотреться в зеркало.
– Что происходит, Сегундо?
– Мы вошли в Розо. Капитан приказал позвать вас.
Моника посмотрела на себя в зеркало и разволновалась, как тогда, когда Хуан заставил взглянуть на отражение себя в воде. Да, она красивая, желанная, и весь ее облик говорил об этом. С глубоким, неясным удовлетворением она подумала, что Хуан увидит ее красивой, и ощутила острое, нестерпимое желание взглянуть в глубокие, темные и жгучие глаза, которые стали для нее одержимостью, наслаждением и мучением души.
– А где Хуан?
– Он в той лодке.
– Не дождался меня?